РАССКАЗЧИК   СО  СТАНЦИИ    ПРОЗА.РУ—       

                    к  вопросу  о  казаковской   премии  2005 года

 

Это —  всего  лишь   реплика: увы, но  я не  готов   обсуждать   лучший  рассказ 2005 на такой, скажем,  основе, какую  мог позволить себе  в  отношении  рассказа-2003 (см. «Терпкий  вкус  идеального» на  сайте  http://vsurikov.ru/clicks/clicks.php?uri=2005/Terpkijvkus.htm ).

 Мои  представления о  рассказе прошедшего  года   ограничены по преимуществу  «шорт листом» премии.  Однако   впечатления    настолько определенны   ( ни одного из шести  потенциальных  лауреатов  2005  года   я     не  прибавил  бы к  отобранным мною    в   году  2003), что  удержаться  хотя  бы  от  короткого  комментария     невозможно.

  «Новые  ботинки»   Дениса Осокина (http://magazines.russ.ru/october/2005/9/oso4.html)

я отбрасываю  сразу  и  вовсе  не  потому, что  без  должного  внимания отношусь  к экспериментам. Но  в  отношении    любых ( как  вновь созданных,  так  и  воссозданных) экзотических манер   письма,  никак  нельзя пренебрегать  простым  правилом:      в  этой  манере надо  сначала попытаться   воспроизвести не  отдельный  эпизод  или не  случай,  а  хотя бы  часть мира  одного живого существа и  убедить  к  тому  же,  что   мир  этот    в  такой   манере   только  и  становится  миром  художественным.  Все экспериментальное  должно,   одним словом,   стать   средством  художественного  исследования, и   лишь  только   потом его    позволительно   волочь   в  эталоны.

Если Д. Осокин  экспериментирует  со  словами,   надеясь, что   уж выстроенные  на  ритмической  основе  они  непременно  обретут  какой-то особый,   неординарный   смысл, то  И. Абуязов    занят пасьянсом  не из  слов, а   из самих   смыслов.  Но  надежды у  него  те же:  что-то с  чем –то сблизится,  что-то чему-то  подмигнет  и  каким-то непостижимым  образом   сквозь  мозаику частных  смыслов вдруг проступит   сам  Смысл.  Но  не  проступает. В   «Мавре»( http://magazines.russ.ru/druzhba/2005/12/abu2.html)     неудача полная  —рассказ   так  и  остается   на  уровне  тривиальной—  первичной ­— механической  смеси.   В «Почте» (http://magazines.russ.ru/october/2005/2/ab3.html )  ситуация  несколько  лучше, здесь уже  что-то  получается— отдельные  фрагменты уже  начинают  взаимодействовать, хотя   до   чего-то    целостного, и соответственно, до казаковской  премии,  еще    шагать  и  шагать.

  И  еще   этот    сладковатый привкус,  эта …  лит-гламурность,  этот  запашок    глянцевого  журнала  или  одного  из тех   идиотических  ток-шоу,  в  которых  так преуспело  за  последнее  время  наше  доблестное эрнст-телевидение.  Но  подобное   в отечественном  рассказе не  приживется —   русский   рассказ скорей   погибнет, чем  приобретет  этот  привкус...

  Конечно,   в жанре   рассказа  очень  не  просто синхронизировать две такие строптивые  сущности   как   авторские  чувства(  впечатления)   и  смысл  (идею)   текста.   Они могут,  конечно, мирно   сосуществовать   изначально и  нераздельно— подпитывая  друг  друга.  Но это   даже  не  у всех великих  случается  постоянно —  даже  им приходится  считаться   с  капризами   вдохновения.   Обычно  же    любому    автору приходится(   собственно   к этому  и  сводится   весь  процесс) решать  задачу гармонизации  своих  впечатлений   и вкладываемого  в  текст  смысла.   Это согласование обычно  требует некоторого  количества итераций,   причем  процесс  далеко не  всегда   сходится, и  довольно-таки  часто   две  идеальных  сущности (авторское  чувство   и  идея, смысл     произведения) остаются   в  тексте вполне  автономными  и  с  изумлением   разглядывают  друг     друга—  а  ты что  здесь  делаешь… 

В рассказ  А. Ильичевского  «Воробей»,    (http://magazines.russ.ru/novyi_mi/2005/7/ili6.html )подобное   согласование  как   раз   и  не  состоялось.   Леса,  с помощью которых   конструировался  смысл  этого  рассказа,  торчат всюду,  прекрасный   замысел  брошен  по  существу  на   полпути.  Рассказ   слишком полуфабрикативен, чтобы  претендовать  на  казаковскую  премию.

Если  рассказ  «Воробей»  губит    избыточная рационалистичность — автономия  смысловой   конструкции (  она   в  полной  мере    не  изжита, не обуздана,  не опосредована  авторским  чувством  )—,то в рассказе Ю.Горюхина «Переходный   возраст»  (http://magazines.russ.ru/novyi_mi/redkol/novyi_mi/avtory/perexod.htm) мы  наблюдаем, увы,   ситуацию  противоположную   — дефицит смысла.  Ю. Горюхину  не  удалось,  возможно, выстроить  фабулу, которая  была бы в  состоянии   удержать(и одарить  читателя )  то чувство  сострадания  к  старости,  которое  и  подтолкнуло его,  видимо,  взяться  за  этот  рассказ.  И  он  не  нашел ничего  лучшего — зациклил повествование (  квиклей Д. Быкова  что ли  начитался ).  Это   может  быть   и   остроумно, может  быть  и  современно,  но  причем  здесь,  опять-таки   премия  Ю.Казакова.

  Шестой    рассказ  «шорт-листа»  — С. Солух  «Окисление»  (http://magazines.russ.ru/novyi_mi/2005/9/so4.html)—   в  принципе можно  было  бы и  признать  состоявшимся  в  качестве художественного   произведения:  нам  неординарно  и     убедительно рассказано о взрослой, семейной  любви.  Все  вроде  бы  согласовано  и   гармонизировано.   Но  какой ценой  —  ценой  тотального  выщелачивания  всякого  чувства….  Возможно, что  эта   манера   отчета  о химическом(  физическом,  биологическом)  опыте,  которую  так  старательно   культивирует  С. Солух,  раздвигает  горизонты  и психологического   исследования…    Но  возможно  и скорей  всего,   это —  ложное   впечатление, удерживающееся лишь  до  тех  пор,  пока из-под  пера  выходит что-то среднее…  Но  вот   удача,  как   в  этом  рассказе,  и бездушие протокола( и естественнонаучный  он  мало  чем отличается  от милицейского)  приходит  в  такое  противоречие  с решенной  было  в тексте художественной задачей,  что  рассказ  увядает  мгновенно,  на  глазах.

 

Я  повторяю, что   не готов   к конструктивной    оценки  этого «шорт  листа» —  нет  необходимой   базы   впечатлений, они  отрывочны  и не системны. Я  обратил, например, внимание на  рассказ А.  Уткина   «Дым» (http://magazines.russ.ru/novyi_mi/2005/12/ut5.html)  но мне показалось,  что в  нем автору так  и  не  удалось  полностью спрятать      следы  художественного конструирования,  хотя,  возможно, этот текст просто  меркнет  на фоне  его  выдающегося рассказа «  Приближение к Тендре» ( «Новый Мир» 2003, №10 )

В декабрьском    «Знамени» мне попался  на  глаза  рассказ  Ю.  Алехиной,  за прозой которой   я  слежу  и  не  только   потому, что  частенько  нахожу в  ней  «приветы» из  Черноголовки, где  довольно-таки  долго работал. В  2002 году, например, она опубликовала   в  Интернете     чудеснейший   рассказик «Счастье» ( http://www.proza.ru:8004/texts/2001/09/05-58.html)…И  здесь в  знаменском   «Андре  Дерен» (http://magazines.russ.ru/znamia/2005/12/al8.html)  ей многое  удалось. И главное,  тот  поворот, который   пред картиной Дерена  совершает ее  героиня, абсолютно  убедителен  и естественен  как  дыхание—   тот  самый   случай, когда  совершаемое    в  тексте  конструирование  становится  художественным,  то есть невидимым.  Но  увы, Ю.  Алехина  совершенно  не чувствует  уровня своей   удачи,  а   иначе,  вне всякого сомнения,   самым решительным   образом  и самыми   безжалостными   средствами(вплоть  до  применения каустической   соды)   извела бы   в своем  рассказе  все   следы      стилистики  незабвенной   мадемуазель   Денежкиной.

Закончить эти   заметки на  оптимистической ноте  хотелось  очень.  Потому и   пошел  на  Прозу.ру, к  Ивану  Зорину,   к автору,  который,  специализируется  на  рассказе   и  который, я   был  уверен, не  мог  не  написать ( если  еще пишет ) достойного   рассказа.  Я  взял  три   последних,  из вывешенных  в   2005году.  «Аватара  клоуну»

(http://www.proza.ru/texts/2005/11/28-276.html),

«Время  своих  войн», «Девушка  со  станции Себеж»

Пропускаю первый.   И.  Зорин  периодически публикует  рассказы подобного  типа—  их вполне можно называть  трансцендентальными (  в  том  числе   и  в кантовском  смысле)—  настолько  они запредельны   по  происходящим  там  событиям,  по  уровню выразительности   письма,  и обилию заложенных   в  них   смыслов (  настолько   в них  сам  смысл изначальнее  слова). Эти  рассказы-  притчи —особый   и   очень опасный  жанр.  В  нем  еще   можно   работать,   имея под  боком   когорту  толкователей—  в  оправе  толкований эти рассказы  и обретают    только  право  на  устойчивое  существование  в литературе. Только  тогда, в многоликости  постоянно  обновляемых  смыслов  и   нарушается   их однообразие( неизбежный при   утроенной    фантастичности  эффект   восприятия ).  Без  толкований  сильно звучит   один  рассказ  (так  как прозвучал,  например, опубликованный  в 2002 году «Золото, ладан и смирна»  (http://www.proza.ru:8004/texts/2002/08/19-96.html)).   ), два,  ну,  три,  наконец. А уже  на  четвертом  начинает казаться,    что  автор  пишет об одном  и том же. Это, конечно же, — ослепление; но следующим    рассказом автор  лишь усугубляет  слепоту. И действительно, вернуть остроту восприятия  здесь   может  только    толкование.   Возможно, что  будущее  —именно   за  такой прозой,  прозой, требующей   при  восприятии  не  только духовного, но  и неординарного   интеллектуального   напряжения (как, например,   роман  покойной Ирины  Николаевны  Полянской «Горизонт событий»).    Возможно,    что благодаря   подобной   прозе  литературе   в  будущем и  удастся  выкарабкаться  как   из-  под    акунинских наносов,   так и   из-под шлама  «дозоров»   всех частей  суток, всех  дней   недели  и  времен   года. Но  это  будет  другая  литература.  И у  нее будут  свои  премии.

  Не  отдал  бы  я  премию  Ю. Казакова   и    рассказу  «Время  своих  войн» (http://www.proza.ru/texts/2005/11/10-222.html).И  прежде  всего  потому, что   сам автор   в  отношении  этого   текста   окончательно не определился... Этот  рассказ  можно   и  впрямь     развернуть     в  многосерийный   сценарий,  который  даже рискнут   запустить в производство  и,  возможно,   не  испортят  при  этом..   Но можно   в  этом  тексте  и… отступить к рассказу —  типизировать его (    убрать, например, название  захваченного  города, сохранив  его  узнаваемомсть)  и,  главное,  усилить трагическую  составляющую    повествования..  Эта  вещь,  несмотря  на финальное  понижение, и  сейчас   выглядит   очень  серьезно.  Такие мужики, как  эта  «великолепная   семерка»  ( цельные, сильные, беспощадные  к  себе  и на все  готовые ради  России)    в  стране    и  сейчас не редкость.   И  литература  обязана  переводить( в  нашем  восприятии)   их   исключительность в   норму. 

А  вот  рассказ  «Девушка  со  станции  Себеж» (http://www.proza.ru/texts/2005/11/06-227.html)

  —  это  стопроцентная   казаковка.  Даже   в  том  варианте,    который  представлен.  Несколькими последними предложениями И.  Зорин перевел  центр тяжести повествования  на  рассказчика,  на  его душевное  состояние.  И, как  мне  кажется, — зря:  рассказ    остался  на уровне, но уникальность утратил. А  ведь  стоит  закончить его  чуть  раньше,  как-нибудь  так— «Я вышел в тамбур – она была и там. Занимался рассвет, прислонившись через кулак к холодному, дребезжащему стеклу, я смотрел на бледное, розовеющее небо, на медленно тускневшую луну…» —  или  почти так,   и центр  мгновенно  смещается  на девушку со  станции  Себеж — на  всю  Россию.  Причем  смещается  по  праву, естественно  и    убедительно…