ИНТЕРЕСНЫЕ  ТЕКСТЫ   2011   ИЮЛЬ

 

ВОЗВРАЩЕНИЕ в КАТАЛОГ  ИНТЕРЕСНЫХ  ТЕКСТОВ(политика)  2008-2011    

    


М.Хазин. Распад СССР и мировое разделение труда.

http://worldcrisis.ru/crisis/188291

 

Для понимания дальнейшего, необходимо несколько слов сказать о том, в каком смысле ниже используется слово «независимость» в приложении к экономике государства. Это не значит, что государство экономически не взаимодействует с другими, и даже то, что доля внешней торговли в общем экономическом балансе занимает скромное место. В этом тексте независимость (и, как не совсем точный синоним – самодостаточность) означает, что у экономики есть независимое от внешних факторов ядро, которое, во-первых, содержит все (или почти все, за исключением непринципиальных) отрасли экономики, во-вторых, во всех из них находится на передовых (или может выйти на них за достаточно ограниченное время) мировых позициях, и, в-третьих, может без ущерба развиваться достаточно существенное время даже в случае полного закрытия всей внешней торговли. Разумеется, в долгосрочном плане такая изоляция неполезна, однако в краткосрочной и среднесрочной перспективе она, для независимой экономики, не должна стать катастрофой.
При этом роль внешней торговли может быть достаточно большой, например, именно она может обеспечивать существенное повышение жизненного уровня населения по равнению с изоляционным сценарием. В качестве примере можно привести США, которые уже довольно давно не производят носки и закупают их в Китае. С одной стороны это позволяет повысить жизненный уровень населения, с другой – носки не такой уж принципиальный товар, без собственного производства которого экономика прожить не может. Но в других случаях, для более важных отраслей, государство должно жестко отслеживать, чтобы импортные товары не разрушили их стабильное существование и развитие. Отметим также, что реально независимое государство не может не иметь независимой экономики, но обратное, вообще говоря, может быть и неверно.
В ранние Средние века независимым государством могло стать владение практически любого феодала. Сам он сидел в своем замке на холме, в одной его деревушке был кузнец, в другой – коновал (знахарь), в третьей – плотник. А добавочного продукта этих трех деревень хватало на то, чтобы наш феодал мог кормить небольшую дружину, с которой совершать набеги на соседнего, отбирая у того пару серебряных подсвечников, которые его отец отобрал у отца нашего лет за двадцать до того.
И в каждой его деревне было по одному мастеру, который делал по 4 телеги в год – одну телегу за три месяца. И этого количества как раз хватало для удовлетворения потребностей всех жителей «государства», принадлежащего нашему феодалу. Так продолжалось из года в год, из десятилетия в десятилетие, пока в какой-то момент, три наших тележных мастера не встретились случайно в церкви и не решили разделить обязанности – один будет делать колеса, другой – кузов, а третий – передок (в который лошадь впрягают). И после такого разделения они все вместе стали за три месяца делать не три, а аж целых четыре телеги!
И что с этой четвертой телегой делать? Населению нашего «государства» из трех деревень она, по большому счету, не нужна. Можно, конечно, ее кому-нибудь подарить, но как компенсировать затраченные материалы? Можно попытаться оставить «про запас», но куда складывать эти телеги, когда их станет достаточно много? Можно, наконец, ее просто не делать, а в свободное время отдыхать или молиться. Проблема только в одном. Кто-то из феодалов все-таки свою «лишнюю» телегу куда-то за пределы своего «государства» продал, а на вырученные деньги его мастера купили железо и научились делать металлические рессоры – из-за чего их телеги стали куда более популярными.
В этой ситуации наш феодал просто вынужден готовить свою дружину к походу – но не ради того, чтобы бессмысленно тешить удаль молодецкую, а для того, чтобы «впарить» свою лишнюю телегу подданным своего соседа, чье «государство» в результате этого процесса становится уже не совсем «независимым». Поскольку собственное производство телег в нем становится нерентабельным и соответствующую отрасль его «экономика» теряет.
Если описать приведенную выше романтическую историю с экономической точки зрения, то можно отметить следующее. Во-первых, углубление процесса разделения труда приводит к повышению производительности труда. Во-вторых, это повышение автоматически требует увеличения объемов рынков сбыта. В-третьих, потеря своих рынков ведет к быстрой утрате независимости, а отказ от их увеличения – к медленной, поскольку утрачивается ресурс для технического совершенствования.
Разумеется, описанные выше процессы в реальности значительно сложнее. Например, наш феодал может обнаружить под холмом, на котором стоит его замок, месторождение железа, за счет которого компенсировать нехватку внешних рынков для продукции своего государства, он может ограбить соседний монастырь или купеческий караван и так далее, однако на общей тенденции это принципиально не отразится.
Если обратиться к реальной истории, то к началу ХХ века объем рынка, который было необходимо контролировать по настоящему независимому государству, составлял где-то около 50 миллионов потребителей. В этот момент в Европе осталось только 5-6 реально независимых, имеющих самодостаточную экономику, государств. Российская империя, Германская, Австро-Венгрия, Франция, Великобритания и, возможно, Испания. Все остальные страны не были независимыми в том смысле, что для обеспечения своим гражданам нормального и адекватного мировым лидерам потребления они неизбежно должны были присоединиться в качестве сателлитов или «младших» партнеров к объединениям, возглавляемым одной из перечисленных стран. Собственно говоря, даже сами эти страны понимали сложность ситуации и некоторые из них объединялись друг с другом (правда, на основе равноправного партнерства) с целью усилить собственные экономики.
К середине ХХ века объем рынков, который было необходимо контролировать стране для обеспечения самодостаточной и развивающейся экономики, достиг величины порядка 500 миллионов человек. В этот момент по настоящему независимыми и лидерами крупных межстрановых объединений, могли быть не более 2 государства. Их и было два: СССР и США. Отметим, что Китай и Индия на тот момент можно было не принимать во внимание – они не были потребительскими рынками в современном понимании этого слова, их экономики во многом носила натуральный характер.
Однако мировая экономика продолжала развиваться и к концу третьей четверти ХХ века объемы рынков, необходимые для нормального развития самодостаточной экономики достигли величины порядка миллиарда человек... И стало понятно, что в мире (разумеется, при сохранении парадигмы мирового развития, условии, как понятно сегодня, не такого уж тривиального) может остаться только одно независимое государство. Как это обычно и бывает в истории, однозначного ответа на вопрос о том, какое это будет государство, история не дала (хотя это утверждение и не понравится апологетам нынешних США).
Здесь, на сайте www.worldcrisis.ru, много говорилось об отказе властей СССР от проектных принципов «Красного» проекта со второй половины 50-х годов. Однако те люди, которые возглавляли Политбюро ЦК КПСС в 70-е годы, были воспитаны еще в период господства этих принципов, и именно перед ними встал вопрос о том, нужно ли форсировать разрушение «западной» экономики и США после катастрофического «нефтяного» кризиса 1973 года. Я достаточно много сил потратил на то, чтобы разобраться в том, был ли это вопрос сформулирован в явном виде и какой на него был дан ответ.
Это расследование (которое состояло в беседах с бывшими высокопоставленными функционерами ЦК КПСС и КГБ СССР) показало следующее. Во-первых, вопрос был поставлен. Во-вторых, ответ на него был сведен к двум значительно более простым, а главное, технологическим проблемам. Одна из них касалась возможностей СССР по прямому контролю тех территорий, входивших на тот период в зону влияния США и в которых, после распада «суверена», неминуемо должны были начаться неконтролируемые, во многом, разрушительные и опасные для всего мира процессы.
Вторая касалась готовности СССР оказаться один на один с Китаем, который к тому времени уже начал технологическую революцию. Ответы на оба эти вопроса оказались отрицательными – руководители страны пришли к выводу, что СССР не имел возможности непосредственно контролировать почти половину мира, скатывающуюся к тоталитаризму, разгулу терроризма и анархии и одновременно ограничивать растущие возможности Китая. Как следствие, СССР пошел в дальнейшем на переговоры с США и начал процесс, который позже получил название «разрядка».
Поскольку, как уже отмечалось выше, гибель одной из сверхдержав (то есть переход к единственному в мире независимому государству) была предопределена объективным развитием экономической ситуации, США менее чем через 10 лет столкнулись с тем же самым вопросом, и решили его принципиально иначе. Связано это, скорее всего, со спецификой философии прагматизма, чрезвычайно распространенной в США, но, с точки зрения окончательного результат, это не принципиально. На практике США решили сначала разрушить СССР, а потом начать разбираться с возникающими проблемами. Которые, как мы сегодня видим, оказались ровно теми же самыми, решения которых не могли найти руководители Советского Союза.
Собственно говоря, с моей личной точки зрения, США так и не смогли (и уже не смогут) решить поставленные вопросы – что уже достаточно скоро станет понятно всем. Исчезновение СССР вынудило США непосредственно контролировать его бывшую сферу влияния, и с этой работой они явно не справляются. Резкий рост терроризма, который, кстати, был создан и развит самими сверхдержавами в рамках противоборства друг с другом и потеря контроля над ним связан как раз с разрушением системы мирового паритета и «Ялтинской» системы. А уж последующий рост роли Исламского глобального проекта уж точно стал следствием исчезновения СССР (из чего не следует, что такого роста бы не было при ином развитии ситуации. Другое дело, что скорость этого роста могла бы быть существенно более низкой).
Про кризис экономики США я даже говорить не буду – значительная часть сайта (и нашей с А.Кобяковым книги) посвящена тому, насколько необходимость «освоить» экономическую зону бывшего социалистического Содружества ускорила экономический кризис «Западного» глобального проекта.
Что касается противостояния с Китаем – пока США держатся ... Однако есть очень много аргументов в пользу того, что в конце концов Китай победит. Доказать это сейчас невозможно – но в любом случае, не вызывает сомнений, что те члены Политбюро ЦК КПСС, которые оценивали ситуацию 30 лет назад, оказались чрезвычайно адекватны ситуации...
Отметим, что общая конфигурация мировой экономики за последние 30 лет существенно изменилась. Переход Юго-Восточной Азии и Индии к индустриальной парадигме существенно изменил объемы мировых рынков, что не только позволило возникнуть новым независимым государствам, но и обеспечило новый рывок в углублении мирового разделения труда, который еще более увеличил «порог независимости».
Настала пора перейти к выводам. Главный из них состоит в следующем: если современная финансово-экономическая парадигма не изменится, то независимым государством может быть только то, которое контролирует (уже) не менее 1.5 миллиарда человек. В мире сегодня есть только два государства, которые имеют (или в скором будущем могут получить) такие собственные рынки: Китай и Индия. США могли бы сохранить в среднесрочной перспективе свою независимость при условии, что они оставили бы под своим контролем рынки Европы и Латинской Америки. Однако экономические проблемы (возникшие, как мы помним, по итогам распада СССР) США вызвали необходимость привлечения дополнительных ресурсов со всего мира, в частности, за счет бывших союзников. Достаточно упомянуть череду экономических катастроф в странах Латинской Америки, выполняющих условиях МВФ (Эквадор, Аргентина и т.д.). В результате, отношения США с этими регионами существенно ухудшилось, и в рамках договорного процесса они могут и не достичь результатов, необходимых для дальнейшего продолжения экономического развития.
Что касается западной Европы, то у нее есть шанс, однако он связан с развитием аналогичных договорных отношений, прежде всего, с Россией. А для этого, как показывает опыт последних лет, Европе нужно серьезно отойти от парадигмы «Западного» глобального проекта, с его отказом от библейских ценностей...
Здесь следует отметить еще одно обстоятельство: те, кто предлагает для России варианты технологической модернизации (и объясняет, какие условия для этого необходимо обеспечить) совершает заведомый подлог. Даже СССР, даже все социалистическое Содружество уже 10 лет назад не могли обеспечить для себя нормального экономического развития – поскольку не обладали рынками сбыта соответствующего масштаба. Говорить о том, что такого результата может достичь современная, маленькая Россия просто наивно. Значит речь идет не о «модернизации России», а о включении России (уже не как независимого государства) в систему рынков в рамках сателлитов другого независимого государства.
С другой стороны, избежать включения в систему мирового разделения труда Россия просто не может. Поэтому вопрос идет не о том, можно ли избежать вступления в ВТО (Киотский протокол, МВФ и т.д.), а о том, как даже в рамках этих организаций сохранить некоторый минимум независимости, который бы позволил (в случае существенного изменения мировой ситуации) начать реализацию программы национального (или проектного) возрождения. Технологически это возможно сделать только за счет очень тонкого балансирования между основными современными центрами силы: США, Европой, Китаем, Индией, исламским миром. А вот переговоры по нашему вступлению в ВТО, к сожалению, ведут явные сторонники США, что вряд ли приведет к необходимому эффекту ...
Отметим, что экономические проблемы «Запада» и явная экспансия Исламского глобального проекта, дают еще один вариант развития ситуации – разрушения существующей (и единственной) финансово-экономичской парадигмы, мировой системы разделения труда. Этот вариант позволяет вернуться к ситуации множественности независимых государств и значительно более богатому мировому политическому спектру, однако неминуемо влечет за собой резкое падение уровня технологического развития человечества и уровня жизни населения планеты.

 


Леонид Мартынюк ([info]leonid_martinyk)Медведев. Предварительные итоги

http://community.livejournal.com/politclub/2773426.html

 

 

1- Институты

Согласно данным «Всемирного экономического форума», который регулярно составляет «Глобальный Индекс конкурентоспособности», качество российских институтов за два года стало хуже:

За два прошедших года (2008-й и 2009-й) Россия опустилась с 51-го на 63-е место (из 133 стран), в «общем рейтинге конкурентоспособности».

По «индексу качества финансовых институтов» со 112-го на 119-е.
По «индексу качества товарных рынков» с 99-го на 108-е.
Со 109-го места на 116-е упала наша страна в «рейтинге судебной системы и соблюдения законов».
По «индексу института защиты собственности» у России 119-е место.
http://www.weforum.org/documents/GCR09/index.html
http://www.weforum.org/documents/gcr0809/index.html

Россия стала самой закрытой из крупных экономик мира: по индексу «прозрачности административных границ для торговли» наша страна опустилась с 90-го на 109-е (из 121-й страны).
http://www.weforum.org/documents/getr08_browser/index.html
http://www.weforum.org/pdf/getr09_dev/GETR09_Fullreport.pdf

 Ухудшились и условия для ведения бизнеса: по данным Всемирного банка, в конце 2009 года Россия опустилась сразу на восемь позиций: с 112-го на 120-е место (из 183 стран).

 По процедурам получения разрешений на строительство мы оказались на предпоследнем, 182-м месте, обойдя лишь нищую, диктаторскую, находящуюся под санкциями ООН Эритрею. http://www.doingbusiness.org/economyrankings/
http://www.doingbusiness.org/Documents/FullReport/2009/DB_2009_English.pdf

2 - Инфраструктура.

Согласно данным Центра макро­экономических исследований (ЦМИ) Сбербанка, в 2008 году в России было построено 2,5 тыс. км всех типов дорог, в то время как в КНР — в 21,4 раза больше (53,6 тыс. км). Общая протяженность дорожной сети в Китае — 1,9 млн. км: почти в два раза больше, чем в России, при том, что территория Китая почти в два раза меньше.

В 2009 году в России было введено эксплуатацию 1015 км. федеральных дорог, а в 2010 официально запланировано ввести и того меньше - 942 км.

По качеству дорог РФ занимает 118-е место из 133 возможных согласно рейтингу ВЭФ «Глобальный Индекс конкурентоспособности». Наши соседи по таблице — Мозамбик, Бурунди, Киргизия. А скажем, в Казахстане, Уганде, Мавритании и Лесото качество дорог повыше будет.
http://newtimes.ru/articles/detail/16932
http://www.weforum.org/documents/GCR09/index.html
http://www.rosavtodor.ru/information.php?id=24&counter=2
http://www.statinfo.biz/Data.aspx?act=994&lang=1
http://www.gks.ru/dbscripts/Cbsd/DBInet.cgi

 По данным исследования «Всемирного экономического форума» ситуация с инфраструктурой в России стала хуже.

За 2008-2009 годы наша страна опустилась:
-       с 78-го на 86-е место (из 133 стран) по «индексу качества всей инфраструктуры»
-       со 88-го на 92-е упала наша страна по качеству инфраструктуры воздушного транспорта
-       со 104-го на 118-е по качеству дорог (Наши соседи по таблице — Мозамбик, Бурунди, Киргизия).



Протяженность автомобильных дорог в России катастрофически мала в сравнении со сходными по территории и населению странами.

3 - Инновации.

Как показало исследование, проведенное недавно Высшей школой экономики, число российских предприятий, внедряющих инновации, продолжает быть незначительным, устойчиво снижаясь (таких менее 30%, по самым мягким критериям, но главное – их стало меньше за последние 4 года в 1.2 раза). (В.Рыжков, профессор ГУ "Высшая школа экономики" (Москва))
http://www.echo.msk.ru/blog/rizhkov/662732-echo/page/4.html

Продолжает падать научный рейтинг России: согласно последнему исследованию Thomson – Reuters, по числу научных публикаций Россия уже уступает Индии, и в 3 раза – Китаю.http://researchanalytics.thomsonreuters.com/m/pdfs/grr-russia-jan10.pdf

 Деградация в сфере информационных технологий приобрела так любимый тандемократами характер стабильности: в рейтинге Всемирного экономического форума («Доклад о развитии информационных технологий в мире») Россия в 2007 году была на 70-м месте, в 2008-м - на 72-м, а в 2009-м опустилась на 74-е (из 134 стран).
http://www.insead.edu/v1/gitr/wef/main/previous/chapters/GITR2007-2008.pdf
http://www.insead.edu/v1/gitr/wef/main/fullreport/index.html

Главный индикатор рейтинга ВЭФ – The Networked Readiness Index (NRI) – показывает способность государства эффективно использовать новые технологии для повышения качества жизни граждан.

Индекс развития высоких технологий учитывает общий уровень развития экономики, степень их готовности к приоритетному развитию информационного сектора, степень проникновения высоких технологий на уровне домашних хозяйств, корпораций и органов государственной власти.

http://deyerler.org/ru/print:page,1,8168-prodvinutye-strany.html

4 - Инвестиции.

Здесь показатели России также ниже среднемировых. Если в среднем в мире в 2009 г. прямые иностранные инвестиции (ПИИ) сократились на 39%, то в России – на 41%.
http://www.vedomosti.ru/newspaper/article/2010/03/01/226955

Инвестиции в основной капитал в России за январь – февраль 2010-го года упали ещё на 8%, в Китае же, напротив, выросли на 26,6%.
http://www.gazeta.ru/news/business/2010/03/19/n_1472041.shtml
http://www.opec.ru/1239274.html

 В I квартале 2010 года прямые иностранные инвестиции в нашу страну снизились ещё на 17,6%, в мире же падение прекратилось.
http://www.gks.ru/free_doc/new_site/business/invest/in_inv1.htm
http://www.lenta.ru/news/2010/05/21/invest/
http://www.vedomosti.ru/finance/news/2010/05/21/1020957
http://www.interfax.ru/business/txt.asp?id=137766
http://www.unctad.org/en/docs/webdiaeia20104_en.pdf
http://www.finansmag.ru/FckFiles/image/284/39/39-1-b.jpg

 


 Дометий Завольский Возвращение святого Владимира
http://www.apn.ru/publications/article22980.htm

 

Наши ордена

Похоже, с 28 июля сего года мы станем официально праздновать день Крещения Руси. Что ж, давно пора. Не надо ссылаться на то, что Россия - светское государство и ещё страх какое многоконфессиональное. Россия существует именно благодаря тому, что князь Владимир сделал выбор в пользу православия. В противном случае, на месте Руси, скорее всего, исторически сложилась бы шведско-польско-булгарская граница, разделяющая разноконфессиональных вятичей и кривичей на мелкие самовитые ломтики, автономные по отношению к тому или иному культурному светочу. Можно считать православную веру истиной в последней инстанции, можно не считать, но именно день памяти св. равноапостольного князя Владимира и есть настоящий русский день независимости, праздник самодостаточной русской цивилизации. Мне такой день независимости вполне по душе.

В 1998 г. был возрождён старейший русский орден св. апостола Андрея Первозванного (1698). В 2008 г. наконец-то состоялись новые награждения орденом св. Георгия (1769). Но почему место, по праву принадлежащее ордену св. Владимира (1782), занимает некий стыдливый гибрид «владимира» и «александра» с длинным названием "За заслуги перед Отечеством"? Сам по себе этот орден довольно неплох, даром что являет собой кальку с немецкого "За заслуги перед Федеративной Республикой". Но в качестве компромиссного варианта он совершенно бессмыслен, как и многие другие постсоветские символьные компромиссы. Почему не "владимир"? Чего именно мы стыдимся и чего избегаем? Креста? Но он и так используется в ордене "За заслуги перед Отечеством" или ордене Мужества. Посягательства на наследие Киевской Руси? Ну так и апостол Андрей на Москве никогда не бывал.

Верните учреждённый Екатериной Великой орден св. Владимира, а заодно и орден св. Анны (лучше не с малопохожими пальмовыми ветвями между концов креста, а с острым сиянием – по моде XVIII столетия). Всё лучше, чем синяя шестерёнка "Ордена Почёта", бездарно пародирующая французский орден Заслуг. И не надо оберегать чьи-то чувства за счёт русских традиций, которые нам по крупицам следует собирать и возвращать к жизни. Последуйте примеру Людовика XIV, учредившего наряду с орденом для офицеров-католиков особую военную награду для протестантов, и введите отдельные награды для убеждённых нехристиан. Сохраните для них в точности равный «владимиру» орден "За заслуги перед Отечеством" (знак его теперь можно сделать и пятиконечным, в форме геральдической розы, щит герба для пущего благолепия лучше залить эмалью, а вот девиз сохранить общий с владимирским: "Польза, честь и слава"). Название разумно сократить до "ордена Заслуг". Или лучше назвать его по центральному элементу знака – "орден Орла"?

В качестве нехристианской альтернативы ордену св. Анны учредите, допустим, орден Земства в трёх степенях: на малиновой с чёрной каймою ленте малиновый пятиконечный знак с золотым сиянием. Вечевое начало и личную ответственность за судьбу страны может символизировать изображение памятника Минину и Пожарскому, воспроизведение героических барельефов Фёдора Толстого или наивно-классических гравюр к Карамзину. Следует ввести и пятиконечный вариант ордена Родительской Славы, тем более что об этом уже было испрошено. Ордена, полученные за подвиги в боевых действиях (кроме ордена св. Георгия и ордена Мужества), украшаются скрещёнными мечами на верхнем конце знака и бантом на колодке. Знаки орденов, полученных за личное мужество при обеспечении правопорядка, противостоянии стихийным бедствиям, испытаниях новой техники и т. д., дополняются золотой дубовой ветвью на верхнем конце. На орденских звёздах мечи располагаются за медальоном, а украшение из золотых дубовых листьев – на верхнем луче.

Исторические российские ордена (и нехристианские их аналоги) образуют чёткую иерархию:

1. Орден св. Андрея Первозванного.

2. Орден св. Владимира I ст. (орден Орла I ст.).

3. Орден св. Владимира II ст. (орден Орла II ст.).

4. Орден св. Анны I ст. (орден Земства I ст.).

5. Орден св. Владимира III ст. (орден Орла III ст.).

6. Орден св. Владимира IV ст. (орден Орла IV ст.).

7. Орден св. Анны II ст. (орден Земства II ст.).

8. Орден св. Анны III ст. (орден Земства III ст.).

(При дальнейшем упоминании орденов св. Владимира и св. Анны следует понимать, что те же правила касаются ордена Орла и ордена Земства).

Вне иерархии находятся орден Мужества и орден Родительской Славы, орден св. Георгия, а также звание Героя России и высшее отличие за гражданские заслуги – звание Зодчего России. Награждение орденом св. Андрея производится вне зависимости от наличия иных наград, но только за исключительные заслуги перед Отечеством. Допускается внеочередное награждение орденом св. Владимира IV за успешное руководство военными и правоохранительными операциями, за конкретные выдающиеся достижения в научной и творческой деятельности и т. д.

При представлении к орденам должна строго соблюдаться их иерархия, однако уже имеющиеся награды дают определённые преимущества в продвижении вверх по оной.

Правило о лишь однократном награждении тем или иным орденом или медалью разумно распространить и на боевые награды. Не из скупости, напротив. А то на наших глазах повторяется советская практика, когда сержант или офицер за очередной подвиг получает очередную "отвагу" или "звёздочку" (теперь "мужество"), а прочие отличия резервируются для высших командиров или статских генералов. Статус ордена Мужества повышается. Личная доблесть или успешное командование могут поощряться нижестоящими по отношению к ордену Мужества орденами св. Анны III и II степеней с мечами или дубовой ветвью. Кавалер ордена Мужества при совершении нового подвига представляется к ордену св. Владимира IV ст. с мечами или дубовой ветвью, а за простые служебные заслуги – к ордену св. Анны II ст.

Орден св. Георгия IV ст., а также наличие двух орденов Мужества (либо "За личное мужество", Красного Знамени, Красной Звезды) дают право на орден св. Владимира III ст. с мечами (или дубовой ветвью) при совершении нового подвига (если он не подходит под награждение орденом св. Георгия или званием Героя России) и на орден св. Владимира IV ст. за службу.

Звание Героя России и орден св. Георгия III ст. дают право на орден св. Анны I ст. с мечами (или дубовой ветвью) при совершении нового подвига и на орден св. Владимира III ст. за службу и гражданские заслуги.

Звание Зодчего России даёт право на орден св. Владимира III ст. за службу и гражданские заслуги, но никаких преимуществ в наградах за личное мужество.

Ордена "За военные заслуги", "За морские заслуги", Почёта, Дружбы, Родительской Славы дают право на орден св. Анны II ст. в обход III степени.

Отличием Зодчего России служит носимая на четырёхугольной колодке ажурная золотая медаль, изображающая гиперболоидную сетку Шухова, на которую наискось наложено изображение первого искусственного спутника Земли. Колодка может быть, подобно колодке Золотой Звезды, обтянута лентой цветов государственного флага России, но я бы предпочёл, чтоб эти оба высших отличия были украшены андреевской лентой и золотыми лавровыми ветвями, повторяющими рисунок с медальона андреевской звезды.

Правила ношения орденов и система медалей тоже требуют изменений, но это уже особый разговор.

 


КОМПРАЧИКОСЫ. Новые планы власти по разрушению семьи.
 
[info]altina_augusta wrote in [info]anti_ju_ju
Правозащитник Олег Верещагин о ФОРСАЙТ-ПРОЕКТАХ ВЛАСТЕЙ ПО РАЗРУШЕНИЮ СЕМЬИ.

http://www.sovross.ru/modules.php?name=News&file=article&sid=57930

"...Я видел документ, называемый план «Дорожная карта-2030». Это страшный документ, люди. Это ОЧЕНЬ страшный документ. Согласно ему, планируется избавиться в обозримом будущем от такого атавизма, как семья. На странице 22 плана можно наблюдать предложение заменить семью на некие «воспитательные сообщества». А на странице 25 предлагается лишить родителей права воспитывать собственных детей, делегировав это право тем же «воспитательным сообществам». Для реализации своего амбициозного проекта новаторы намерены создать «Комитет детства», который будет всем этим непотребством управлять (страница 36-я плана). Что характерно, про этот комитет давно уже говорят Астахов и Барщевский… Подписан проект благотворительным фондом «Мое поколение», там же указано, что в партнерах проекта числится Общественная палата Российской Федерации.

 


Когда я читаю, что тезис «родители любят своих детей» – это всего лишь стереотип (страница 4 плана), мне становится на самом деле страшно.
Одна высокопоставленная чиновница негодует: сирот возвращают обратно в детские дома! А сколько детей было возвращено приемными родителями, а сколько отобрано службой опеки у родителей как приемных, так и родных? Судя по делу Вороновых и другим сводкам с фронта действий компрачикосов, увеличившееся число возвратов – целиком и полностью заслуга чиновников, которым стало страшно лишиться насиженных мест после закрытия детских домов.
…25 мая 2010 г. в г. Тольятти отобрали малолетних детей у журналистки Галины Дмитриевой.
События развивались следующим образом.
23 мая в газете «Город на Волге» вышла статья Галины Дмитриевой с описанием ситуации на АвтоВАЗе. 25 мая около 13:30 в квартиру, в которой проживает Галина Дмитриева, пришли сотрудники милиции Автозаводского района Тольятти и детской комнаты милиции.
Галине Дмитриевой было заявлено, что дети у нее находятся в антисанитарных условиях, и поэтому подлежат отобранию. Кстати, сама она москвичка, дети прописаны в Москве и муниципальные власти Тольятти не имеют к ним никакого формального отношения.
Юрия Короткова, независимого журналиста, вместе с Дмитриевой занимающегося проблемой АвтоВАЗа и находящегося в том же помещении, сотрудники милиции отвели в сторону и прямо сказали: «На АвтоВАЗ не суйтесь!»
В результате приблизительно в 14 часов Галине было заявлено, что она должна проехать для профилактической беседы в ОВД. У нее сотрудники милиции требовали отдать документы на детей. В 14:20 другой наряд милиции уже без всяких объяснений забрал детей: трехлетнего Никиту и шестилетнюю Александру. Саму Дмитриеву длительное время незаконно, без предъявления обвинения, держали под стражей.

Дочь сначала отправили в приют «Дельфин», маму к ней не пустили, заявив, чтобы она сначала раздобыла разрешение на посещение от органов опеки. Где сын, вообще не сообщили. Как предполагала женщина, он был в одной из городских детских больниц.
Выйдя на свободу, она написала обращение к соратникам, рассказав, что ее продержали в ОВД без объяснения причин до 17:45, то есть на 45 минут больше положенных по закону трех часов. Протокол задержания составить отказались. В следственном отделе прокуратуры Автозаводского района, куда журналистка попыталась сразу обратиться, ее заявление о незаконных действиях сотрудников милиции не приняли под предлогом того, что «канцелярия закрыта»...
…Детей ей вернули. Но она опасается, что «репрессии» продолжатся.
Журналистка пересказала объяснение, данное ей органами опеки: дескать, накануне они получили телефонограмму о том, что она арестована, а отца детей нет в городе. «Никакого ареста, конечно, не было. Я потребовала объяснений от сотрудников милиции, но сегодня они отказались их предоставить. Если я не получу их завтра, то укажу это в своей жалобе в прокуратуру», – сказала Дмитриева.
По ее словам, дети чувствуют себя удовлетворительно. «Но когда стучат в дверь, дочь просит не открывать – боится, что ее заберет «полиция», добавила журналистка.
В маленькой Финляндии в заботах о детях такие вот «мастера счастья» отбирают по 11 тысяч детей в год!

Во Франции ювенальной юстицией семья разрушена полностью, и четверть французских детей живет в «приемных семьях», больше похожих на наркопритоны-общежития!
В Норвегии организация садистов «Барневен» разрушила семью полностью!
В Англии страх перед обвинениями в «насилии над детьми» разрушил семью полностью!
В Германии мораль и нравственность детей законодательным порядком разрушают с СЕМИ ЛЕТ на уроках «секспросвета», посещать которые ребенку запретить НЕЛЬЗЯ!
В Нидерландах и Дании открыто действуют партии педофилов, всячески поддерживающие разрушение семьи!
В США десятки тысяч детей меняли «родителей» по 3–7 раз, масса американцев обоего пола бесплодна и покупает «игрушки» в России (несмотря на введенный после истории с Артемом мораторий об усыновлении наших детей в США, только
30 апреля 2010 года в Москву прибыло ДЕСЯТЬ родителей из США за русскими детьми!).
Список стран, в которых детство оказалось осквернено и семья разрушена «государственными и общественными спасителями», можно продолжать снова и снова!
РОССИЯ УЖЕ ИДЕТ ПО ЭТОМУ ПУТИ!


 


В нашей ситуации все усугубляется тем, что мы в отличие от народов вышеперечисленных стран приговорены не к превращению в стадо, а к тотальному уничтожению.
27 апреля 2010 года в Общественной палате РФ прошли слушания, на которых было предложено принять ряд законов, призванных стать правовой основой реформы социальной сферы России. В частности, предлагается создать некий орган, который должен иметь статус местного миниправительства в отношении детства. Решения этого органа обязательны к исполнению для всех субъектов данного муниципального образования, независимо от их подчиненности. При этом сами эти органы, являясь надведомственными, никому не подчиняются и обладают широкими властными полномочиями и контрольными функциями. Такими органами должны стать комиссии по делам несовершеннолетних и защите их прав.
Среди полномочий комиссии – принятие акта о признании ребенка нуждающимся в помощи государства. Согласно законопроекту, нуждающимися в помощи государства считаются дети, родители (законные представители) которых «не исполняют своих обязанностей по воспитанию, обучению и содержанию, отрицательно влияют на поведение либо жестоко обращаются», а также дети, чьи родители своими действиями или бездействием «препятствуют нормальному воспитанию и развитию».
Как подчеркивают эксперты, такая неопределенная формулировка позволяет признать практически любого ребенка нуждающимся в помощи государства. Чиновники смогут беспрепятственно изымать детей из небогатых семей, а также за любое применение домашних наказаний и иных мер воспитательного воздействия. Для каждого из таких детей комиссией утверждается индивидуальный план по защите прав ребенка, заключающийся в проведении профилактической работы в семье в форме социального патроната (семейного кураторства, наставничества) или устройстве ребенка в специальные реабилитационные центры в зависимости от решения комиссии.
Обращаю внимание, что каждый родитель будет вынужден подписать любой договор с любыми условиями, лишь бы не потерять своего ребенка. Такое положение не отвечает требованиям статьи 421 Гражданского кодекса РФ о свободе договора, а сама деятельность является не чем иным, как вмешательством в дела семьи, нарушением прав родителей по воспитанию своих детей, установленному в статье 38 Конституции РФ и статьях 1, 63 Семейного кодекса РФ.

 


Особенно настораживает то обстоятельство, что решение об изъятии детей будет принимать никому не подотчетный надведомственный орган.
Хочу отметить, что за последние несколько лет т.н. «защита прав детей» УЖЕ принесла сотням семей тяжелые моральные и физические страдания. Сотни семей были «разбиты» вместо оказания им реальной помощи. Тысячи детей были вывезены за рубеж – в том числе и при живых русских родителях. ВСЕ ЭТО ПОДАВАЛОСЬ, КАК «ЗАЩИТА ПРАВ РЕБЕНКА». Но это – ЛОЖЬ! Я обращаюсь к Общественной палате.
Если информация о ваших АНТИНАРОДНЫХ действиях все-таки просачивается к людям – а она просачивается неизбежно! – вы ПРОДОЛЖАЕТЕ «идти прежним курсом», откровенно ИГНОРИРУЯ мнение народа – того самого, который должны защищать.
Если обеспокоенные люди начинают протестовать массово и открыто – вы меняете формулировки – и СНОВА ПРОДОЛЖАЕТЕ работу над антинародными проектами, вновь и вновь упрямо продвигаете их, не считаясь с мнением ни народа, ни церкви, ни аналитических организаций, ни с зарубежным ОТКРОВЕННО НЕГАТИВНЫМ опытом.
Итак, ОБЩЕСТВЕННАЯ ПАЛАТА НЕ ВЫПОЛНЯЕТ СВОИХ ФУНКЦИЙ. Более того, ее деятельность в данном конкретном вопросе направлена ПРОТИВ РУССКОГО НАРОДА И ДРУГИХ НАРОДОВ РОССИИ, ПРОТИВ МОРАЛИ И НРАВСТВЕННОСТИ.
Причины таких действий могут быть двойственны:
1. Общественная палата коренным образом некомпетентна как коллегиальный орган и каждый ее член в отдельности.
2. Общественная палата выполняет заказ на разрушение общества в России.
Какой вариант для вас предпочтительнее?
Зарубежный опыт – ВОПИЕТ о недопустимости такой, с позволения сказать, «помощи детям».
Семья – против.
Аналитики – против.
Религия – православная и мусульманская – против.
ВЫ – ЗА? Но КТО вы тогда?
В свое время была хорошая формулировка: ИЗМЕНА РОДИНЕ.
Вы ДОЛЖНЫ прекратить деятельность по уничтожению семьи в России. В противном случае «изменник Родины» в отношении вас станет уже не предположением, а весьма распространенной формулировкой. Как минимум.
7 июня 2010 года уполномоченный по правам ребенка в Санкт-Петербурге Светлана Агапитова и председатель городского суда Валентина Епифанова подписали соглашение «О порядке взаимодействия уполномоченного по правам ребенка в Санкт-Петербурге и Санкт-Петербургским городским судом». Согласно этому документу, сотрудники аппарата детского омбудсмена смогут не только участвовать в судебных процессах, затрагивающих интересы несовершеннолетних, но и давать некие «мотивированные заключения», которые судьям рекомендуется «учитывать при вынесении решений». По мнению независимых экспертов, документ дает госпоже Агапитовой возможность влиять на решения судов, отстаивая интересы несовершеннолетних, в том числе и вопреки интересам их родителей.
«Мы рассчитываем, что это будет не бесполезная декларация, а действенный инструмент в работе, – говорит сама Светлана Агапитова. – Естественно, участвовать мы будем в интересах ребенка, право которого, по нашему мнению, нарушено».
«По нашему мнению» — тут коренные слова. Как показывает практика, подобные чиновники расценивают как чудовищное нарушение прав ребенка шлепок по мягкому месту или невыплату карманных денег…
Между тем в соглашении предусмотрены:
– для омбудсмена и его чиновников право участвовать в судебных заседаниях;
– право «представлять в суд мотивированные заключения по делам, затрагивающим права и законные интересы несовершеннолетних».
Статья 4 соглашения прямо предписывает: «Рекомендовать мировым судьям, судьям районных судов Санкт-Петербурга и судебным составам городского суда при вынесении судебных актов учитывать представленные в дело мотивированные заключения уполномоченного по правам ребенка», а также «привлекать представителей аппарата уполномоченного по правам ребенка для участия в рассмотрении дел, затрагивающих права и законные интересы несовершеннолетних».
Обращаю внимание, что соглашение не только не способствует защите прав ребенка, но, наоборот, нарушает законные процессуальные права несовершеннолетних! Соглашение являет собой образчик нормотворчества в духе ювенальной юстиции, исходящей из приоритета прав ребенка (которые чаще всего трактуются как права государства в лице его специальных органов) перед правами родителей.
– непонятно, в каком правовом статусе предполагается участие уполномоченного в судебных заседаниях;
– для представления интересов родителей необходимо их желание, а не указание председателя городского суда;
– представлять интересы органов опеки или прокуратуры уполномоченный не вправе даже по доверенности;
– только судья с учетом действующего процессуального законодательства решает, допустить или нет то или иное лицо к участию в деле;
– давать указания судьям, пускай и в качестве рекомендации о том, кого допускать к участию в деле, недопустимо, это не что иное, как посягательство на независимость суда;
– соглашение нарушает предусмотренное законом право несовершеннолетнего на защиту его интересов родителями — его законными представителями;
– происходит навязывание судьям заключений, не предусмотренных как обязательные с точки зрения закона;
– происходит административное давление на суд в форме рекомендаций.
Права скольких несовершеннолетних успела защитить Светлана Агапитова за время своего омбудсменства, а главное, были ли такие случаи, когда вмешательство уполномоченного по детям приводило к восстановлению семьи, выяснить не удалось. Но представитель родительского комитета в Петербурге Любовь Качесова сообщила, что «в общественные организации обращаются родители, столкнувшиеся с аппаратом уполномоченного по детям». Среди них — жалоба многодетной матери Веры Камкиной, у которой органы опеки отобрали четверых детей из-за того, что мать не могла обеспечить своим детям комфортных условий жизни (впоследствии Колпинский райсуд принял решение об ограничении родительских прав матери). После общения с госпожой Агапитовой госпожа Камкина не только не получила помощи, но, напротив, написала жалобы в городскую прокуратуру и уполномоченному по правам человека РФ Владимиру Лукину на госпожу Агапитову, которая своими высказываниями в СМИ «сформировала образ Камкиной как «плохой матери».
Г-жа Агапитова в своей деятельности руководствуется кальками с провальной деятельности западных ювенальных структур, идея и смысл существования которых – всемерное разрушение семьи. Ее упорство в отрицании губительности западных методик для института семьи и психики детей говорит либо о материальной заинтересованности в их продвижении в РФ, либо о собственном психическом нездоровье (см., в частности, историю семьи Камкиных и фразу, отдающую откровенным садизмом: «…необходимо обеспечить полную изоляцию детей от родителей в это время, чтобы ребенок не поддавался психологическому давлению…» – давить на ребенка психологически, отняв его у матери и поместив в детский дом, видимо, можно. Впрочем, от чиновницы, считающей многодневную пытку семилетнего мальчика Роберта Рантала образцом «европейского положительного опыта», ничего иного ждать просто не приходится!)
Полномочия, предоставленные г-же Агапитовой, входят в противоречие с законами Российской Федерации и являются полностью неправовыми.
Г-жа Агапитова профессионально непригодна к своей работе – реальной защите прав пострадавших детей (беспризорники, жертвы наркоторговли, работорговли и сексуального насилия), и, учитывая ее взгляды на «права ребенка» и взаимоотношения в семье, вряд ли может занимать должности, связанные не только с работой с детьми, но и вообще сколь либо общественно значимые.
Незаконное соглашение между уполномоченным по правам ребенка в Санкт-Петербурге и председателем городского суда должно стать предметом разбирательства Генеральной прокуратуры РФ.
-------------------------------------
И напоследок – пример того, что нас может ждать в великом демократическом будущем…
Надо сказать, что я – сторонник максимально полного отделения людей от нынешнего государства. Максимально полного и возможного. Чем это обосновывается?
СССР – при всех его недостатках – был нужен нормальный человек. Например мальчики – будущие мужчины и будущие солдаты. Можно кричать, что это плохо, ужасно, что это тоталитаризм и т.д. Но это был факт. А будущий солдат должен расти здоровым, смелым, сильным, умным. Отсюда – субкультура пионерских лагерей, хорошие детские книги и фильмы, культ спорта и т.д. Конечно, никому не приходило в голову за собачий чих отнимать у родителей детей, так как сорванный с якорей, удаленный из ячейки общества человек – плохой защитник.
Ельцинская РФ людей ограбила, отняв у них общественную
собственность – заводы, школы, садики, секции, недра земли и т.д. – и «забила болт» на народ. Но народ не только не вымер – он вроде как приподнялся во многих смыслах, пошли процессы самоорганизации.
Возрожденная РФ гораздо страшнее ельцинской. Она тоже хочет грабить, она отрастила себе невиданное чиновничье брюхо и неслыханные жадные лапки. Но грабить уже нечего – «все уже украдено до нас». (При этом созданная не лучшими людьми из комитета гордых буревестников РФ образца нового века хочет еще и всемерно контролировать людей, чтобы они не возражали против процесса грабежа!) Однако у людей остается «собственность», до которой не добрался Боря. В первую очередь это ДЕТИ (хотя и не только – есть дачи, дома, автомобили, лес, речка, воздух, наконец!). Если кто-то не верит, что на торговле детьми и их правами можно нехило приподняться, я вам завидую…
Поэтому держите своих детей и сами держитесь подальше от «встающей с колен РФ». К Родине, России – этот зомби не имеет никакого отношения. Как не имеют никакого отношения к Дню Победы говорящие головы из власти, 9 Мая складирующие голландские цветочки у Могилы Неизвестного Солдата.
Максимально сократите участие государства в своих делах и себя – в делах государственных. По возможности НИЧЕГО у государства не берите, так как оно НИЧЕГО не дает просто так.
Помните, ДЕТИ – это главное, что есть у человека. Главнее только Родина (не государство!) Но ваши дети – это не божки, это ваше продолжение (не бойтесь лепить из них свое подобие, недаром этого так боятся все «демократы» – что дети могут повторить отцов и дедов!) и ваша опора в старости. Соответственным должно быть и воспитание. Ищите тех, кто хочет жить так же и думает так же, как вы.

 


 

Александр Дугин    Тотальная свобода консерватизма

http://www.intelros.ru/readroom/polit_mag/pg_1-197/6524-totalnaya-svoboda-konservatizma.html

 

Мы настолько привыкли рассматривать прогресс как нечто само собой разумеющееся, что, как правило, боимся словосочетания «идеология прогресса». Считается, что идея прогресса – это некое свойство вещей, эволюция, заложенная в пружине бытия, развертывающая себя почти объективно. Но если подойти к этой теме с социологической или политологической точки зрения, то мы увидим, что это не что иное, как эпистема, парадигма, которая фиксирует специфику усложнения общества – от простых обществ до сложных, или комплексных. При этом показательно то, что простые общества сосуществуют со сложными.

Пример того, как простые общества существуют рядом со сложными, можно наблюдать в существовании народа веды Индии и Шри Ланки, или австралийских аборигенов и африканских пигмеев – все они представляют собой простые общества и существуют сегодня, в XXI веке. Одновременно мы имеем дело и со сложными обществами, такими как современное американское западное общество, японское общество западного типа. Мы видим их существование наряду с простыми. То есть рядом сосуществуют простые и сложные общества. Во-вторых, если мы внимательно изучим труды структуралистов, то увидим, что эти простые общества вскрываются и внутри сложных обществ. То есть простые общества существуют как наряду со сложными обществами, так и внутри них. Далее следует отметить два аспекта существования простого общества внутри сложного. Первый аспект связан с идеями феноменологической философии, согласно которым современный человек сложного общества рефлексирует, как правило, в тот момент, когда занимается научной работой. Математик, физик, социолог или экономист мыслит рационально, по-настоящему, по-научному, с базой философского понимания того, что он делает, только тогда, когда он занимается научно-исследовательским трудом.

В остальных вопросах, когда он выходит за пределы своего института, своей кафедры, он опускается в жизненный мир, где существуют те же мифы, предрассудки, нерефлекторные взгляды, как в любом мифологическом простом обществе. Второй аспект заключается в том, о чем говорили психоаналитики направления Юнга и других, которые вскрыли простое общество. Фрейд, например, сделал это через эдипов комплекс, который существовал якобы в качестве примордиальной драмы убийства братьями отца при распределении между собой жен, принадлежавших когда-то только отцу. Вскрытие эдипова комплекса предполагает исторически некое древнее событие современного общества как одно из его составляющих. Если принять во внимание еще и бессознательное, о котором говорили Юнг, Фрейд, Адлер, а также идеи Витгенштейна и Эйгена Финка, то мы увидим схему простого мифологического общества, которое живет внутри сложного общества.

Отличие простого общества от сложного, неважно, существует ли простое общество внутри сложного или сосуществует рядом с ним, заключается в дифференциале. Дифференциал фиксируется феноменологически – есть сложное, комплексное общество, а есть общество простое. В одном случае дифференциал незначительный – у простого общества, в другом значительный – у сложного общества. Дифференциал же – это множественные формы различий: между «здесь» и «там», «да» и «нет», «свои» и «чужие», между мужчиной и женщиной, властью и рабом, темным и светлым. Затем технически отделяются человек и природа – и это тоже различие. У слабо дифференцированных, простых обществ эти вещи сливаются между собой. Например, инструмент. Маркс говорил, что инструмент создал человека и соответственно эксплуатацию. Очевидно, что здесь ситуация значительно сложнее, потому что инструмент в простых обществах является живым. Дифференцированный инструмент – это инструмент, который четко отделяет человека от природы. Чтобы присвоить инструменту – лопате, луку, граблям, плугу – свойства дифференцированного промежутка между субъектом и объектом, надо провести эту дифференциацию.

Сам по себе инструмент в простом примитивном обществе – это часть семьи, инструмент является оживленным, одухотворенным. Чашка, горшок, ложка – все это члены семьи, такие же, как свиньи, коровы, это часть конкретного простого общества, поэтому здесь все сложнее. В дифференцированных же обществах есть различие между одним и другим, потом между одним, вторым и третьим, между пятнадцатым, шестнадцатым и т. д. вплоть до логических систем с высоким уровнем дифференциации, высоким уровнем дифференциала, где сам дифференциал уже ложится в основу рационального восприятия мира. Таким образом, мы видим – есть общества с высоким дифференциалом и с низким. Есть общества простые, и есть сложные.

Однако существует идея, согласно которой переход от простого общества к сложному рассматривается как временной процесс, вопреки тому, что феноменологически мы всегда видим эти два общества одновременно (они сосуществуют рядом или одно в другом). Это идеология прогресса, идея, которая устанавливает переход от простого к сложному в качестве некоего исторического содержания. Возникает идея линейного времени, которая является мифом, концептом, идеологией, утверждающей, что все простое в итоге стремится к сложному. Это усложнение систем, развитие от примитивных идей о том, что все будет хорошо, к тому, что существует некая телеология развития систем, телеология систематики, переход от невысокой дифференциации к высокой. Это и есть идеология прогресса. То есть это, во-первых, – утверждение, что исторический процесс идет от простого к сложному вопреки тому, что мы имеем множество ситуаций, систем, социальных моделей, где это не так. И, во-вторых, это наделение процесса перехода от общества с невысоким дифференциалом к обществу с высоким дифференциалом позитивной моральной оценкой, наделение этого процесса знаком «плюс». Другими словами, общество с более высоким дифференциалом лучше, чем общество с более низким дифференциалом. Более того, согласно идеологии прогресса, мы полагаем это во времени, говорим об исторической необратимости линейного времени, смысл которого – увеличить, если угодно, дифференциал. То есть историческое время течет в сторону более дифференцированных систем. Такова типичная идеология прогресса.

Весь ХХ в. демонтировал эту идеологию. С идеей прогресса наиболее последовательно связаны две политические идеологии, они утверждают представление об историческом развитии от простого к сложному в социальном смысле, дают этому моральное осмысление и присваивают сложному обществу статус хорошего, лучшего, по сравнению с менее дифференцированным обществом.

Первая политическая идеология, самая фундаментальная, основательная – это западный либерализм, который возник раньше других идеологий и который существует вплоть до сегодняшнего момента. Поэтому имеет смысл говорить о либерализме сегодня, так как это идеология самая последовательная с точки зрения проведения от начала и до конца идеи исторической предопределенности и морального превосходства более дифференцированного общества над менее дифференцированным в качестве своей базовой парадигмы. Либерализм рассматривает более развитое общество исторически более близким, отсюда представления о современности, и он рассматривает его как морально более обоснованное.

Вторая политическая идеология, связанная с идеей прогресса, – более яркая, но менее долговечная – это коммунистическая идеология,, она была очень неоднозначной. В ней мы угадываем определенный циклизм, который, может быть, и стоил марксизму своих исторических позиций. Марксистская модель начинается, скорее повторяя спиралевидную модель руссоизма с его представлением о простом обществе и «добром дикаре». Руссо говорил о том, что вначале находится «добрый дикарь» – это простое, хорошее, доброе. Дальше общество вступило в фазу дифференциации. Возникли эксплуатация и всякого рода отчуждения. Надо вернуться к освобождению этого «доброго дикаря», только на более сложном диалектическом уровне, через создание общества прямой демократии. Руссо видит в своей модели возврат к тому, что было до дифференциации. Но мы не можем полностью освободиться от этого дифференциала, поэтому должны его превзойти. Маркс создает еще более сложную диалектическую концепцию. У Маркса в начале истории – «пещерный коммунизм», в конце истории – «не пещерный коммунизм». Разница в том, что, переходя от простого коммунизма (положительное свойство) к системе отчуждения капиталистического общества, мы делаем еще один шаг в сторону дифференциации и через отрицание отрицания преодолеваем дифференциал в глобальной общности коммуности. Таким образом, несмотря на то, что идея прогресса кажется присущей марксистской идеологии, это не совсем так. Самый последовательный прогресс – это прогресс либеральный. Марксизм же имеет в себе некую червоточину с точки зрения последовательного прогрессизма, поскольку пытается каким-то образом справиться с дифференцированным обществом, обществом отчуждения. В марксизме исторический прогресс, достигший предельной фазы дифференциации, рассматривается с негативной точки зрения, т. е. для Маркса – это катастрофа. Поэтому марксизм – это диалектически более сложная модель, и она отпала. Что же касается идеологии национал-социализма, то рассматривать не имеет смысла в силу ее малой научной значимости и уязвимости.

Посмотрим, что же такое либерализм и почему он боится и не любит революции. Думается, что в революции он чувствует этимологическое значение слова «револьвер». То есть «революция» – вращение, обращение, возвращение снова к «доброму дикарю». Руссоизм категорически противоположен либерализму. Руссоизм – это совершенно не либеральная теория, это революционная демократия, которая резонирует с либеральной демократией, но совершенно не резонирует с марксизмом. Это очень важно.

Либеральная модель боится революции как возможности возврата, возможности выхода на циклизм и предлагает спокойное, постепенное, медленное развитие общества без революции, путем эволюции. Это некий абсолютизм, самая крайняя форма доведения до предела двух тоталитарных предпосылок – исторической и иерархической, утверждение того, что сложное лучше, чем простое, и сложное сменяет собой простое. Так, в либерализме мы получаем различные формы настоящего, глубинного расизма, расизма не биологического. По сравнению с ним расизм Гюнтера – это просто чепуха, расизм либерализма гораздо более серьезный. Это расизм времени, расизм настоящего, которое всегда лучше, чем прошлое. Это расизм нового введения, которое придет завтра, которое отменит настоящее в том смысле, что просто снимет его как ценное. Это расистская концепция истории, где каждый последующий момент становится господином каждого предыдущего, а каждый предыдущий становится рабом. Это дикая воля к власти, воплощенная в историзм. Парадигма историзма есть более крайняя форма расизма, нежели любой биологический расизм. Любой либерал – более жесткий расист, чем любой национал-социалист. Гитлеризм – это детская болезнь расизма. Настоящий расизм – это либерализм, когда на основании того, что общество высоко развито технологически, утверждается его моральное превосходство над менее развитым. И на этом основании с простым, менее дифференцированным, менее технологически развитым обществом разрешается поступать как угодно. Возникает цивилизационный расизм – утверждение, что высокодифференцированные цивилизации выше низкодифференцированных цивилизаций, и у первых есть моральное право поступать со вторыми по своему усмотрению, т. е. подгонять их под собственный стандарт. Как это происходит, мы знаем. Например, «опиумные» войны Англии. Таким образом, из либеральной идеологии возникает расизм цивилизационный, культурный, технологический, исторический. Либеральный расизм – это непонимание проблем другого. Другое – это всегда иерархизованное, другое – это всегда, как правило, низшее, а если не низшее, то высшее. Никакого равенства прогрессистский либеральный расизм, основанный на таком понимании дифференциации, не имеет, и соответственно это то общество, которое на сегодняшний момент полностью выиграло.

Сегодня на просторы человеческой цивилизации вышел настоящий, обыкновенный расизм в виде либеральной идеологии, который приобретает глобальный характер. Сегодня у нас высшей формой этого расизма является движение мод. И это движение все больше ускоряется. Мода – это расистская деструкция предшествующего. Если человек не носит ботинки определенной марки в этом сезоне, то он подвергается дискриминации и апартеиду. Мы помним, что «дьявол носит Prada». Более фашистской и расистской вещи, чем гламур, не существует, потому что речь идет о том, что реальная кожа гораздо хуже, чем та кожа, которую рисуют фотографы мужчинам и женщинам при помощи компьютерных программ. И на основании этого нормативного, несуществующего архетипа, который заведомо всегда лучше, всегда более модный и более глянцевый, предшествующее рассматривается как нечто неполноценное. И чем более агрессивной становится мода, тем стремительнее она меняется.

На фоне либеральной идеологии консерватизм – это прежде всего релятивизация понимания прогресса. Это отрицание прогресса как идеологии в двух ключевых и фундаментальных аспектах. Первое – под вопрос ставится исторический процесс развития от простого к сложному, от менее дифференцированного общества к более дифференцированному. Консерватизм утверждает сегодняшнее время, существование более дифференцированных и менее дифференцированных обществ, они представляют собой мозаику. На основе того, что сегодня мы видим как простое, так и сложное, можно утверждать, что идея прогресса как общей исторической тенденции движения от простого к более сложному просто недоказательна. Поэтому консерватизм в этом смысле представляет собой релятивизацию идеи прогресса с точки зрения временного процесса и историзма. Консерватизм не видит серьезных оснований тому, почему настоящее считается лучше, чем прошлое, или почему будущее лучше, чем настоящее. Консерваторы просто говорят, что они различны между собой, но не придают этому различию значения всемирно-исторической тенденции, в отличие от либералов и их идеи всемирного прогресса.

Второй аспект – это отказ более дифференцированному обществу в статусе более хорошего, более правильного, более совершенного. Более дифференцированное означает с точки зрения консерватора только констатацию положения дел. Возможно, оно более сложное, но это не значит, что оно лучше. Нужно посмотреть, что у него внутри, какова его база, его бессознательное, которое, возможно, не сильно отличается от простого общества. дифференциацию  не  стоит  связывать   с  идеологией  прогресса – пожалуй,  это главыный  изъян  этой  работы  ) В консерватизме не существует никакой дискриминации настоящего, его отрицания. Консерватизм просто утверждает, что есть прошлый момент, есть настоящий, а есть будущий, и между ними не существует никакой иерархии. Прошлое где-то может оказаться относительно лучше или относительно хуже. Будущее, наоборот, может развиваться в самых разных с точки зрения траектории направлениях.

Например, в русской истории самым современным с точки зрения дифференциации был XVIII век. Если мы посмотрим на XIX в., то заметим, что общество становится проще (если считать, что традиционное отращивание мужчинами бороды является формой примитивного этноцентрума, потому что наивные славяне думали, что в мужской бороде заложена солнечная сила). В XVIII в. Петр объяснил, что мужчинам надо брить бороды, и это посчитали высокой дифференциацией. Конечно, можно иметь бороду, но лучше ее не иметь. Старообрядцы в ужасе от этого отшатнулись, а реформы пошли в сторону дифференциации. В XIX в. у нас снова появляется бородатая знать. Процесс пошел в другом направлении. Консерватор говорит – пути истории открыты во всех направлениях. Завтра мы можем прийти к более дифференцированному обществу, а можем – к менее дифференцированному. Это может быть хорошо, а может быть и чудовищно. Архаизация и модернизация – это две постоянные возможности. Можно уйти в сторону архаики, и это огромный и крайне интересный путь, а можно – в сторону космичности, ноосферности и т. д. В русской философии и науке было множество самых разных и интересных идей по поводу возможного развития общества. Поэтому консерватор – это тот, кто оставляет эти возможности открытыми. По-настоящему консерватор противостоит только расизму, всем его формам, какие можно себе представить: расизму временному, культурному, цивилизационному, системному, структурному. Консерватизм отнюдь не утверждает, что завтра надо возвратиться в прошлое, может быть, и не надо. Консерватор просто не видит в прошлом никакой более упрощенной системы.

Для примера можно обратиться к православной русской или греческой теологии. К примеру, «Слово о законе и благодати» митрополита Илариона – это настолько высокий уровень дифференциации, что сегодня его смогут понять лишь богословы, для большинства же оно останется непонятным. Если обратиться к греческой теологии, то сегодня и немногие научные интеллектуальные группы способны это осмыслить. Поэтому позади не только простое, впереди не только сложное. И позади, и впереди есть простое и сложное. Консерватизм предлагает делать между ними свободный, осмысленный, без всякого навязывания выбор. История становится не линией ведущего направления, а картой. По этой истории можно двигаться, можно куда-то вернуться, свернуть. То есть по времени можно путешествовать из прошлого в будущее, можно попасть во время циклическое, экстатическое или пьяное. Во времени можно двигаться так, как мы движемся в пространстве. Консерватизм открывает такую возможность.

 


«Патриарх Кирилл является одним их крупнейших мыслителей в современной России»


Диакон Владимир Василик о слове Предстоятеля Русской Церкви на встрече с тверским духовенством …

 Выступление Святейшего Патриарха Кирилла в Твери является весьма значимым. Во-первых, это целая миссионерская программа, а во-вторых, это программа возрождения Нечерноземья и русского села в целом.

Не секрет, что наша деревня пребывает в кризисном, а точнее, в ужасающем состоянии. Русский крестьянин на наших глазах, к сожалению, спивается и деградирует. Это связано не только с экономическим фактором, не только со сломом прежней колхозной системы, на смену которой ничего не пришло, но, прежде всего, с бесцельностью и бессмысленностью жизни, её бескоординатностью. Погром коллективизации, а затем и хрущевские гонения на Церковь, привели к тому, что прежняя христианская традиция в деревне в значительной степени заместилась другой - атеистической. Современный крестьянин своего ребеночка, конечно, окрестит, родителя своего по смерти - отпоёт, но сам в церковь пойдет не очень охотно. Потому что в его сердце с одной стороны, существуют уголки, где ещё скрыт страх гонений, а с другой - таится презрение к Церкви, исходящее от штампов атеистической пропаганды по поводу попов-мироедов, церкви-эксплуататора и прочей клеветы, которую десятилетиями вбивали в головы людей.

Все эти страхи и предубеждения необходимо рассеивать. Как? - Делом. Святейший Патриарх предлагает сельскому духовенству совершенно конкретные дела. Именно, дела, связанные с благотворением, с социальным служением, с конкретной помощью своим прихожанам. Это консультативная помощь, организация врачебной и юридической помощи. Это призыв к тому, чтобы приход являлся не только богослужебным центром, не только центром духовной жизни, хотя это, прежде всего, это - самое главное, с этого всё начинается, но также и центром общественного служения, центром социальной помощи. Многие сейчас к этому не готовы и многие этого опасаются, полагая, что Церковь теряет свои функции духовного окормления и становится социальным институтом, опасаются ее обмирщения.

  С моей точки зрения, здесь опасаться нечего. Потому что Церковь искони была духовно-мистическим телом Христовым, но также и социальным институтом. Само слово «эклессия» древнегреческое, которое означало «народное собрание». В древности Церкви уделяли значительные средства и благотворители, и государство для того, чтобы этими средствами Церковь служила своим чадам. В христианской Римской империи, в Византии воздвигались приюты для сирот (орфанотрофии), дома престарелых (геронтокомии), больницы и прочее. Успехи Церкви в деле благотворения признавали даже антицерковно настроенные императоры, такие как Лев Исавр, который в своей эклоге прямо говорил о том, что благочестивые церковные учреждения лучше справляются с правами опеки, чем частные лица. Мы должны сохранять и развивать эти традиции. 

Советская власть загнала Церковь в сугубо богослужебные рамки, которые для неё тесны, и из них надо выходить. Другой вопрос - как выходить. Ясное дело, что если всё это спустить только на приходы, то они не справятся. Необходима координация и содействие всех трех уровней, приходского, епархиального и патриархии. В ту программу, которую замыслил Патриарх необходимо вкладывать немалые средства. Будем надеяться, что эти средства будут изыскиваться на всех трех уровнях, и что имущие приходы будут помогать и содействовать приходам неимущим, равно как и патриархийный центр будет помогать малоимущим епархиям. Например, Святейший Патриарх справедливо потребовал наличия у священников наличия мобильных телефонов для возможности паствы иметь беспрепятственное общение с ними. Но при этом надо помнить, что иные приходы бедны настолько, что священник живет только со своего огорода. Естественно, что в таких случаях требуется помощь, и не только на мобильный телефон.

Далее, в речи Патриарха выражено желание, чтобы приходы имели свои странички в Интернете, занимались миссионерством в сети, вели дискуссии. Это весьма перспективно и открывает программу миссионерского освоения Интернета, тем более, что у Церкви далеко не всегда есть средства на газеты, радио и телевещание. Интернет - это оружие небогатых. Вместе с тем, приступая к столь широкомасштабной программе, стоит помнить о целом ряде сложностей, о которых я знаю не понаслышке. Во-первых, это технические сложности при организации сайта, чтобы он выглядел конструктивно и привлекательно. Во-вторых, в этом деле нужна не только техническая, но и моральная, психологическая, интеллектуальная подготовленность. После выступления Патриарха появились сообщения среди атеистически настроенных обитателей Интернета: «пусть только попы сунутся, мы им кости переломаем». Соответственно, нужна некая подготовка, если не курсы повышения квалификации, то, по крайней мере, регулярные консультации, информационно-миссионерский центр или сайт, на котором были бы рекомендации о том, как и с кем вести дискуссии, на каких сайтах, приемы вхождения в дискуссию и выхода из неё. Место, где православные пользователи и, прежде всего, священнослужители обучались бы интернет-миссии в целом. Работа в сети достаточно тяжелая и неблагодарная. В духовном и интеллектуальном смысле эта работа изматывающая, требующая много сил и времени. Зачастую с «никаким» результатом, хотя «нам не дано предугадать, / как наше слово отзовется, / но нам сочувствие дается, / как нам дается благодать», как сказал Ф.И.Тютчев.

Работать в этой сфере, безусловно, надо, но надо трезво рассчитывать стратегию. Опять же в сельской местности далеко не у всех есть Интернет, не все в этом заинтересованы. Часто личное присутствие священника может сделать гораздо больше, чем виртуальное. Всегда охотнее поверят живому человеку, его голосу, чем некоему виртуальному объекту. Так или иначе, Церковь должна себя являть во всех сферах и областях. Другое дело, что тут нужно трезвомыслие, понимание приоритетов и выставление не формальных задач, а видение живых людей и их запросов, которые в наше время часто решаются и в интернет-сфере, но, слава Богу, чаще решаются вживую.

В целом выступление Святейшего Патриарха и его ответы на вопросы, произвели на меня благоприятное впечатление. Его осторожность, выверенность и взвешенность суждений, в том числе, и в сфере богослужебной. На вопрос, почему в прошении на ектеньях не вставляется упоминание «по воздуху летающих», Святейший сказал о необходимости хранения традиции, и здесь я хотел бы полностью согласиться.

Парадоксально, но, несмотря на развитие технических средств, риск не уходит из нашей жизни, временами мера его такова же, как и в IV-V веке, когда создавались тексты Литургии Василия Великого и Иоанна Златоуста. В древности путешествие было великим риском. Плавание на корабле было равно перелету на самолете или дирижабле в первой трети ХХ века, а временами и полету в космос. А путешествие по суше, более спокойное, из-за разбойников было столь же опасно как сейчас путешествие по Чечне или Курдистану. Поэтому включение прошения о по «воздуху шествующих» ничем бы не украсило службу, думаю и без этого сложность и драматизм современных путешествующих и так всем ясен, особенно при сопоставлении с рядом «недугующих, страждущих, плененных». Также данная вставка неуместна, потому что сохранение текста Литургии позволяет нам сохранять человеческие масштабы, ибо человеку не приличествует шествовать по воздуху. В освоение воздуха содержится некий вызов законам Творца и законам природы. Этот вызов, к сожалению, принес человечеству гораздо более зла, чем добра. Можно вспомнить бомбардировки Киева, Ленинграда. Дрездена, Хиросимы. Подобная вставка означала бы возведение в закон человеческих дерзаний и их литургическое благословение. Для Церкви самолет вещь нейтральная, Церковь может благословлять воздушное судно как инструмент служения человеку. Но Церковь не может солидаризироваться с современными человеческими дерзаниями и литургически их увековечивать.

Вообще стоит заметить, что Святейший Патриарх высказывается столь много и столь мудро, что его не успевают комментировать. Надеюсь, что доброй традицией на «Русской народной линии, станет анализ проповедей Святейшего Патриарха с целью обсуждения его идей, которые он высказывает. Без преувеличения Патриарх Кирилл является одним их крупнейших мыслителей, может быть даже крупнейшим мыслителем в современной России. Он генератор потрясающе глубоких, важных идей. Вопрос в том, как их проводить в жизнь и в наличие ресурсов и организации. Это должно быть темой церковного обсуждения, надеюсь, что РНЛ активно включится в этот процесс.
Диакон Владимир Василик, специально для «Русской народной линии»

   Источник  Какой должна быть миссия / 13.07.2010



Виталий Аверьянов: «НУЖНЫ ДРУГИЕ ЛЮДИ»
На вопросы «Завтра» отвечает директор Института динамиче
ского консерватизма
http://zavtra.ru/cgi//veil//data/zavtra/10/869/31.html



     "ЗАВТРА". Виталий Владимирович, вы являлись основным инициатором крупного проекта под названием "Русская доктрина". Нашел ли он свое применение, собрав лучшие интеллектуальные силы, выступающие в противовес доминирующему либеральному течению?

     Виталий АВЕРЬЯНОВ.
Если политические цели Русской доктрины нельзя признать реализованными, то идеологические цели достигнуты. Мы внесли свой вклад в формирование нового языка, в становление нового периода в самосознании страны.

     После таких инициатив, как "Проект Россия", ваша "Пятая империя" и наша Русская доктрина, мы, как общество, уже никогда не вернемся в интеллектуальном и смысловом плане к примитиву ельцинских и раннепутинских времен. Однако вместе с идеологической зрелостью приходит и расставание с иллюзиями. Сегодня политических иллюзий стало гораздо меньше. В том числе и по отношению к действующей власти.

     Мы продолжаем собирать в кулак лучшие интеллектуальные силы. Это не просто эксперты высокого класса, но еще и люди внутренне не успокоившиеся, не довольствующиеся личной стабильностью внутри путинской стабильности. У нас — другая модель будущего для страны.

     "ЗАВТРА". В последнее время ИДК становится все более заметным центром интеллектуального творчества в сфере общественной русской мысли. Расскажите о его деятельности и главных направлениях работы, достижениях и трудностях, о том как он организовывался.

     В.А.
Наш Институт имеет свою предысторию. В 2005 году три человека, которые и сегодня составляют костяк команды: Андрей Кобяков, Максим Калашников и я, — выступили соучредителями Центра динамического консерватизма, главной задачей которого стало создание Русской доктрины. Вслед за этой, наиболее известной нашей разработкой, появилось еще несколько достаточно значимых разработок, таких, как программа "Сбережение нации" для партии "Родина", до сих пор не опубликованная, доктрина "Молодое поколение России", созданная в ответ на запрос (или, если угодно, "соцзаказ") Всемирного Русского Народного Собора и митрополита Кирилла, будущего Патриарха, а также документ под названием "Пора расправить крылья", своего рода продолжение Русской доктрины. Все эти вещи формируют целостное смысловое поле, взаимодополняют друг друга. В их создании наша команда созревала, обретала новых партнеров и союзников.

     Институт существует немногим более года, но первые результаты уже налицо. Во-первых, некоторые из них хорошо видны на сайте проекта www.dynacon.ru — это активная семинарская работа, "круглые столы", на которых выступают видные эксперты и общественные деятели. Во-вторых, материалы ИДК часто перепечатывают другие СМИ, что видно на нашем сайте в колонке "Акценты". В-третьих, готовятся к выпуску сборники ИДК: это книга по "новой опричнине", которая скоро выйдет в издательстве АСТ, сборники нашего Центра методологии и информации, который возглавляет выдающийся историк Андрей Фурсов, масштабная монография о таком явлении, как русская артель, и многое другое. В-четвертых, есть у нас и "закрытые" разработки, материалы которых пока не публикуются, потому что требуют долгой выдержки. Последний "круглый стол" по критике и разоблачению концепта "постиндустриализм" является частью одной из таких разработок.

     За год удалось глубоко раскрыть и дать новые трактовки таких острых тем, как реальные инновации и их имитации в России, положение дел в отечественной энергетике, возможность формирования влиятельной политической силы, отражающей интересы русского православного большинства, миф постиндустриализма, как направленный на подрыв и окончательное разрушение реального индустриального сектора отечественного хозяйства, и многое другое. Мы сотрудничаем не только с научными и экспертными, но и с общественными организациями, поскольку полученное новое знание и добытые факты не должны оставаться в кабинетах.

     "ЗАВТРА". Как вы оцениваете стратегическое положение нашей страны в последние два-три года? Откуда исходят главные угрозы для нас?

     В.А.
Нельзя говорить о том, что в последние два-три года стратегическое положение страны сильно изменилось. В сущности, продолжает доминировать путинская модель, одной из самых характерных черт которой является движение по пути наименьшего сопротивления. Это "энтропийное" свойство Путина и его модели государства связано с двумя вещами: нетворческим использованием благоприятной нефтяной конъюнктуры и временным геополитическим затишьем, когда Россия продолжает оставаться не только сырьевым, но и финансовым донором западной цивилизации и транснациональных корпораций. Это стабильность не развития, а стабильность угасания, "тепловой смерти".

     По мере усиления Китая гармония этого затишья сходит на нет. В путинском прочтении — согласно принципу "лучше не дергаться" — это означает, что мы можем стать донорами уже не одной, а двух суперимперий. При этом количество "русских олигархов" увеличится еще в несколько раз, поскольку наши олигархи представляют собой не что иное, как присоски, с помощью которых капиталы и жизненные силы откачиваются из России. Как философ, я склонен употреблять помимо термина "олигархи" также и термин "плутократы". Плутон, древнеримский бог ада и мертвецов, по совместительству был также богом преступного мира и земного богатства. Отсюда и подлинный смысл понятия "плутократия" — власть мертвечины, мертвого золота над живыми душами, понукание государством со стороны преступников, стяжавших неправедные богатства.

     Однако сценарий "один придаток у двух цивилизационных центров" вряд ли реалистичен. В более реалистичном ключе "раздвоенность" между Западом и Китаем следует понимать скорее как резкое возрастание внутренней конфликтности в России, внешние силы будут стремиться заставить Москву либо сделать однозначный выбор, либо повести дело к фактическому демонтажу страны в соответствии с зонами влияния внешних сил. Особенно опасный сценарий для нас — если Китай и Запад договорятся между собой и сделают Россию пассивным объектом своей сделки.

     Если говорить об олигархах или плутократах, то здесь не являются исключением и госкорпорации, создаваемые непонятно зачем и для кого. В сущности, это такие же олигархические предприятия, как и частные компании. И корпоративные структуры на поверку оказываются подчиненными не целям и стратагемам суверенности страны, а "новым суверенам", транснациональным центрам влияния. Весьма красноречивое подтверждение этой мысли недавно можно было услышать от одного из парламентариев, официально занимающихся "сколковским проектом", этим флагманом официальной инноватики. Этот парламентарий, отвечая на вопросы своих коллег-депутатов, высказал мысль, что Сколково создается "не для России, а для всего мира".

     Идеология, заложенная в Сколково, проста и чрезвычайно наивна: ее риторика замешана на так называемой коммерциализации науки. Уже в который раз после 1991 года в конкуренции бухгалтера и ученого за право управлять наукой у нас вновь признается компетентным бухгалтер. С этой точки зрения, наука, конечно, не национальна, она, согласно догматике "открытого рынка", как воздух — общая. И сливки с инноваций снимут, естественно, те, кто больше за них заплатит.

     Главные угрозы народу и цивилизации связаны именно с попыткой увековечить эту пагубную модель зависания на внешнем "крючке". Ее безмятежность была нарушена мировым кризисом, который, несмотря на глобальный характер, очень по-разному сказывается на разных субъектах мировой экономики. Есть основания считать, что важнейшим итогом кризиса станет то самое китайское наступление, которое навсегда покончит с односторонностью глобализационной программы, торжествующей после развала СССР.

     Но сильный Китай не дает России никакой панацеи. Наоборот. При сохранении модели "путинской стабильности" речь скоро может пойти уже не только о концессиях на природные ресурсы, но и о прямой уступке территорий великим державам Дальнего Востока (КНР и Японии).

     Полагаю, что России предстоит занять более активную позицию. И позиция эта должна состоять не в том, чтобы "прислониться" к Западу или к Востоку. Такая постановка дела погубит страну. Россия должна выступить как партнер суперцивилизаций, способный к маневрированию и торгу по поводу того, кого она поддержит в той или иной спорной ситуации. В ближайшие десятилетия максимум на что может рассчитывать Россия — это на роль той малой "парламентской фракции" в мировой политике, за поддержку которой сражаются противоборствующие большие фракции. Но здесь нужен во главе России политик с филигранным мышлением и сознанием гроссмейстера. Его явление в нынешней ситуации может показаться невероятным чудом, но такой политик необходим.

     "ЗАВТРА". Сейчас все больше разгорается деятельность доминирующих во власти и в СМИ группировок по реанимации ельцинской линии и в целом 90-х годов. Куда это может нас привести?

     В.А.
Ельцинская линия, к сожалению, никуда не делась. Это закономерно, что она перешла в 2000-е годы в новое качество. Возьмите Чубайса, недавно награжденного орденом "За заслуги перед Отечеством". Его что, нужно как-то реанимировать? И вытеснение так называемых "правых" из Госдумы в 2007 году означало осознанный выбор: нужно было временно убрать электоральный раздражитель, перевести этих игроков на скамейку запасных.

     Свежий экспертный доклад Немцова и Милова "Путин. Итоги. 10 лет" изобилует множеством уколов в адрес премьера, некоторые их выражения, вроде характеристики олимпийских сочинских строек как памятника "самодурству и бесхозяйственности Путина", призваны вызвать в народе сочувствие. Но, несмотря на критику путинского передела собственности, немцовы и иже с ними оставляют за скобками главное: вопрос о том, кому служит режим, как он связан с транснациональной системой управления финансовыми потоками. Нынешний режим подчинен не столько отечественным, сколько мировым олигархам, и против патриотических сил России выступает глобальная система с ее огромными ресурсами и возможностями. Эту тайну нам немцовы и миловы не раскроют, потому что сами прописаны в той же системе.

     Критерии, по которым можно судить о глубокой зависимости РФ и ее властей от внешних центров силы, можно перечислить. Возьмем лишь самые недавние события, которые еще на слуху. Во внешнеполитическом измерении можно назвать такие лакмусовые бумажки, как попытка газового блицкрига против Белоруссии, а также еще более разрушительный шаг — фактическая сдача Ирана, переход в лагерь его стратегических противников за весьма эфемерные выгоды, которые сулят США и Израиль. Вред от этого огромен — он проявится и в экономических потерях, и в потерях геополитических по нескольким направлениям, прежде всего, по направлению "Индия—Пакистан—Иран". Велики и репутационные потери России, которую перестают уважать не только на Востоке, но и на Западе, и в том же Израиле.

     Другой лакмус, внутриполитический, был явлен недавно на XIV Санкт-Петербургском Экономическом форуме, где власти специально демонстрировали перед внешними силами свою лояльность и политкорректность, приверженность доведенной до абсурда идее модернизации исключительно силами частного бизнеса. В этом ряду стоят и решения о сокращении числа стратегических предприятий с 208 до 41, федеральных унитарных предприятий — с 230 до 159, а также сокращение бюджетной поддержки образования. В этом же ряду и инициативы Дворковича и Кудрина по сокращению бюджетного дефицита, включая такую идею, как повышение пенсионного возраста. Хочу подчеркнуть, это не новая политика по сравнению с пресловутой путинской стабильностью, это расцвет и апогей той же политики (с поправкой на условия кризиса и катастрофической нехватки финансов у Кремля).

     "ЗАВТРА". Каковы же ваши прогнозы на ближайшую и среднесрочную перспективу для РФ ?

     В.А.
Складывается ощущение, что никто всерьез не озабочен стратегическим обеспечением безопасности и выживания даже этого плутократического государства. По многим показателям оно стоит на критической грани. После вероятного удара второй волны мирового кризиса слабый корпус РФ треснет.

     Думаю, что скоро появятся политики, которые громко назовут вещи своими именами. Эти новые политики вряд ли пойдут на союз с нынешними олигархами или с тем же Ходорковским. Единственное сильное место олигархов — их деньги. Однако никто из них не сможет в чем-либо убедить народ. В политическом плане и в плане авторитета в народе наши олигархи — мокрицы. Устраните внешнюю поддержку — и они будут сметены в несколько дней.

     Жаль, если на волне кризиса и краха нынешней системы наверх выплывут демагоги и популисты, приверженные демагогии и простым силовым методам. А такой сценарий вполне вероятен.

     "ЗАВТРА". И как предотвратить такое сползание к катастрофе?

     В.А.
Идеологию переходного периода мы недавно обозначили как "новую опричнину". Отчасти эту тему раскрыл на страницах "Завтра" в статье об "инновационной опричнине" Лаврентия Берии Максим Калашников. (Хочу подчеркнуть, что Берия выступил в этом качестве не как глава НКВД, а как глава спецкорпорации, занимавшейся атомной проблематикой и высокими технологиями; на тот момент ни МГБ, ни МВД он уже не возглавлял.) Для нас в этой идее главным является не репрессивный характер опричнины, а заложенный в ней образ "инобытия" внутри застойного, прогнившего государства. Только "инобытие": кадровое, правовое, институциональное, — может реализовать инновации и обновить страну. Но "опричнина" в условиях бурного роста и "опричнина" в условиях загнивания системы, конечно, имеют свои особенности. Сегодня придется заниматься санацией государства, потому что сопротивление реальным преобразованиям будет сильным.

     У нас есть подробная программа. Не вижу смысла пересказывать Русскую доктрину, которая за пять лет устарела лишь в деталях, а в сущности остается столь же актуальной. Суть предлагаемой нами идеологии и программы преобразований — формирование кентавра ортодоксии и инновационной экономики, высокой духовности и высоких технологий. В таком кентавре проявится лицо той России, какой ей предстоит быть в XXI веке. Его носителем должен выступить новый атакующий класс — имперский, авторитарный, а не либерально-демократический. Это должен быть класс поддержки диктатуры сверхиндустриализма, не сменяющего промышленный уклад, а нарастающего над ним как его продолжение и развитие. (А не "постиндустриальных" химер, этой смеси маниловщины — выращивания руками олигархов "яблоневых садов" модернизации с чичиковщиной — перепродажей за счет казны "мертвых душ" псевдо-инноваций, фиктивных нанотехнологий и пустопорожних технопарков.)

     Ростки сверхиндустриализма в недрах индустриализма, в том числе, и прежде всего, советского, были вполне очевидны: это ядерная энергетика, космос, искусственный интеллект, уже начинавшиеся разработки в области биотехнологий. Так называемый "постиндустриализм" увел развитие технологий с магистрального пути на боковые — связанные с сугубо информационными технологиями, мобильной телефонией, виртуальной реальностью, усыпляющей, а не побуждающей к новому витку те творческие силы, которые кипели в людях на индустриальной стадии развития. В итоге вместо изобретателей и творцов, вместо технократов и мастеров решения сложных производительных задач, мы получаем игроков и спекулянтов как основу и "соль" современной цивилизации.

     Динамика, которую задаст наша программа преобразований, будет консервативной. Внедрение чего-то нового невозможно, если оно не происходит на базе качественно поддержанной и воспроизведенной традиции. В противном случае инновации приведут лишь к цепной реакции мутаций, то есть аварий, разрушительных для национальной идентичности, сдвижек, ведущих в конечном счете к утрате русскости как ощущения собственной страны, собственного народа. Мы в ИДК стремимся глубоко осмысливать эту проблему — и не побоюсь сказать, мы знаем, как нужно встроить национальную и политическую традицию в поток динамичных преобразований, чтобы эту традицию не растерять.

     "ЗАВТРА". К чему, на ваш взгляд, ведет проект глобализации и какие есть альтернативы ему?

     В.А.
Этот проект ведет мир в никуда. В XX веке биполярная глобализация подвела род человеческий к ядерной войне. Сейчас речь идет о более сложной и изощренной форме самоуничтожения: сначала через остановку демографического роста, через установление нового кастового порядка прийти к новейшей стабильности, чтобы затем в этой мировой стабильности с едиными органами управления и контроля повести к перестройке биологической и генетической природы самого человека. То, что я говорю, не очередная конспирологическая доктрина, а трезвый взгляд на главные господствующие тенденции. Эти тенденции ведут в мир, отчасти предсказанный такими писателями, как Олдос Хаксли, Иван Ефремов, а также теми фантастами, которые разрабатывали антиутопии про мутантов и генно-модифицированных людей. Но можно и не обращаться к фантастике — ведь те же тенденции легко прочитываются в программах ряда тайных обществ, которые, правда, не продавливают раз и навсегда один сценарий, а, скорее, придерживаются ориентирующих принципов, гибко вписывающихся в разные исторические ситуации. Но сами эти принципы последовательно реализуются!

     Миссия России в наш век — уничтожить эти тенденции и предложить взамен им другой вектор развития: негэнтропийный, человечный и религиозный по своему духу. Нужно открыть в человеке те возможности, которые в нем и так заложены. Не перепрыгивать через себя и свое естество, не эмансипировать в человеке его сначала животные, а затем инфернальные (то есть хуже, чем у животных) инстинкты, а воплотить высокий дух в ограниченной временем и физическим телом человеческой жизни.

     А для этого нужно, прежде всего, отказаться от культа потребительства. Ведь потребитель, как человеческий тип, предопределяет ограниченное число сценариев будущего — либо мягкий (Хаксли), либо жесткий (Ефремов в "Часе Быка"), но так или иначе связанный с борьбой за ограниченные ресурсы.

     В самой идее глобализации как унификации человеческого рода есть связь все с той же потребительской парадигмой. Стандартизация, "царство количества", исчисление вещей и богатств представляют собой аспекты одного и единого процесса — постепенного поглощения человека стихией "повторения", "одного и того же", мертвенного однообразия. Поэтому идеологию русского человека как мирового лидера в XXI веке можно назвать не столько альтернативной глобализацией, сколько альтернативой нивеляции, унификации. Даже если разные люди на очень большой метафизической глубине похожи друг на друга и способны к взаимопониманию в полноте смысла и духа, то это единство человеческого рода не предполагает ни в коей мере социокультурного единства так называемого "человечества".

     "Род человеческий" существует, а вот "человечества" нет. Соответственно, есть цивилизованность как степень оснащенности средствами жизни и труда, однако цивилизованность нельзя путать с цивилизацией. Нет и не может быть общечеловеческой цивилизации. Цивилизаций как социальных комплексов много, их должно быть много, потому что эта множественность коренится в самой природе человека и в природе общества. Эти комплексы более корректно называть традициями-цивилизациями, поскольку тем самым мы подчеркиваем их высшую сущность, их внутреннюю иерархию, без которой смысл социальной жизни утекает сквозь пальцы. Творцом заложено в нас быть самостоятельными, суверенными, стоять в себе и как личности, и как народы, и как традиции. Совпадение этих суверенностей в какой-то глобализации возможно лишь через демонтаж собственного стержня, через экстатическое слияние разных сущностей, т.е. саморазрушение.

     Потребляя блага, наслаждаясь жизнью, чтобы оставаться человеком, нужно оставлять в себе место для животворного аскетизма, самоотречения, служения высшему началу и ближним. Глобализация и мир "повторения", мультипликации вещей имеют свои естественные пределы, свой потолок. Россия и русские призваны указать на эти пределы и американцам с их стремлением к потребительской гегемонии, и китайцам с их культом конвейера, выдающего вал продукции, и европейцам, с их тягой к построению расовой либо квази-религиозной надстройки над остальными народами. Ключевые слова, объединяющие все народы без их смешения и слияния, с удержанием их высшего потенциала — "традиция", "человек", "правда". Радикальная глобализация означает самоотречение не ради высшего в себе, а ради низшего, что объединяет всех нас, но каждого лишает его "верха". Сняв "верх" с людей, культур и традиций, кто-то займет место этого "верха". Кто это будет? В христианстве его называют антихристом.

     "ЗАВТРА". В чём роль политических группировок в существовании и религиозных течений и церквей? Как можно оценивать деятельность РПЦ и ее скатывание к "поддержке власовщины" и разделению общества на "белых" и "красных"?

     В.А.
Изнутри Церкви ситуация выглядит иначе: полнота православия, конечно, не может отождествляться с власовщиной — так же как и с простым призывом к возврату в дореволюционную Россию. Что касается оправдания власовщины, то это активность маргиналов и даже провокаторов. Гораздо серьезнее антисталинистские мотивы у некоторых архиереев и руководителей Патриархии. Эти мотивы, по существу, не несут никакой новой информации по сравнению с перестроечной критикой Сталина и советского проекта. Их значение связано с более глубокими иллюзиями. В частности, с иллюзией того, что события октября 1917 года и гражданской войны были следствием ошибки народа, за которую он поплатился и платит до сих пор.

     Есть поверхностное прочтение истории, в котором не задаются такие вопросы как: в чем были корни революции? Что было неладно в империи? Какое значение имели и имеют сейчас те силы, которые организовали "февральскую революцию"? Почему столь слабы и разобщены оказались консервативные и монархические течения? Если же такие вопросы задавать, то трудно остаться на позициях патриотизма как возврата в состояние до 1917 года.

     Во всей этой истории с антисталинизмом части Церкви скрывается еще одна поистине сатанинская каверза: ниспровергая Сталина и ожесточенно отрицая весь советский проект, некоторые делают это сознательно, принимая современную Россию как наследницу "Февраля 1917". Эту каверзу необходимо вскрывать и демонстрировать церковному сознанию — тогда большинству верующих людей станет ясно, что нам не нужна такая, разделенная история, поскольку Святая Русь всегда пробивалась в жизнь не благодаря, а вопреки обстоятельствам. И в этом смысле богоборческий режим в явном виде обнаружил то, что в неявном виде таил в себе режим внешне благочестивый.

     Самое печальное, похоже, в том, что клирики, выступающие против Сталина, действуют, если и по собственной воле, то не наобум, а в соответствии с программой "десталинизации", выходящей далеко за рамки Церкви. За этой программой стоят сильные политические игроки, напуганные ростом популярности Сталина, ростом влиятельности сталинизма, если понимать его не как идеологию, а как реальный вклад в становление державы. Ведь этот вклад во всех своих основных чертах — страшный укор тем, кто руководит государством сегодня. И что говорить о Церкви, если президент Медведев настойчиво повторяет те же перестроечные штампы про Сталина и сталинизм? "Десталинизация" задумана была вне Церкви и здесь ее просто используют. Кстати, Патриарх Кирилл на данный момент в своих выступлениях и проповедях не обозначил поддержки этой программы, заняв взвешенную позицию.

     "ЗАВТРА". Какими, на ваш взгляд, видятся альтернативные сценарии для РФ в ближайшем будущем.

     В.А.
Не впадая в алармизм, необходимо признать, что в стране накопилась уйма проблем, решением которых практически не занимались, ограничиваясь имитацией сначала "национальных проектов", а теперь модернизации. Инерционный сценарий сейчас переходит в катастрофический. Что же касается оптимистического сценария, то он может быть связан, на мой взгляд, только с приходом к власти сил, нацеленных на радикальное обновление: диктатуру сверхиндустриального рывка и глубокую ротацию правящего слоя. Государству Российскому нужны другие люди (самое смешное, что даже многие нынешние чиновники это понимают — это вообще русская черта, когда коррупционер или бандит, в конечном счете, начинает демонстрировать усталость от засилья социальной кривды и тосковать по правде).

     Я бы остановился на одном важном моменте. Модель дуумвирата (власти двух лидеров) для России, похоже, не подошла. Власть в России не бывает чисто формальной. Даже при явной зависимости одного из дуумвиров от другого, постепенно нарастает напряженность и усиливаются попытки вбить клин между формальным главой государства и реальным лидером правящего слоя. Результатом будет лишь ослабление авторитета и Путина, и Медведева. Уже сейчас можно констатировать снижение их популярности, о чем свидетельствуют даже провластные социологические замеры (тот же Фонд "Общественное мнение" констатирует такое резкое снижение).

     Страна устала от ложной стабильности, устала от затянувшихся каникул, объявленных Горбачевым и так до сих пор и не закрытых. Пора вернуться за парты, взяться за работу, вновь отстроить себя и свое Отечество. Взяться за настоящее воспитание наших детей. Но заправилы Смутного времени не годятся на роль учителей, а троечники не могут легко и непринужденно "перекраситься" в отличников. Во главе страны, во главе дела нужны другие люди. Нужна другая система мерил социального блага, порицаний и наказаний. И система заслуг и стимулов должна быть не такая как сегодня — а сегодня она, к несчастью, насквозь монетаристская и коррупционная.

 

Беседу вёл Александр Нагорный


 

 


Андрей Епифанцев   Почему мы теряем Кавказ?

http://www.apn.ru/publications/article22987.htm

 

Кланы

Хочу выразить свою обеспокоенность стремительным нарастанием признаков наступления масштабного, системного кризиса российской политики на Северном Кавказе. Ситуация неминуемо идет к тому, что регион раскалывается, его различные части выталкиваются из российского государственного пространства, увеличивается хроническая дотационность и иждивенчество субъектов Северо-Кавказского региона, появляются и усиливаются политические требования к России, увеличивается моноэтнизация власти, углубляется межнациональная неприязнь, быстрыми темпами идет дерусификация населения, растет религиозный и национальный экстремизм и т.д. Кое-что из этого наблюдалось и раньше, однако именно в последнее время это обрело очень широкий и по-настоящему структурный характер.

В 2009 и особенно в 2010 годах президент России Д. А. Медведев и премьер-министр В. В. Путин в публичных выступлениях неоднократно указывали, что, по их мнению, является причиной этого — кавказская клановость и коррупционность — и обещали всеми силами бороться с этими позорными явлениями нашей жизни.

Стремление высшего руководства России искоренять клановость и коррупционность на Кавказе можно только приветствовать, ибо эти явления, на мой взгляд, действительно приводят к вышеописанным крайне опасным процессам, однако подобные заявления, звучащие из уст руководителей и создателей нынешней вертикали власти, как минимум, вызывают очень много вопросов и в принципе непонятны.

Дело в том, что опора на кавказские кланы является неотъемлемым элементом современной системы управления Северным Кавказом, очень важной частью нынешней вертикали власти, созданной, в том числе, самими В. В. Путиным и Д. А. Медведевым. Без опоры на кавказские кланы и без их усиления современная система административного управления Северным Кавказом невозможна, а коррупционность является естественным следствием увеличения влияния кланов. Как в этих условиях федеральный центр должен бороться с теми, кого он сам в значительно степени создал, кого он поддерживает и кто поддерживает его — мне совсем не ясно.

Основной причиной кризиса считаю автоматическое перенесение на Кавказ сложившейся в России системы политического и административного управления.

За последние 15 лет и особенно в последние 10 лет в России сложился особый тип чиновничье-олигархического капитализма, характеризующийся властью определенных, искусственно несменяемых элит (кланов), имеющих поддержку в широких слоях неприкасаемого и всевластного чиновничества, сросшегося с крупным бизнесом и управляющего всеми финансовыми потоками страны. При этом обществу навязана политическая система, обслуживающая и поддерживающая этот тип капитализма и, как следствие, отстраняющая большинство народа от участия в управлении государством и от возможности свободного волеизъявления путем имитации свободы политической деятельности, создания марионеточной официальной оппозиции и искоренения оппозиции неофициальной, насаждения полностью подконтрольной властям избирательной системы, искусственном сдерживании сверху строительства гражданского общества и т. д.

Подобная система абсолютно не идеальна сама по себе и более того — крайне опасна. Если мы сравним причины и предпосылки кровавого бунта в Киргизии и нынешнюю российскую ситуацию, то увидим невероятно много общего. Однако в условиях, присущих основной части российского государства — «долгозапрягающий» и политически пассивный народ, слабая самоорганизация общества, наличие определенных природных и экономических ресурсов, дающих возможность поддерживать уровень жизни граждан даже при очень проблемной и непроизводящей экономике, существование зачаточной системы гражданского общества, все же предоставляющей имитацию какого-то политического выбора и т.д. — она не приводит к очень быстрому всплеску народного недовольства и сопротивления масс и, судя по всему, еще в состоянии просуществовать некоторое время.

Вопрос в том, что данную общественно-экономическую систему федеральная административно-чиновничья элита навязывает регионам и, в том числе, Северному Кавказу — всему Северному Кавказу, вне зависимости от того, являются ли его регионы российскими республиками либо формально независимыми государствами (Абхазия и Южная Осетия). При этом система, которая худо-бедно, но действует на основной территории России, преломляясь в условиях кавказского общества и кавказских реалий, превращается в ужасного монстра, который при своей внешней, показушной лояльности российскому государству начинает в полной мере угрожать коренным интересам России и всего российского народа.

Проблема в том, что традиционное северокавказское общество самым радикальным образом не похоже на российское и его реакция на сложившуюся систему управления совершенно иная. В силу ряда исторических причин в горских обществах не существует серьезных устоев государственности (государств на этих территориях либо никогда не было, либо они существовали очень давно). Во время сильного государственного правления горское население Северного Кавказа принимает условия игры государства, но когда это государство ослабевает и начинает демонстрировать слабость, оно мигом возвращается к собственным архаичным формам общественной самоорганизации, характеризующимся доминированием кланов и национальностей. Именно своя национальность и свой клан внутри нее в сознании рядового северокавказца очень быстро подменяют государство. Нечто подобное мы видели после распада Российской Империи, именно это случилось и в 1990-е годы, когда державшийся в течении 70 лет в рамках государственности Северный Кавказ мигом рассыпался на десятки и сотни национальностей, народностей, кланов, подкланов и семей, конкурирующих между собой в борьбе за власть и ресурсы. С учетом того, что, в отличии от остальной России, собственных ресурсов на Северном Кавказе почти нет, а промышленность после распада «проклятого» СССР очень быстро развалилась, основным ресурсом в регионе стали дотации из федерального центра, и именно за обладание ними развернулась основная конкуренции кавказских кланов.

В этих условиях, начиная с 2000-го года (и значительно сильнее с 2004 года, когда Москва своей властью стала назначать глав регионов) федеральная элита предложила Северному Кавказу негласный социальный договор, в соответствии с которым Москва сама назначала главу региона, который естественным образом являлся одним из лидеров кланов. В его обязанности вменялось обеспечить внешнюю лояльность своего региона России, внешний, демонстративный отказ от курса на сепаратизм, а также уже не внешнюю, а совершенно реальную поддержку правящей российской элиты на выборах в своем регионе. В обмен на это Москва давала ему значительную (а в паре случаев чуть ли не полную) свободу действий на его территории и предоставляла ему крупные федеральные дотации. То есть «я плачу тебе деньги, что ты там делаешь с ними и что ты вообще делаешь в своей республике, меня особо не касается, но за это ты гарантируешь внешнее отсутствие сепаратистских устремлений и обязуешься обеспечить правильное голосование за меня и мою партию на выборах».

Именно после этого решения нынешнюю кавказскую клановую систему можно считать сложившейся. Именно после этого различные кланы, как кукушата, сидящие не в чужом, а в своем гнезде, стали усиленно пилить фантастические средства, регулярно поступающие из Москвы, всеми силами отталкивая от кормушки братьев-конкурентов и соблюдая свои обязанности перед московской властью. Именно этот фактор лежит в основе нынешнего кризиса на Кавказе.

Здесь можно сделать короткое отступление. Мы привыкли употреблять слово «клан», «клановая система» в негативном смысле. Это далеко не всегда верно. Что же такое «клан»?

Клан — это довольно замкнутая группа людей, объединенная по какому-либо признаку и в соответствии с этим признаком, объединенными усилиями достигающая своих целей, присущих всем или почти всем членам клана. «Клановость» может быть очень обширным понятием, а признак, по которому объединяется клан, может быть любым — по лидеру (клан Лужкова, клан Зязикова), по принадлежности к какой-то территории (клан питерцев), по религии (думаю, понятно), по семейному признаку (клан Исмаиловых, клан Бакиевых), по национальному признаку (чеченцы, карачаевцы) и т. д.

Не стоит излишне демонизировать это явление — с точки зрения клана объединение группы людей по признаку какой-то общности несет в себе много полезного для них самих. В кризисные моменты клановость может помочь этносу, сплотить и даже спасти его. Однако в рамках всего государства как группы народов клановая система не может быть прогрессивной.

Причина этого в том, что клан по самой своей сути не может быть созидателем для ВСЕГО народа. В политэкономическом смысле это явление означает захват, узурпацию определенной группой людей политических, экономических, натуральных и иных ресурсов, находящихся в совместной собственности всего общества. То есть для узкой группы своих членов клан может нести процветание и прогресс, но достигается это прямым обворовыванием всего народа и осуществлением действий, тормозящих развитие государства в интересах, опять же, узкой группы лидеров, людей, входящих в их клан или принадлежащих к их национальности.

Активизация клановой функции после распада СССР и после ослабления позиций России на Кавказе была для горцев в значительной степени защитной реакцией — в условиях ослабления влияния Москвы и дезориентации населения они смогли сплотить народ вокруг своих наций, кланов, родов, уменьшить или разрушить привлекательность образа общего государства в умах своих сторонников, дать им новые, более узкие цели, поставить новые задачи, отличные от задач других членов общества и добиться заключения нового общественного договора с подобными себе кланами, управляющими всей Россией. Это стало прекрасным выходом для правящих кавказских кланов, своего рода новой экономической моделью. Если Россия в советский и в постсоветский период построила экономику, основанную на продаже за рубеж полезных ископаемых, то кавказские кланы (в сотрудничестве с общероссийскими) построили экономику, основанную на продаже благозвучной риторики и поддержке несменяемости российской элиты.

Таким образом, для кавказских кланов и для российского чиновничества ставка на подобную модель выглядит вполне оправданной и полностью отвечающей их узконациональным и чиновничье-клановым интересам. Выгодно ли это России?

Здесь необходимо заметить, что с исторической точки зрения нынешняя ситуация является далеко не первым примером сотрудничества российских властей с северокавказскими кланами — и каждый раз подобная опора приносила интересам страны огромный вред. Оперевшись на клановую элиту, современная Россия классическим образом повторила одну из самых больших ошибок Кавказской войны XVIII-XIX веков — ставку на клан. Тогда в роли клана выступила кавказская аристократия, просившая помощь от аристократии российской и предлагавшая ей взамен свои услуги. Получив помощь от Санкт-Петербурга, кавказские князья и дворяне усилили эксплуатацию горского общества, что привело к глубокому кризису в их отношениях с простым народом и в глазах значительного количества горцев выставило помогавшую им Россию своим врагом. Наряду с некоторыми другими условиями, это серьезным образом осложнило покорение Кавказа и неоправданно затянуло войну. Так, на Западном Кавказе она длилась целых 100 лет.

После революции 1917 года большевики поступили противоположным образом — исходя из своих классовых установок, они сделали ставку на Кавказе не на кланы и национальности, а на народ. В результате в целом горцы либо поддержали большевиков, либо отнеслись к ним нейтрально, но отказали в поддержке белым и попутно воспользовались предоставленной им большевиками свободой действий в отношении казаков и вырезали под корень немало терских станиц и хуторов.

Вместе с тем, будет заблуждением думать, что клан является выразителем интересов нации и что клановая борьба всегда носит межнациональный характер. Границы клана совсем не обязательно совпадают с границами наций, а в действительности, как правило, сами северокавказские нации разбиты на немалое количество кланов, соперничающих, а иной раз и смертельно враждующих между собой.

Это традиционная ситуация для Северного Кавказа — так было и во время Кавказской войны XVIII-XIX веков, в значительной степени являвшейся для горцев внутренней, гражданской войной, которую различные кланы и группы населения вели между собой, привлекая в качестве союзников внешние силы — Россию, Англию, Турцию и т.д. В наше время почти ничего не изменилось. Несмотря на кажущееся внешнее единство, сами северокавказские нации разбиты на множество кланов, которые ведут между собой жестокую конкуренцию и не упускают случая ущемить соперника. Так, до недавнего времени в мононациональной Ингушетии имелось очень острое соперничество клана Зязиковых против всех; в Адыгее немало адыгов до сих пор добиваются наказания А. Агирова — человека из ближайшего круга президента А. Тхакушинова, его одноклассника, занимавшего в Адыгее высокий пост и являвшегося по совместительству секретарем политсовета адыгейского отделения Единой России, который задавил семью из четырех человек; а в Южной Осетии, уже, наверное, большинство населения тихо ненавидит Кокойты за то, что во время боев в Цхинвале он трусливо отсиживался в Джаве и за то, что сейчас стремится не восстановить разрушенный город, а избавиться от федерального контроля за распределением средств, в то время как люди, скорее всего, войдут уже в третью зиму без крыши над головой.

В таких условиях интересы России, как страны равноправных наций, заключаются не в поддержке какого-либо одного клана, а в защите интересов всего народа и всех народов на основе принципов равенства и безусловного соблюдения законов. В то же время, в рамках сложившейся властной вертикали и социального договора с элитами, чиновничество из федерального центра, как правило, становится на сторону именно какого-то одного клана и какого-то одного лидера.

Получив контроль за системой административного управления и за распределением активов, кавказский клан начинает действовать так же, как и любой другой клан в любом другом регионе — приступает к присвоению средств, имеющихся в регионе и к устранению любой опасности для себя в этой роли. Он замыкает доступ к федеральным дотациям на себе и начинает распространять их почти исключительно среди своих членов, занимается переделом собственности, убирает ставленников предыдущих кланов и одновременно расставляет всюду своих людей, дает им огромные преференции и административным образом душит их конкурентов. Происходит то, что очень точно было описано одним адыгом в телеинтервью РЕН-ТВ о ситуации в Карачаево-Черкессии: «Приходит к власти Хубиев — во власти все Хубиевы до последнего человека, приходит к власти Эбзеев — во власти все Эбзеевы, приходит Батдыев — Батдыевы».

В то же время клан пытается освободиться от любого вида контроля за собой, и в этом отношении он, с одной стороны, не допускает развития гражданского общества, одной из задач которого является контроль за властью, с другой — создает иллюзию оппозиции и демократической политической системы в виде карманных оппозиционных партий общероссийского парламентского спектра, почти или полностью подконтрольных парламентов и избирательных комиссий. Казалось бы, всё как и везде в России. Ничего нового. В чем же отличие Кавказа?

Отличий Кавказа пять:

а) Среднестатистический житель Северного Кавказа, как мы уже говорили, гораздо в меньшей степени ощущает свою принадлежность к российскому государству или к государству вообще. Это естественно, т. к. исторически у многих кавказских народов государств не было никогда и весь их опыт жизни в государстве заключается в последних 150-200 годах, когда Россия пришла на Кавказ.

б) В условиях ограниченности ресурсов Кавказа (в отличии от общероссийских) узурпация одним кланом большинства, если не всех, экономических, политических и т. д. активов означает очень резкое расслоение общества, когда у узкой группы людей есть все, а у широких масс — ничего. Получается ситуация, при которой представители одного клана имеют доступ к средствам производства и к обслуживающим их политическим активам, а все оставшиеся граждане оказываются их лишены — они не могут найти хорошую работу или работу вообще, не могут подняться по карьерной лестнице, не могут получить образование, не могут принять реальное участие в политической или общественной жизни, не могут получить компенсации, в их селах не развивается инфраструктура, не строят дома, в судах они не могут добиться правды, правоохранительные органы их «прессуют» и т. д. Целые общности, группы людей, целые национальности оказываются просто выброшены на обочину жизни. В подобной ситуации, например, в Ингушетии несколько лет находились все люди, не имевшие фамилию Зязиков, в таком же положении сейчас находятся черкесы в Карачаево-Черкессии, балкарцы в Кабардино-Балкарии, все не-абхазы в Абхазии, русские повсеместно в северокавказских республиках.

в) Менталитет кавказца, особенно в таких республиках, как Чечня, Ингушетия, Дагестан, в огромной степени отличается от менталитета русского человека. Там, где русский будет ходить по судам и писать письмо за письмом «дорогой редакции», пытаясь добиться правды от государства, чеченец либо вообще не пойдет в суд, либо, если пойдет и не получит удовлетворения или если пойдет и увидит слабость государственной машины, то будет решать вопрос своими способами, противоправными с точки зрения российского законодательства.

г) Кавказская коррупция, огромная сама по себе, накладывается на федеральный уровень коррупции — с чиновниками в Москве ведь надо делиться! — в результате вся система представляет из себя один огромный инструмент дележки пирога, и до людей не доходит практически ничего.

д) При наличии разного вида клановой общности, кавказская клановость в огромной степени основана на этническом компоненте и в подавляющей степени является именно этнической.

В этих условиях концентрация значительного количества благ, принадлежащих всему народу в руках одного клана, его всевластие, коррупционность, неподзаконность и неподотчетность народу приводит к социальному недовольству или даже социальному взрыву. Общество распадается. Часть его, не видя для себя возможности нормального существования в регионе, покидает его, как это произошло, в частности, со множеством жителей Южной Осетии, другая часть всеми силами стремится примкнуть к правящему клану и получить доступ к кормушке, кто-то просто пытается каким-то образом устроить свою жизнь, не обращая внимания ни на что, а кто-то озлобляется, уходит в горы или начинает активную борьбу с существующими властями — то, что мы сейчас называем терроризмом.

Еще одним важным следствием распространения подобной системы взаимоотношений на Кавказе является огромная деградация экономики и перманентно иждивенческий статус кавказских республик внутри российского государства. Почему так получается? Почему из года в год Россия тратит на Северный Кавказ огромные средства? Почему деньги, заработанные налогоплательщиками в Туле и Сургуте, не тратятся на тульских и сургутских бабушек, а идут на обеспечение кавказских республик?

Как известно, дотационность северокавказских территорий составляет от 49 % (КБР) до 92 % (Чечня и Ингушетия). В последнее время она только усилилась. Если на одного среднестатистического россиянина приходится 5 тыс. рублей федеральных дотаций в год, то на жителя Северной Осетии — Алании и Кабардино-Балкарии — по 12 тыс. рублей, Карачаево-Черкесии — 13 тыс. рублей, Дагестана — 14 тыс. рублей, Ингушетии — 27 тыс. рублей. Безусловным рекордсменом здесь является регион, руководитель которого — Р. Кадыров — заявляет, что Москва им страшно задолжала — Чечня, на жителя которого уходит 48,2 тыс. рублей, заработанных в России. В целом на республики Северного Кавказа, в которых проживает 6,3 % населения России, федеральный центр выделяет 22 % всех средств, идущих на дотации регионам. Кроме этого, огромные суммы регулярно выделяются на Абхазию и Южную Осетию.

Как мы уже видели, предоставление региону дотаций, распределяемых местной частью общероссийской «вертикали власти», является одним из условий социального договора между Москвой и кавказскими элитами. Это очень важное условие, без него никакая внешняя лояльность Северного Кавказа невозможна. Поэтому начинает происходить то, что в народе называется «заваливать Кавказ деньгами», «платить Кавказу оброк» и «получать дань от Москвы».

С одной стороны, огромные федеральные трансферы играют позитивную функцию, т. к. позволяют поддерживать у людей в тотально незарабатывающих республиках и де-юре странах какие-то минимальные жизненные стандарты, с другой же, самым парадоксальным образом, эти безумные, легкие деньги играют не позитивную, а в крайней степени негативную роль - лишают Кавказские территории стимулов к развитию и еще больше раскручивают маховик коррупционности и клановости.

Проблема в том, что в условиях сверхвысокой клановости и коррупционности, эти огромные средства не доходят до тех, кому они действительно нужны – до честных предпринимателей и производителей и оседают в руках у верхнего слоя людей, руководящих регионами, принимающих участие в социальном договоре с общероссийской элитой и, следовательно, имеющих доступ к распределению дотаций. Так, например, в случае с Южной Осетией, по мнению Варвары Пахоменко, консультанта Международной группы по предотвращению кризисов, которая ссылается на результаты проверки Счетной палаты РФ, в 2008 году на восстановление этой республики было выделено 55 миллионов долларов, из которых до места дошло только 15 миллионов долларов, а непосредственно на восстановление было потрачено лишь 1,4 миллиона долларов.

Отсутствие средств не дает одним развивать экономику в то же самое время, когда потоки легких денег разрушают у других все стимулы к труду. Эта система извращает сами основы экономических отношений и делает наиболее прибыльным делом не экономическую деятельность, а доступ к государственным ресурсам. Получается парадоксальная картина, невозможная в нормальном обществе — на развитие северокавказского региона Россия направляет огромные государственные средства, намного большие, чем в другие регионы, но в условиях всевластия и коррупционности кавказской элиты, встроенной в общероссийскую вертикаль власти, эти огромные средства не только не доходят людей и до реальных производств, но и убивают саму возможность экономического развития! Удивительно уродливая ситуация. При ней деньги не приносят деньги, как считал Маркс, а уносят их, но в рамках кланово-чиновничьего подхода, все абсолютно правильно и логично — посмотрите на тренды последних лет — федеральные дотации на Кавказ увеличились, а доходы местных бюджетов уменьшились. Зачем зарабатывать, когда Москва и так даст сколько нужно?

Подобная зависимость наблюдается и в отношении общественной системы, построенной на Кавказе в условиях коррумпированной чиновничье-клановой власти. Кавказские кланы, как и любые другие, действуют в своих личных интересах, а не в интересах общества, следовательно, они всегда и при любых условиях будут стремиться избежать общественного контроля над своими действиями. Клан и свободное общество — это диаметрально противоположные явления. Совместное существование одного с другим невозможно — или народ живет свободно, демократично и путем выборности власти и контроля за ней осуществляет свою конституционную функцию как «единственного источника власти», или этим источником будет коррумпированная клановая верхушка, выбранная из Москвы и принимающая все решения единолично за всех членов общества.

С одной стороны, можно говорить, что в этом отношении власти северокавказских республик вольно или невольно повторяют общероссийскую модель, которая очень далека от совершенства, с другой стороны, эффект от применения подобной системы на Кавказе вдвойне и втройне усиливается потому, что в соответствии с социальным договором с кавказскими элитами, российские власти закрывают глаза практически на все их «шалости» и принципиально не вмешиваются даже в моменты очень острого противостояния власти и народа и за редчайшими исключениями не реагируют на сигналы о вопиющей вседозволенности местных князьков и зажимания ими робких проявлений гражданского общества.

Соответственно, как и в вопросе с экономикой, чем большее развитие будет получать нынешняя чиновничье-клановая система, тем меньше шансов и возможностей будет для создания свободного гражданского общества на Кавказе.

Вопросы контроля в рамках сложившейся системы вообще являются очень и очень острыми. Настолько острыми, что ради отсутствия контроля за своими действиями и за расходом федеральных средств представители кавказских элит, не раздумывая, идут на конфликт с Москвой и в этом противостоянии зачастую готовы идти до конца. Причина этого понятна — любой контроль представляет угрозу лидерству и благосостоянию клана, в то время как открытость и гласность продемонстрируют как московским «кураторам», так и собственному народу, что новая кавказская знать действует не в интересах России, а в интересах лишь собственного клана.

За примерами этого не надо далеко ходить. Можно вспомнить перманентные попытки Э. Кокойты не столько восстановить республику, сколько освободиться от московских «контролеров», наблюдающих за тем, как расходуются российские деньги. Можно припомнить выволочку, устроенную президентом Дагестана Муху Алиевым центральной власти в феврале 2009 года, когда он грубо выгнал назначенного из Москвы руководителя налогового ведомства Дагестана Владимира Радченко. Причем сделано это было в предельно оскорбительном и вызывающем тоне — «Никакой Радченко здесь работать не будет»! Я очень сомневаюсь, чтобы подобным образом мог поступить кто-нибудь из руководители некавказских регионов.

Отдельного упоминания стоит попытка Дмитрия Козака в 2005 году усилить контроль за северокавказскими регионами и ограничить полномочия их руководителей, а также степень их влияния на распределение федеральных трансфертов в зависимости от степени дотационности их республик. Этот план вызвал огромнейшее сопротивление кавказских элит, которые объединились и смогли настоять в Москве на его отмене. При этом надо понимать, что Д. Козак тогда был намного более влиятельным человеком в Москве и на Кавказе, чем сейчас А. Хлопонин. Если даже он не сумел изменить систему, то чего сейчас ожидают от Хлопонина, мне лично не очень понятно.

В качестве еще одного сходства с экономической ситуацией можно назвать то, что в области общественных и межнациональных отношений нынешняя система создает абсолютно уродливое положение, при котором в обществе отсутствует диалог по очень важным вопросам. В нем просто нет необходимости. Если решения о судьбе региона принимает лишь Москва и титульная нация или клан, то зачем разговаривать с кем-то еще, типа какого-то народа? Соответственно, титульная нация или клан решают все вопросы напрямую со своими партнерами в Москве и высокомерно не считают нужным разговаривать с другими, подчиненными им национальностями или кланами, вытесненными ими из политической жизни.

Примеров тому множество. Так, национальные лидеры черкесского народа считают одним из своих приоритетов возвращение на Кавказ зарубежной адыгской диаспоры, насчитывающей по разным оценкам до 5 млн. человек. Понятно, что возвращение такого (и даже в 10 раз меньше) количества людей коренным образом изменит межнациональные отношения на Северном Кавказе, что, без сомнения, затронет интересы представителей всех народов, живущих там. Несмотря на это, адыгские лидеры считают вопрос возвращения диаспоры чисто адыгским и ни при каких условиях не желают вступать в диалог по этой теме с другими национальностями. Некоторое время назад глава одной известной черкесской организации говорил мне: «А зачем нам разговаривать с русскими или с карачай-балкарцами? Мы договоримся с Москвой, она прикажет и все здесь возьмут под козырек».

Другим, крайне важным и совершенно естественным результатом деятельности существующей системы является кавказский сепаратизм, который уже в немалой степени распространил свои метастазы по Северному Кавказу и который неминуемо вытекает из нынешнего негласного договора чиновничьих элит.

Одним из первейших последствий этого договора является разрушение единой общности народов, десакрализация таких понятий, как «лояльность», «дружба», «союзнические отношения», «общая история» и перевод их в статус обычного товара. Эта система даже чисто теоретически, уже по своей структуре ставит под вопрос сами основы совместного сосуществования семьи российских народов и обусловливает этот процесс рядом обстоятельств, которые должны быть выполнены в обмен даже не на реальную, а лишь на внешнюю лояльность.

Одним из любимых терминов президента Д.А. Медведева является фраза «фасадная демократия», что означает наличие внешней видимости демократии при отсутствии реальной демократии внутри системы. Так вот, лояльность, достигаемая в рамках существующего договора элит, как раз и есть фасадная лояльность, которая в коротком и средне-коротком периоде способна казаться реальной, но которая неминуемо подтачивает систему изнутри и отталкивает северокавказские республики от России.

В настоящее время почти во всех северокавказских республиках (почти!) связка региональных и московских чиновничьих элит оперирует на уровне экономических отношений и экономических требований, но логика её развития однозначно говорит о том, что на экономических требованиях она не остановится и неминуемо перейдет к требованиям политическим. Переход в политическую стадию в нынешних условиях — это лишь вопрос времени.

В основе этого лежит банальная и извечная разность интересов — интересов России как государства многих народностей, где проживают 140 млн. людей и интересов кланов, которые стремятся к единоличной эксплуатации активов, принадлежащих всем россиянам. Если в какой-то период нынешняя федеральная власть предлагает кланам деньги в обмен на лояльность, это совсем не значит, что они действительно становятся лояльными России — это фасадная лояльность. При показной, внешней лояльности системы внутри нее идут совершенно иные процессы, отличающиеся противоположным знаком. В условиях политики невмешательства со стороны Москвы этот период используется кланами для собственного усиления, для наращивания собственной экономической, политической, социальной базы, для создания альтернативных, зачастую враждебных России идеологии и истории, для фантастической индоктринации значительной массы людей. Все это уже много лет шло на Кавказе и полным ходом идет сейчас, не встречая ровно никакого сопротивления со стороны федеральных властей. Практика показывает, что как только кланы начинают чувствовать себя сильными и когда внешняя обстановка этому способствует, они тут же обособляются от России, выдвигают ей политические условия, начинают стремиться к сепаратизму, либо угрожать России сепаратистскими и военными акциями, требуя увеличить выплаты себе из федерального бюджета, либо ослабить контроль за его использованием. Это закон, и по-другому быть не может даже теоретически.

В этом отношении можно привести пример абхазов, которые долгие годы жили, мечтая войти в Россию, а сейчас, после признания со стороны России, на российские деньги и под российской защитой усиленно строят собственное государство и на всех парах стремятся отойти от России. Примерно такая же ситуация складывается с узкой прослойкой южноосетинской элиты, допущенной к управлению республикой и к дележке сладкого пирога федеральных дотаций — в то время, когда весь народ хочет воссоединиться с Россией и с Северной Осетией в частности, эта прослойка, допущенная к «закромам», мечтает строить независимое государство. Похожие процессы происходят и с черкесами. Если еще 10 лет назад от них было невозможно услышать политические требования, то сейчас они активно требуют от России признать так называемый геноцид черкесов, который якобы имел место во время Кавказской войны, возвратить на Кавказ потомков адыгов, переселившихся в результате той войны в Турцию, а тем, кто не захочет приезжать, раздать российские паспорта. Причем, что интересно, в это же время представители черкесской диаспоры (той самой, которую требуют переселить в Россию) заявляют о том, что истинной целью адыгов является создание независимого государства на российском Кавказе. (Определенным исключением из этого правила являются требования КГНК (Комитета Горских Народов Кавказа), когда в начале 1990-х годов во время полураспада России и полного паралича государственной власти некоторые горячие головы на Кавказе говорили о необходимости создания кавказского государства от Черного до Каспийского моря.

Сепаратистские настроения на Кавказе в настоящий момент распределены в разной степени. Где-то их больше, как в Ингушетии и Дагестане, где-то их совсем мало, как в Адыгее, но надо отдавать себе отчет, что они существуют, элиты исподволь разжигают их и постепенно нагнетают политическую ситуацию, что, в конце концов, в существующей системе координат им просто выгодно — чем более напряженным будет представляться положение, тем больше московская элита будет платить им для того, чтобы они, якобы, удерживали ситуацию в нормальном русле.

Ни здесь, ни далее в ряду примеров я намеренно почти не приводил и постараюсь не приводить Чечню, т. к. эта республика составляет особый случай. Чечню мы уже, скорее всего, проиграли. Распространение вышеописанной административно-чиновничьей системы на Чечню, вкупе с предоставлением чеченскому царю невероятных властных полномочий и невероятно больших финансовых дотаций привело к своему логическому концу — к тому, что Чечня уже фактически вышла из российского поля, является независимым государством, а Россия платит ей дань в виде огромных дотаций, самых больших в РФ на душу населения.

 

 

 

В Чеченскую республику из Москвы направляется столько средств, а уровень полномочий Рамзана Кадырова настолько велик, что это вызывает ревность и зависть даже у руководителей других кавказских республик, тоже совершенно не обделенных полномочиями и дотациями. В их среде даже появился специальный термин — «вайнахизация». В государстве, которое сложилось при «вайнахизации», главенствует шариат, а не российская конституция (что недавно признал сам Р. Кадыров), там работают шариатские суды, официально действует принцип кровной мести, существует многоженство и т.д. Там сложилось мононациональное общество, где на не-чеченца, идущего по улице, люди показывают пальцами как на диковинку, где женщин, идущих по улицам с непокрытой головой, расстреливают из пейнтбольных ружей. Это — не Россия.

За внешним фасадом победных реляций и грозных фраз мы не заметили, как произошел Хасавьюрт № 2. То, что сейчас имеет Рамзан Кадыров, намного больше того, что хотели Дудаев, Масхадов и Басаев. Нынешняя ситуация, когда, по словам лондонского сидельца Ахмеда Закаева, «Москва лежит под Чечней», не могла им даже присниться!

Существующая «фасадная лояльность» Чечни может прекратиться в любую секунду — как только изменится система, снизится бешеный поток дотаций или произойдет попытка уменьшения полномочий чеченского правящего клана. В этой ситуации я не очень понимаю, зачем нам продолжать обманывать себя и считать, что Чечня все еще является частью России. В условиях того, что в Чечне уже нет русских, зачем нам вообще удерживать ее, оплачивать чеченское строительное чудо, платить зарплаты шариатским судьям, официально стоящим на должностях заместителей руководителей районов по идеологии или оплачивать военные лагеря 13-14-летних чеченских детей из наших налогов, которые мы можем потратить на лекарства пенсионерам или на решение квартирного вопроса беженцам из Чечни — людям, которых из этой республики выгнали те, дома которым за счет российского бюджета мы уже построили?

ИДЕОЛОГИЯ

Существует еще одна очень серьезная причина, почему Россия теряет Северный Кавказ. Это идеология.

Все новейшее время российские власти предлагали кавказцам либо войну, либо заваливали их деньгами. Почему-то у них складывалось впечатление, что кавказцев можно либо убивать, либо покупать. Причем, если 6-7 лет назад они считали, что их лучше убивать, то теперь они склоняются к покупке, для чего, по большому счету, на Кавказ и послан Хлопонин. Это непростительная ошибка. В данной формуле — пушки или деньги — существует огромный пробел, который при любых обстоятельствах не позволит ей быть успешной. Имя этому пробелу будет РОССИЙСКАЯ ГОСУДАРСТВЕННИЧЕСКАЯ ИДЕОЛОГИЯ.

С идеологией на Кавказе все обстоит крайне плохо, возможно, еще хуже, чем с имеющей тяжелые последствия национально-клановой чиновничьей вертикалью власти. Идеологически в начале 1990-х годов Россия ушла с Кавказа. Это было то время, когда у нас стало как-то неприлично отстаивать государственную точку зрения, убеждать людей в своих ценностях, пропагандировать интересы России.

Существует такая пословица — «Если ты уходишь с границы, то граница идет за тобой». Идеологически мы ушли с Кавказа и граница пошла за нами — освободившееся информационное пространство мигом заполнилось различного рода националистическими, религиозными и иными идейными платформами и теориями, которые получившая власть новая кавказская элита, нередко стоящая на социально архаичных и по сути антироссийских позициях, стала усиленно пропагандировать собственному народу.

Началась агрессивная пропаганда этнической и религиозной исключительности, исконных прав на землю и теории пришлости соседних народов. В невероятной, поражающей воображение степени национальными историками была переписана история Северного Кавказа. На какой-то непонятной, недоказуемой и зачастую сфальсифицированной фактологической основе в этой истории титульные народы оказались, с одной стороны, представлены чрезвычайно великими и имеющими просто коренное значение для всей многотысячелетней истории человечества, с другой же, во всех их исторических поражениях и современных проблемах виновными были объявлены другие народы, которые теперь, по мнению современных этноидеологов, должны раскаяться перед потомками коренных этносов и постоянно им платить.

В течении 20 лет научные заведения Северного Кавказа, содержащиеся на российские деньги и находящиеся в российском государственном поле, вырабатывали «научную» платформу, обвиняющую Россию в проблемах кавказских этносов, а заведения науки и культуры усиленно продвигали подобные теории в массы. Вот мнение учительницы истории из одной северокавказской республики: «Преподают историю Кавказской войны и «геноцида» адыгов с 5 класса, после чего дети начинают смотреть друг на друга волками. Среди адыгских детей существует убежденность, и они её постоянно высказывают, что «Россия нас истребляла и теперь должна за все платить». Процесс зашел очень далеко. Аналогичные процессы наблюдаются практически во всех кавказских республиках. Ярким примером может служить Абхазия, народ которой за 17 лет смогли убедить, что Россия ОБЯЗАНА содержать и защищать государственность абхазов, что это искупление её исторической вины перед абхазами и что для огромной России маленькая, паразитирующая на её теле, Абхазия намного важнее, чем Россия для нее самой.

Параллельно с этим, практически во всех северокавказских республиках шел активный процесс административного выдавливания из общественной жизни всего дискуссионного и идеологически оппозиционного «единственно верной точки зрения» правящих этнических кланов. Все, что не соответствовало «национально правильной» позиции, объявлялось ложным и оскорбляющим национальные чувства целых народов. Такова ситуация, например, с тем же якобы существовавшим геноцидом адыгов во время Кавказской войны. Так, литература о геноциде находится в списке материалов для внеклассного чтения средней школы, а книги о том, что геноцида не было, местные власти в этот список включать не разрешают. Несколько месяцев назад вообще произошел вопиющий случай, когда, по утверждению израильского политолога-кавказоведа А. Шмулевича, президент Адыгеи А. К. Тхакушинов лично выгнал из аспирантуры молодого майкопского ученого С. Остапенко за доклад, в котором тот посмел не согласиться с теорией геноцида.

Как же Россия отвечала все это время на идеологическое наступление на ее интересы? Никак. Как отвечает сейчас? Точно так же. Причем, в этом отношении ситуация одинакова как в отношении Северного Кавказа, так и Закавказья. Одним из главных уроков Пятидневного военного конфликта с Грузией было то, что в информационном плане мы эту войну проиграли и нам необходимо возрождать информационное и пропагандистское влияние на Кавказе. С тех пор информационное и идеологическое давление на интересы России на Кавказе в огромной степени усилилось, а у нас все осталось по-старому — мы ничему не можем научиться. Видимо, действительно нужно, чтобы сначала грянул гром — и только потом мы начнем креститься.

Несмотря на огромное количество кавказских вызовов, в России не существует научного заведения, которое, по примеру Института США и Канады, Института Дальнего Востока и т.д., целенаправленно, профессионально и в интересах государства занималось бы анализом происходящего в этом регионе. Экспертов, которые не поверхностно и ангажированно, а действительно высокопрофессионально и с государственнических позиций анализировали бы кавказскую проблематику можно пересчитать по пальцам, в системе принятия решения их знания не востребованы и при нынешней вертикали не будут востребованы никогда. Единой информационной кавказской политики не существует, равно как не существует государственных общекавказских СМИ, которые бы доносили российскую позицию, защищали российские интересы и нейтрализовали информационные угрозы нашей стране.

Исходя из действий и высказываний наших руководителей, видно, что у них либо не существует понимания того, что происходит в этом регионе, либо картинка этого значительным образом искажена. Так, недавно полпред в СКФО А. Хлопонин приписал раскручивание маятника черкесского «геноцида» проискам неких зарубежных антироссийских сил — «Сейчас уже заговорили о черкесском геноциде. И там сидят целые научные институты, которые работают над разными стратегиями по разным республикам». Александр Геннадьевич не понимает, что вопрос «геноцида» был поднят не зарубежными подрывными элементами, а своими, родными кавказскими этническими элитами — теми самыми, на которые Москва в свое время сделала ставку и продолжает её делать сейчас. Те люди, которые 10-15 лет назад поднимали вопрос никогда не существовавшего в истории геноцида, сейчас сидят в президентских креслах, являются лидерами общественных объединений, крупными чиновниками, депутатами и т.д. Это кавалеры высоких государственных наград России, лауреаты государственных премий северокавказских республик, полученных в том числе за книги, в которых они объявляли Россию «палачом» кавказских народов, а людей, сотрудничавших с нею, «предателями». Это представители тех самых кавказских кланов, которые составляют основу современной российской власти в этом регионе, тех самых, с которыми грозится нещадно бороться президент Д. Медведев и тех самых, с кем работает и ежедневно встречается сам Александр Хлопонин.

Понимания этого не видно. Причина такой ситуации, возможно, лежит в том, что подобное положение полностью соответствует условиям неформального контракта между федеральной чиновничьей элитой и кавказскими региональными лидерами, в рамках которого региональные власти получают свободу действий на местах. Это отвечает интересам чиновничьих кланов, но резко, самым кардинальным образом противоречит интересам России.

При нынешнем положении вещей ситуация будет ухудшаться, и будет ухудшаться довольно резко. Не надо забывать, что сейчас в большую жизнь вышло первое поколение северокавказцев, которое выросло в условиях безраздельного господства этой идеологии и отсутствия идеологии государственнической. Оно уже не воспринимает Россию как некий бесспорный объединительный центр и, наоборот, ставит «исторические интересы» своего народа превыше общероссийских государственных интересов. Если сейчас это поколение воспринимается просто в качестве радикальной молодежи, во многом без царя в голове, то еще через 10 лет именно оно будет определять политику республик Северного Кавказа.

Без идеологической составляющей формула «война, либо деньги» обречена на провал ПО ОПРЕДЕЛЕНИЮ Ваххабит, взрывающийся в метро или группа кавказских призывников, устанавливающих в части свои порядки, делают это не за деньги. Вне зависимости от того, сколько воинских частей будет стоять на Северном Кавказе и сколько заводов или туристических комплексов там сейчас будет построено, люди, в головы которых собственная элита вбила идеи превосходства одной нации над другой и исторической вины перед ними России не смогут обеспечить мир и экономическое процветание своего региона..

На Северном Кавказе существует острая необходимость в общегосударственной объединительной идеологии, в активных усилиях по её пропаганде и по нейтрализации уже прочно укоренившихся теорий этнического превосходства.

К чему подобная идеология в обязательном порядке приведет государство, мы видим на примере Киргизии и Грузиии. Одна страна долгое время раздувалась от мегаломании и этнического нарциссизма под лозунгом того, что её народ якобы дал миру колесо и прирученную лошадь, другая — от того, что дала миру вино, и обе вместе противопоставляли титульный народ «пришлым нациям» — узбекам, абхазам, осетинам, армянам и т. д. В огромной степени то же самое сейчас происходит с титульными нациями северокавказских республик. Мы являемся свидетелями насаждения такого же самолюбования и этноцентризма по причине того, что эти народы дали человечеству черкеску, шашку, карачаевскую породу лошадей и символ кавказского сопротивления — имама Шамиля, и точно такие же разговоры об автохтонности и пришлости слышны сейчас практически во всех северокавказских республиках.

Сколько нам еще ждать киргизского сценария и грузинского исхода? Что-то мне подсказывает, что не очень долго.

РУССКИЙ ВОПРОС

Еще одной причиной того, что Россия теряет Северный Кавказ является дерусификация региона.

Этот процесс начался практически сразу после распада Советского Союза, ослабления позиций государства на Кавказе и к настоящему моменту приобрел очень внушительные размеры и явно выраженный тренд. Считается, что с 1992 года и по настоящий день русские практически на 100 % оставили Чечню, Ингушетию и в значительном количестве, но в разных соотношениях покинули все остальные республики Северного Кавказа, где их доля по официальным, скорее всего, завышенным данным, в целом сократилась с 26 % до 15 %.

Уход представителей любой национальности с Кавказа — это зло, и целью данной статьи нисколько не является возвеличивание русского этноса наряду с ущемлением каких-либо других. Вместе с тем, необходимо признать, что в свете государственного строительства и российских интересов именно русские представляют особое значение и являются залогом укрепления российской государственности на Кавказе. Без наличия многочисленного и сплоченного русского населения на Северном Кавказе само присутствие России в этом регионе теряет смысл, и в этом случае, рано или поздно, эти территории для России будут утеряны.

Присутствие сильного и обязательно поддержанного государством русского населения играет огромную роль и для самих кавказских народов — в условиях традиционной, исторической нестабильности региона именно русские являются (по крайней мере, являлись раньше) фактором стабильности и мира в регионе. Где-то, по-моему, в одном из отчетов Стратфор я встречал очень интересную и точную фразу, которая звучала примерно так: «Кавказ и населяющие его народы похожи на кусок прекрасного янтаря, внутри которого застыли пауки. Янтарь — это русские, если они уйдут, пауки тут же вцепятся друг другу в глотки!"

Именно русские составляют наиболее образованную и квалифицированную часть населения Северного Кавказа и если они его покинут, это поставит жирный крест на возрождении экономики этого региона и на его, хотя бы теоретической, модернизации. Пример этого мы видим уже сейчас в ситуации с экономикой Дагестана, которая ранее в значительной степени состояла из высокотехнологичных и наукоемких производств ВПК, которые сейчас стоят — в том числе, потому, что после ухода русских на них некому работать.

Вместе с тем, необходимо отметить, что, несмотря на то, что и русские, и представители северокавказских народностей являются гражданами одного государства, у них существуют огромные и очень важные отличия в степени и порядке самоорганизации. Крайне интересные исследования на эту тему есть у северокавказского политолога Олега Цветкова.

Высшей и практически единственной степенью социальной организации русской нации сейчас является государство. За тысячу лет российской государственности у русского этноса практически на генном уровне атрофировалось чувство национального единства и способность организовываться по национальному признаку. Определенные склонности к национальной самоорганизации осталась у казаков, хотя в настоящее время это тоже ощущается далеко не всегда и не в преобладающем плане. Практически единственные клановые формы, которые могут формировать русские — это кланы по профессиональному признаку и по степени принадлежности к властным структурам, но и в этом случае в масштабе всего народа речь идет лишь о сотых долях процента от общей численности этноса.

С другой стороны, устойчивая государственность, как мы говорили, никогда не была сильной чертой кавказских народов. Способность к сплочению по государственному признаку у них просто не могла сформироваться, но зато у них присутствует ярко выраженная способность организации по клановым и национальным принципам.

Чувствуя поддержку государства, ощущая себя членами единой государственной машины, русские могут творить великие дела, показывать чудеса храбрости, изобретательности, предприимчивости. Наоборот, когда государство слабеет, когда оно бросает русских или когда оно начинает играть против них, современный русский этнос демонстрирует потрясающую неспособность к самоорганизации и проявляет наихудшие черты русского народа. У представителей же кавказских народов наблюдается совершенно обратная зависимость - в те периоды, когда на Кавказе доминирует сильная государственная власть кавказцы подчиняются ей, уважают ее и живут по ее законам. Если же власть слаба, то они очень быстро, самым естественным образом возвращаются к догосударственным методам этнической организации — кланам и крепко сплачиваются на основе национальной или иной клановой принадлежности. То есть, в условиях слабости российского государства на Кавказе и подмены его коренных интересов, интересами получившего власть кланового чиновничества, русский этнос по определению не может быть конкурентен этносам кавказским и всегда будет проигрывать соперничество с ними.

Более того, в соответствии с природой этнократической, клановой власти, титульные кланы всегда будут выдавливать русских с территорий, которые они считают своими. Во-первых, это будет происходить потому, что им нужно распределить ограниченные ресурсы в свою пользу, во-вторых, потому, что именно русские представляют для них особую опасность своим природным тяготением к России и к сильному государству-могильщику клановости и в-третьих, они будут это делать потому имеют право — получили карт-бланш и свободу действий от московских кланов федерального уровня.

Таким образом, существующая формула социального договора и нынешняя вертикаль власти даже чисто теоретически исключает любую возможность наличия сильного и сплоченного русского населения на Кавказе. Все, к чему в нынешних условиях мы можем прийти — это слабое государство и подмена общероссийских ценностей интересами нашедших общий язык федеральных и кавказских чиновничьих кланов, что автоматически приведет к естественному ослаблению русского населения, доминированию этнических кланов и коррупции. В этих условиях русский этнос не может и не сможет конкурировать с кавказскими кланами и в каких-то регионах быстрее, в каких-то медленнее, но будет неминуемо покидать Северный Кавказ.

Именно это является главной причиной, обуславливающей неизбежность процесса дерусификации кавказского региона и только после этой причины стоит учитывать все остальные факторы, тоже влияющие на отток русского населения, такие как деиндустриализация, военные конфликты, притеснения по национальному признаку, неравный доступ к экономическим ресурсам, к административному управлению и т.д. Без устранения основной причины никакого возврата русских на Кавказ и никакого замедления их ухода оттуда быть не может. Все программы, рассчитанные на это, являются маниловщиной и введением самих себя в заблуждение, а некоторые — как, например, возвращение русских в Чечню — еще и представляют явную опасность для жизни наших сограждан.

В настоящее время русские на Кавказе ослаблены, унижены и дезориентированы. Они брошены своим же государством, в лице которого для них выступают чиновники из Москвы, преследующие свои собственные интересы и опирающиеся на местные этнические кланы. Наличие «русского вопроса» игнорируется и тщательно скрывается, в то время как немалочисленные случаи столкновений и притеснений русских на национальной почве практически всегда переводятся в статус бытовых и административных. Русские кавказцы знают, что в случае какого-либо конфликта своя российская власть их тут же, не раздумывая, сдаст, как не так давно она сдала русских в Чечне и как сдает сейчас русских в Абхазии, безучастно наблюдая за тем, как у них отбирают дома и квартиры.

Русские разобщены и дезорганизованы. При том, что на Северном Кавказе существует множество общественных организаций титульных национальностей, русских организаций практически нет — они разогнаны, развалены и разложены. В настоящее время осталась практически единственная подобная структура — Союз Славян Адыгеи, да и против нее власти постоянно либо выдвигают уголовные дела, либо выносят прокурорские предупреждения.

Складывается парадоксальная, но совершенно логичная ситуация — чем больше нынешняя вертикаль власти укрепляется на Кавказе, тем более невыносимые условия для проживания русского населения там создаются, но, покидая Кавказ, русские самим фактом своего ухода выталкивают его из российского государственного пространства и тем самым ставят конец на влиянии там федеральных чиновничьих элит и их сговорам с элитами местными.

В последнее время существуют очень слабые сигналы того, что российская элита готова, хотя бы декларативно, признать наличие русского вопроса на Северном Кавказе. Эту тему, в частности, 19 мая поднимал президент Д. Медведев на встрече с правозащитниками и представителями интеллигенции. Но в том-то и заключается горький трагикомизм нынешней ситуации, что решать русский вопрос президент тоже собирается в рамках сложившегося пула облеченных доверием кланово-чиновничьей вертикали лиц и в границах сложившегося договора элит, которые просто по своей природе убивают русское население Кавказа!

Давайте посмотрим с кем Медведев обсуждал проблемы русских, у кого он просил поддержки в этом вопросе. Треть собравшихся на встречу с президентом представляла общественные организации титульных народов Кавказа, которые, совершенно естественно, защищали интересы своих этносов; еще треть были правозащитники, которые десятилетиями упорно закрывают глаза на все проявления дискриминации русских по национальному признаку, но моментально поднимают невыразимый плач при малейших нарушениях прав всех остальных этносов; оставшиеся приглашенные были общественными и государственными деятелями, половина из которых вообще не имеет представления о Кавказе и о проблемах местных русских, а вторая половина в ходе своей деятельности общается исключительно с титульными народами Кавказа, русских упорно не замечает и отношения к ним не имеет.

Одной из таких приглашенных была небезызвестная Элла Памфилова, которая прямо там на встрече назвала русских некоренным населением Кавказа, что не вызвало никакого протеста у собравшихся (странно почему тот контингент после таких слов ей не аплодировал!). Другим облеченным доверием власти лицом и человеком, у которого Медведев спрашивал о судьбе русских, являлся Максим Шевченко — телеведущий, журналист, известный исламист, активный сторонник Хамас, член Общественной палаты РФ, занимающийся там вопросами Кавказа, человек, который до последнего момента, наверное, и не знал, что на Кавказе живут сотни тысяч русских. По крайней мере, в течении как минимум пары лет свои многочисленные визиты на Кавказ он посвящал проблемам, наверное, всех кавказских народов, кроме русских.

Опираясь на подобных людей, можно получить как раз то, что мы имеем на сегодняшнее время — дерусификацию региона, усиление там этноцентристской клановой власти и ослабление российской государственности. Это не те люди — у них другой опыт, другие цели и другие интересы, которые исходя, из их предыдущей деятельности, скорее всего не совпадают с интересами русских людей на Кавказе.

Ни один из людей, ведущих работу среди кавказских русских, пользующихся среди них авторитетом, делающих что-то для улучшения их положения, имеющих право говорить от их имени на встречу приглашен, конечно же, не был. Совершенно естественно, что, несмотря на установку президента на русский вопрос, все собравшиеся говорили о совершенно невыносимом положении кавказских народов, но никто так и не вспомнил о том, что на Кавказе живут еще и русские, у которых тоже существуют кое-какие проблемы.

Продолжение подобной дискриминационной политики приведет к вытеснению русского этноса с Северного Кавказа, а все заявления творцов этой политики, с каких бы высоких трибун они не звучали, о собственной озабоченности этим вопросом и о желании вернуть русских на Кавказ являются либо игрой на публику, либо проявлением полного непонимания ситуации в этом регионе. Именно подобная политика, являющаяся частью государственной структуры управления, ведет к дерусификации региона, к снижению в нем российского влияния и в перспективе сможет привести к потере Северного Кавказа.

СТРАТЕГИЯ

Еще одна важная причина того, почему Россия теряет Северный Кавказ заключается в отсутствии стратегии развития этого региона и укрепления российского присутствия в нем.

Отсутствие комплексной стратегии действий России на Северном Кавказе наряду с осуществлением политики «война либо деньги» — это классическое повторение ошибок Кавказской войны XVIII-XIX веков. Начиная с 1760-х годов и до 1820-х годов Россия не имела четкой стратегии в этом регионе и бросалась из крайности в крайность — либо предпочитала не обращать внимания на набеги горцев, называя их «шалостями» и зачастую наказывая казаков, если они нарушали подобное правило и давали горцам отпор, либо устраивала жестокие карательные экспедиции, когда подобные набеги становились просто нестерпимыми. Только с приходом А. П. Ермолова ситуация изменилась и Россия обрела всеобъемлющую стратегию, которая так или иначе охватила все вопросы — от военных и экономических до религиозных и национальных. Именно это произвело решительный перелом в затянувшемся непонятном противостоянии и позволило распространить российскую государственность на территорию Северного Кавказа.

Отсутствие стратегии развития — это избитая тема, которую, говоря о Кавказе, не затрагивает только ленивый. Чем же так важна стратегия?

Комплексная стратегия — это правила игры и определенность. Только зная конечные, крупные цели и понимая, какими путями ты эти цели достигнешь, возможно строить долговременную политику в регионе и заниматься долгосрочным планированием. Представление о стратегии даст всем политическим силам региона четкую информацию о том, что Москва хочет от Кавказа, какие у нее здесь амбиции и стратегические устремления, на что она пойдет обязательно, а на что не решится ни при каких условиях. Отсутствие подобной стратегии в огромной степени вредит самим российским интересам — не будучи в состоянии выстроить долговременную политику, Россия вынуждена постоянно плестись в хвосте, теряя инициативу и лишь реагируя на уже произошедшие изменения.

Представьте футбольную команду, которая играет только в обороне, не знает плана игры и играет вразнобой. Может она победить? Сомневаюсь. Вот такую команду и являет собой наше государство без наличия стратегии по Кавказу.

Причем, основная проблема, на мой взгляд, заключается не в том, что таковой стратегии нет сейчас, ситуация выглядит намного хуже — при нынешней вертикали власти и в условиях современного сговора кланов комплексная и всесторонняя стратегия развития Северного Кавказа просто не может быть создана.

Причин этому несколько.

А) У российской власти не существует единого подхода к Северному Кавказу. Система взаимодействия с этим регионом и административного управления им не предполагает наличие одного федерального клана, вырабатывающего общие подходы и единую политику. Как раз наоборот — в процесс управления Кавказом вовлечены несколько федеральных кланов, имеющих разные цели, конкурирующие между собой, ведущие разную политику в своих собственных клановых интересах. Это классический пример лебедя, рака и щуки. Как в таких условиях можно выработать общую стратегию, направленную на удовлетворение интересов не кланов, а государства — мне лично решительно непонятно.

Б) в условиях современного российского чиновничье-кланового государства чиновники, занимающиеся Северным Кавказом, вне зависимости от того по какому ведомству они служат, самым естественным образом подходят к делу с точки зрения не государственного, а узкособственнического, чиновничьего, временщистского подхода. За редчайшим исключением, это люди, которые не знают и не понимают Кавказ и преследуют свои личные и ведомственные цели в коротком временном периоде — один, два года, несколько лет. Они просто не сидят в своих креслах столько лет, на сколько рассчитана стратегия, а значит, им неинтересно ее вырабатывать, у них другие интересы и другие задачи.

В) С другой стороны, экспертное сообщество у нас отделено от системы принятия решений. Наша система управления не заинтересована в привлечении специалистов — мнение экспертов ей неинтересно и подобных людей она просто выталкивает. В условиях, когда решения принимаются кулуарно, на основе договора одного клана с другим и когда в их основе лежат не интересы государства, а интересы кланов, мнения специалистов просто не нужны. Сложилась парадоксальная, но очень логичная и объяснимая ситуация — та прослойка общества, которая в кавказской специфике не разбирается, Кавказом никогда не занималась и, как у Ильфа и Петрова, считает, что «на Кавказе шакалы не ядовитые» принимает решения по управлению Кавказом и ни с кем в этих вопросах не советуется. С другой стороны, экспертное сообщество, профессионально занимающееся вопросом, в системе принятия решений не задействовано и его мнение никак не учитывается.

В подобных условиях выработка общей и комплексной концепции российского присутствия на Северном Кавказе невозможна по своей сути.

В этом отношении обращает на себя внимание Комплексная стратегия социально-экономического развития СКФО до 2025 года, представленная недавно Минрегионом и А. Хлопониным. Сама попытка дать подобную стратегию крайне похвальна и несет в себе признаки того, что мои выводы, данные выше, неверны (дай-то Бог!). Вместе с тем, наполнение данного документа крайне тревожно и, на мой взгляд, обречено на неуспех.

Абстрагируясь от потока дешевого славословия, который уже вылился на эту программу, необходимо признать, что этот документ рассматривает лишь экономические вопросы и по этой причине не несет и не может нести в себе комплексный характер, как это заявлено в его названии. Это всего лишь часть, хотя и очень важная часть общего комплекса проблем развития Северного Кавказа. Упор исключительно на экономику в отрыве от решения всей остальной крайне сложной и сверх-взаимосвязанной тематики региона в очередной раз демонстрирует непонимание ситуации нашими властными чиновничьими кругами и их приверженность к политике «либо война, либо заваливание деньгами». Хлопонина послали на Кавказ, чтобы завалить его деньгами, вот он и разрабатывает стратегию как это лучше сделать!

Огромная ошибка! Никакая сверх-хорошая и трижды гениальная стратегия заваливания Кавказа деньгами не приведет к успеху без решения всех вопросов, описанных в этой статье выше. Простое, линейное решение вопросов, наверняка имеющее право на существование в Рязани и Казани, на Кавказе неприемлемо и обязательно приведет к провалу, к очередному «пилению бабла» и громким победным реляциям на фоне углубления кризиса российской государственности на Северном Кавказе.

Можно построить в Чечне какие угодно заводы, но местное население, уже не ощущающее себя частью России, приученное к иждивенчеству, к этническому бизнесу в виде требований к России и к получению ничем не обусловленных огромнейших дотаций, не пойдет на эти заводы работать. Можно выстроить шикарный туристический комплекс в Дагестане, Кабардино-Балкарии или Карачаево-Черкессии, но кто туда поедет отдыхать, если Дагестан стремительно исламизируется, причем не в русле традиционного тарикатистского течения, а уходит в экстремистский салафизм, если по Кабарде ездят люди, которые забрасывают магазины, где продается алкоголь бутылками с зажигательной смесью, а в Черкесске регулярно происходят массовые драки карачаевцев с черкесами, в которых принимает участие более сотни человек.

Без наличия комплексной стратегии развития региона, охватывающей все стороны его жизни любые экономические начинания обречены на неуспех и я бы очень хотел, чтобы Александр Геннадьевич Хлопонин это услышал.

Все вышеуказанное наводит на печальные мысли. При сохранении нынешней политики перспективы российского присутствия на Северном Кавказе неочевидны, а одну территорию этого региона мы уже потеряли. Если ничего не изменится, то скорость раскола Северного Кавказа и его выхода из российского государственного поля будет увеличиваться. Причин тому несколько — за последние 20 лет в этом направлении уже сделано немало, недруги России постоянно усиливают свое влияние в регионе, в то время как сама Россия на этот факт никак не реагирует, уходит русское население, усиливается отравляющий регион фактор Чечни и т.д.

Надо постепенно начинать думать, что нам делать с Чечней. Ее современное состояние альтернативной государственности, фасадно лояльной России делает ее нахождение в составе РФ не просто непонятным, а дорогостоящим и вредным, разлагающим другие территории, где российская Конституция еще имеет хождение. Военная кампания в этом вопросе не поможет, как не помогли две предыдущие. В условиях договора элит война в Чечне просто бессмысленна, т.к. даже если представить, что кампания произойдет и будет успешна, то по ее результатам федеральные кланы все равно предложат чеченским кланам существующий договор, а значит — принципиально не изменится ничего.

Каким должно быть это и другие решения? Этого я пока не знаю. В любом случае, ответ может быть дан только в рамках усиления российской государственности в этом регионе, безусловного соблюдения законодательства РФ и в следовании подлинно российским общегосударственным интересам, вместо интересов элит и кланов. Альтернативы укреплению позиций России на Северном Кавказе нет, ибо любая альтернатива будет означать выдавливание России. Это надо понять и перестать добровольно закрывать глаза на проблемы, которые уже встали в полный рост.

 


Александр Привалов. О 282−й — и о маркетинге кощунства 

http://www.expert.ru/columns/2010/07/19/raznoe/

 

Главный вопрос, который следует обсуждать по поводу приговора кураторам Ерофееву и Самодурову, это, несомненно, 282−я статья УК «Возбуждение ненависти либо вражды etc.» вместе с судебной практикой. Что по 282−й можно прищучить хоть покойную мать Терезу, известно давно. Некоторая новизна нынешнего дела состоит в том, что статья ударила в непривычном направлении — по своим ярым сторонникам: иные из «кураторских», бывало, славили 282−ю как чуть не единственную надежду демократии. Люди попроще теперь впали бы в сомнение: не зря ли славили? Они — не впали. Расстроенный приговором правозащитник Пономарёв продолжает думать, что статью менять незачем: «Надо, чтобы другие люди пришли к власти, тогда всё устаканится. И 282−я статья будет работать по тому направлению, по которому должна работать». Правильно: главное, чтобы лично про тебя нашлось кому сказать, что, мол, «эта нога — у кого надо нога», а прочих — пусть сажают.

На самом же деле 282−я не подарок ни для кого. Не надо быть и специально прикормленным экспертом, чтобы при желании найти в любом действии направленность на возбуждение вражды. Учитывая, что статья считает действием и слово (в первой же её фразе поминаются СМИ), она готова стать универсальным кляпом для любого публично открываемого рта. И  та готовность уже неплохо реализуется. Сегодня по 282−й загремел бы и Суворов с его неосторожным «Я — русский, какой восторг!», и какой-нибудь верующий простак, ляпнувший вслух то, что любой верующий думает про себя, — что считает свою веру самой правильной. Это скверно — как минимум в трёх отношениях. Во-первых, затыкать рты вообще скверно: свобода слова и вправду вещь весьма важная. Во-вторых, обрывать всякую не нравящуюся речь (начальству ли, как это чаще всего бывает, она не нравится или какому-нибудь влиятельному — а то и просто настырному — сообществу) — лишь по видимости означает решение проблемы. На самом деле проблемы таким манером лишь обостряются, чему идеальный по дидактичности пример дал и обсуждаемый процесс. Покарав с помощью 282−й дурные, на иной взгляд, деяния кураторов, власть спровоцировала более радикальную и уже на любой взгляд омерзительную акцию группы «Война», напустившей в здание суда целый короб здоровенных тараканов. Чёрт бы с ними, с недорослями из «Войны», но точно таким же образом: не допуская хоть и неприятной, но зато открытой речи, пусть недобрых, но открытых дискуссий — власть будет сама выращивать радикальное подполье самых разных направлений. Ну и в-третьих, любые перемены, включая и остро необходимые, неизменно начинаются с речей, более или менее противных наверху (не только собственно власти, разумеется). Обеспечив с помощью 282−й статьи и подобных ей штуковин отсутствие раздражающих слух высказываний, мы обеспечим бесповоротное загнивание. К сожалению, с 282−й статьёй не хочет расставаться власть: для власти статья очень удобна — особенно с тех пор, как стала карать за возбуждение вражды к «социальной группе». Власть с удовольствием сочла социальной группой саму себя — и заново осваивает умение сажать за критику. Тем важнее, чтобы против вредной статьи УК общество выступало единым фронтом — да что-то не выходит. Вот и «кураторские» продолжают доказывать, что статья хороша, только именно их — не касается.

Доказывают они это, на мой взгляд, не очень удачно. Например, утверждая «право на кощунство» или «право на безнаказанность» всякого художника. Ответ очевиден: укажите нам источник такого права. На божественное его происхождение ссылок, кажется, всё-таки нет — значит, оно возникло в результате какого-то общественного договора? Страшно интересно. Скажите же скорей, кто его с вами заключил — и что получил взамен? Ответа нет. Нам просто объясняют, что, осуждая какое бы то ни было Искусство, мы гарантируем скорое пришествие Тоталитаризма. Что ж — если можно пользоваться изобразительными средствами, восходящими к воинствующим безбожникам, отчего же не воспроизвести и аргументацию типа сегодня парень любит джаз, а завтра родину продаст. А кого таким нехитрым способом убедить не удастся, тот сам виноват. Мракобес.

Мне возразят, что никто никого и не думает убеждать — хотят привлечь: заходите к нам, ребята! У нас живенько: кощунство всякое — не заскучаете! Что ж, возможно. Не знаю, большую ли, но какую-то часть contemporary art (включая и осуждённую только что выставку) составляют более или менее натужные изобразительные шуточки и фельетончики; как и привлекать к ним зрителей, если не указанием на их эксклюзивную скандальность? Да, это вполне, как говорится, рыночное поведение, но слоган «право на кощунство» и в этом смысле не блестящ. Во-первых, кощунство и глумление — никак не высший разряд мастерства. Как приправа они ещё пригождаются, но как основное блюдо — заведомый третий сорт; многие это знают — да и не знавшие быстро поймут. Во-вторых, привлекательности глумлению могла бы придать его рискованность: на канатоходца смотрят, подспудно ожидая, что он упадёт, — кощуннику могли бы дольше внимать, ожидая возможного его заушения. Но кураторы-то хотят, чтобы заушения были невозможны в принципе: мы будем оскорблять, но никто да не смеет оскорбиться! А тех, кому никакие запреты не помешают очень заметно оскорбиться, мы и сами не тронем… Трудно предсказать аншлаги таким корридам без быка.

Абсолютной свободы высказывания в сей юдоли слёз не бывает — вон, и в Царстве Первой Поправки только что некая гражданка с треском вылетела из CNN за недостаточно бранный отзыв (не в эфире — в твиттере!) о каком-то покойнике. Но хотелось бы, чтобы ограничения свободы слова исходили не столько от государства, сколько из столкновения сугубо частных представлений о должном и недолжном. Те, кому не нравится, скажем, деятельность куратора N, имеют неплохой выбор действий: можно его критиковать, можно показательно его игнорировать, можно требовать у властей не давать ему казённых денег, можно, наконец, тащить его в суд с требованием возмещения морального вреда. Можно даже хвалить куратора Z. Только, пожалуйста, — впредь без 282−й. Нехорошо это. 

 


ЧИСЛО     ПОСЕЩЕНИЙ