Александр Ослон  "Есть масса интересных вещей, кроме телевидения" 

http://kreml.org/opinions/185335288

  30 Июнь 2008

Из выступления на дискуссии по результатам исследования 'О состоянии политического телевидения в России', 26 июня 2008 года:

«Мне кажется, что тема более чем назрела, про это давно уже не говорилось, по крайней мере, я не участвовал. Но я стараюсь не ходить на телевидение, причем стараюсь не ходить ровно потому, что оно такое, какое оно есть.

Первый разрыв, как мне кажется, абсолютно принципиальный - это то, что телевидение отнюдь не только политический феномен, а культурный феномен. Но в нем есть политическая составляющая, и эта политическая составляющая была взята под контроль. А все остальное было отдано на откуп. Причем, под контроль - это не значит, что она контролировалась. Было заявлено, что она под контролем. И я совершенно согласен с тем, что это контроль особый, феномен специфический.»

Блестяще   охарактеризована   эта  сделка между властью  и  ТВ-воротилами:  вы  политически  полностью отдаетесь  нам, а   мы  за  это  -  отдаем все вам  на  откуп.  И  ни  во что  не вмешиваемся. 

 А  далее показывается,  что этот  раздел в  первой  своей  части,  по  существу  ,  -  липовый…  

«Кто-то может что-то сказать и "получить по голове", а может и не получить. Кто-то может показать президента камерой нормально, кто-то может показать его так, что он как сирота на гигантском мосту. Помните эту потрясающую историю, как маленький Путин, огромный пустой мост через Волгу, и он, как тоскливая маленькая фигурка, в полном одиночестве. Причем, камера там стояла сверху, чтобы мост было лучше видно, поэтому и Путина было видно сверху. Ну и что из этого - под контролем? Было сказано: ребята, вы чего? Они говорят: а чего? И все на этом закончилось. И такие ситуации происходят каждый день и показывают, что это за контроль.

Это некая игра: вы делаете вид, что контролируете, а мы делаем вид, что мы контролируемся. Но поскольку это много лет продолжалось, то вырабатывалось некоторое собственное представления, что может понравиться контролирующим. Тот же Соловьев на наших глазах эволюционировал. Он тоже играет в какую-то игру, рассчитывая на то, что он кому-то понравится. Вот почему он зовет людей, которым, в общем, место на рынке, которые довели ситуацию до того, что там неприлично говорить тихо.

Все остальное - это так называемый бизнес. Но бизнес, который основан на тех деньгах, которые можно получить здесь и сейчас. Никакой стратегии в этом бизнесе нет, и это как раз одно из тех родимых пятен, которое идет из нашего капиталистического детства, из 90-х годов, когда было заявлено, что рейтинги - это святое, и ничего больше не существует. По большому счету, никаких исследований телевидения, кроме рейтингов, нет, и рейтинги являются до сих пор и главным ориентиром, и главной отмазкой, закрывающей некомпетентность, неспособность не просто делать телевидение, а делать что-либо вообще. Причем, таких людей там очень много, это такое место, куда приходят те, кто готов работать по стереотипам.

Единственное творчество - это гигантское разнообразие, связанное с техникой освещения. В прямом смысле - осветительской техникой декораций. И гигантская выдумка, как еще использовать известные физиономии, начиная с цирка и кончая реальным мордобитием. Действительно, жутко интересно: известные лица без грима, да еще с синяками и кровоподтеками. Но это называть бизнесом очень странно, потому что в бизнесе, по крайней мере, теоретически присутствует какая-то идея на будущее. А поскольку здесь идеи нет, то ясно, что это кончится через какое-то время, может быть, завтра.

Разрыв между так называемым контролем и так называемым бизнесом приводит к тому, что в этом бизнесе по-прежнему присутствуют как фетиш рейтинги и реклама.

Следующий разрыв находится не в телевидении, а в нас. На самом деле существует несколько миров, которые возникли на наших глазах, и здесь присутствующие в основном относятся к одному из них. А другой мир - которому все то, что здесь говорится, не то что неинтересно, но даже непонятно, о чем речь идет.

Есть книжка, которая называется 'Экономика впечатлений'. Начинается она с того, что там описывается некая эволюция экономики. Началось все с того, что производились вещи, затем возникло производство услуг, и сегодня развивается экономика и производство впечатлений. Это некий цивилизованный факт. Когда мы говорим: не хватает нам дебатов, не хватает нам серьезных общественно-политических форматов, не хватает нам актуальных, интересных, важных новостей - мы все время имеем в виду некие модели, которые большой части населения не то что не нужны, они не поймут этот разговор и не будут этим интересоваться, потому что они уже другие.

Сегодня пятая часть взрослого населения России окончила школу в XXI веке, они вообще не знают, что такое форматы, которые мы имеем в виду. Это из другой Вселенной, с другой планеты. Это те самые, которые живут в Интернете, а часть из них не живет в Интернете, но так или иначе себя проявляет. Им неинтересно в принципе то, о чем мы говорим. Естественно, можно поставить вопрос, чтобы их перевоспитать, таких попыток было много. Но разрыв между культурами, поскольку там много непонятного, выводится вообще за границы разговора. И этот разрыв сегодня проявляется между телевидением и Интернетом в явном виде, это уже стало фактом. Хотя, скажем, лет пять назад разговор про то, что в Интернете что-то происходит, вообще вызывал недоумение: какой такой Интернет - какой-то карлик по сравнению с гигантом.

Называть (тех, кто работает на ТВ - ред.) телевизионной корпорацией не очень точно, на самом деле это сословие, в духе Симона Кордонского, которое полностью уже институционализировалось и, как и положено сословию, платит и собирает сословную ренту, обладает всеми признаками сформировавшегося института, и там производится своя подготовка кадров. Я уж не знаю, каких студентов Виталий Товиевич готовит, но уж в этой корпорации точно машина подготовки кадров, воспитания, формирования мировоззрения за эти годы развилась.

И последнее, по поводу исследований. В последние годы даже не ставили вопрос о том, чтобы хоть как-то попытаться подобраться к этой тематике. И даже, по-моему, Дондурей устал кричать что-либо вообще по этому поводу, потому что это как болото. Попытка была с Мананой Асламазян, в прошлом году мы сделали работу, "обыденную телекритику". Она не планировалась, не было такой идеи, просто у них возник грант и они думали, что с ним делать. А я в то время как раз читал очередной выпуск телекритика и в раздражении сказал: если у вас действительно есть желание что-нибудь поделать, давайте устроим панель людей, которые будут вместо этих известных телекритиков заниматься телекритикой, писать рецензии или, по крайней мере, их наговаривать. В духе этих известных телекритиков, только ровно наоборот и гораздо более содержательно.

Это было сделано, это оказалось очень интересно, и они даже выпустили книжечку, поскольку по гранту это полагалось. Потом вектор ее интересов сместился по известным причинам. Но что касается представителей телевизионного сословия, то они даже не заметили, что это произошло, хотя к этому специально привлекалось внимание телевизионных начальников.»

  И  вывод  из   всего  этого  четкого  и умного  репортажа  очевиден:   сделки  госвласти   с  ТВ,  попытка  превратить  его  из  идеологического  средства  в  политическое   губительно.  И  для  власти,  и  для  ТВ  и  для  сидящих  у   телевизоров  граждан.

«Если говорить про то, как телевидение убивает Медведева - для Медведева это очень важно. Но есть гораздо более важные факторы, которые полностью компенсируют или почти компенсируют то, что делает с ним телевидение. То, что его позвал Путин - это единственный фактор, который формирует отношение к Медведеву. А отношение к Путину сформировано, оно - как застывший, зацементировавшийся памятник, как жесткая конструкция, сложившаяся за восемь лет, на которую абсолютно ничто не повлияло, никакие выборы, никакие смены должностей, вообще ничего. Оно, это отношение, естественно, со временем будет меняться, ничего нет вечного под луной.

Сегодня существует длинная история, как формировалось отношение населения к Путину, и короткая история отношения к Медведеву. Если спрашивать про то, за кого стали бы голосовать избиратели, в вопросе, где есть Путин, но нет Медведева, там примерно та же цифра, что была в начале года или в конце прошлого года - чуть меньше 60%. Если спрашивать тот же список без Путина, но с Медведевым, получается цифра пунктов на 6-7 меньше. Если спрашивать с обоими, то между ними разница 60 на 10. То есть - это конструкция из двух половинок, и в данном случае на обоих распространяется то, что сложилось в прошлом, просто Медведев - часть Путина.

Телевидение, даже если захочет испортить это отношение, должно сильно постараться, чтобы это сделать. Я не говорю, что не надо на это внимание обращать, но это одна из задач в рамках очень большой проблемы.

Части сегодняшней социальной вселенной, которую составляет Россия, не интересно ТВ. И вообще телевидение - это отстой. Есть другие вещи, у кого-то Интернет, у кого-то карьера, дела, у кого - то учеба, у кого-то - просто плевать в потолок, но есть масса интересных вещей, кроме телевидения».

   В.  Третьяков. Мифы и табу телевидения

http://kreml.org/opinions/185497706

В.  Третьяков   прекрасно   демонстрирует  суть  и масштабы государственного «контроля»  над  ТВ.  И  очень  искусно  создает  ощущение , давно  уже  не  покидающее  многих,  что  мы  имеем  здесь  дело  с   банальной  информационной клоакой.

 «Я связан с телевидением по разным направлениям.

Есть два типа выступлений: когда ты говоришь все, что ты знаешь, и главное показать, что ты знаешь не только это, но надо вовремя остановиться, иначе ты зайдешь в область тобой непознанного, и все это поймут. А есть выступления, когда ты говоришь специально, намеренно гораздо меньше, чем знаешь. Сейчас у меня как раз такое выступление, я не готов публично обсуждать многие проблемы нашего телевидения.

Уже много лет, а последние 7-8 - интенсивно, я объясняю и своим студентам, и всяким заезжим, западным и не западным журналистам, в любых аудиториях, что свобода печати практически повсеместно, и в России в том числе, существует не для общества - она существует для журналистов. Другое дело, что мы понимаем под журналистами, потому что не для всякого журналиста она в равной степени существует. Для представителей элиты, и то не для всех, и для представителей власти. А думать, что у нас есть свобода печати, и народ имеет возможность высказаться на страницах наших газет или на нашем телевидении со своими 'думами и чаяниями', означает, что ты либо ничего не знаешь о современных средствах массовой информации, либо ты просто идиот. Случаются, кстати, и те, и другие типы на довольно активных общественных и официальных позициях.

То есть существует огромное количество мифов, как действительно осуществляется подконтрольность наших СМИ Кремлю. Да, есть на телевидении табуированные темы, их можно перечислить по пальцам. Путина нельзя критиковать по нашему телевидению. То есть, отдельные люди могут себе это позволить, но это не штатные сотрудники телевидения, и из приглашенных это делать могут тоже далеко не все. Ты можешь говорить что угодно, но тебя просто вырежут, а некоторых оставляют. Сейчас тема Чечни, естественно, табуирована. И табуирована тема прокуратуры, и если бы Следственный комитет не возник, она так бы и была табуирована, ну и еще есть ряд ограничений.

Но в остальном - какой там контроль, какой там авторитаризм, какое там управление! Главные начальники следят за этими тремя-четырьмя табу, а всё, что внутри контролируют какие-то другие люди, среднего, мелкого уровня, там может пройти все что угодно.

Я с ужасом смотрю, что делают с Медведевым сейчас на нашем телевидении, просто убивают нового президента, убивают. Показывают его встречи с какими-то колхозницами, ткачихами, школьницами, он ниже всех их ростом, Медведев не знает, что с ними делать, он то их целует, то не целует. Действительно, Путин чувствовал себя в этой среде как рыба в воде.

Да, я согласен с тем, что придет Интернет-телевидение и все само собой решится. Это как реплика гениального евстигнеевского персонажа из 'Берегись автомобиля' - режиссера, который сказал: 'есть мнение, что самодеятельный театр наконец-то вытеснит профессиональный'. Вот есть мнение, что Интернет-телевидение наконец сольется с профессиональным и вытеснит его. Но контент есть контент. Я писал и говорил о том, что телевидение тотально, а потому тоталитарно по природе своей.

Что пугает? Пугает не меня, я много предложений делал в свое время. Очень интересно, как они блокируются на разных этапах, потому что работает корпорация, телевизионная корпорация. Она действительно существует, и она во многом коммерческая, вам могут о чем угодно петь соловьями, но коммерческий интерес во многом преобладает. На некоторых каналах просто мать разденут, положат голой и все что угодно с ней сделают для того, чтобы заработать деньги, это видно невооруженным глазом, и не стесняются этого. Корпорация боится потерять свои доходы, а виднейшие члены корпорации боятся потерять свои места. Это нормальная ситуация для всякой корпорации: если кто-то что-то кое-где у нас хочет поменять, то он, естественно, должен учитывать и этот аспект.

Система звезд, которая вроде возникла стихийно, тоже институциональный элемент: 'есть звезды - их трогать нельзя, поскольку к звездам прислушиваются': А потом еще удивляются, что Останкино называют всякими неприличными словами с использованием ненормативной и всякой националистической лексики.

Разговор сложный, деликатный, касается многих конкретных людей, с которыми у меня, например, разные отношения, формальные и неформальные, его нужно вести, на мой взгляд, по двум направлениям, если вести вообще. Если кто-то решил вынести это на публичное общенациональное обсуждение, то тема этого вполне заслуживает, об этом, собственно, и в Интернете говорят. Но тогда нужно договориться о неких правилах игры, о том, до какого предела мы идем, какую цель ставим. Потому что иначе большинство значимых людей, со значимым мнением откажутся участвовать в этой дискуссии, потому что они моментально потеряют на всех каналах передачи, приглашения. А дальше все ясно: если тебя нет в телевизоре, то тебя нет вообще в этой жизни.

Я своим пишущим студентам-журналистам говорю: учтите, вы становитесь журналистом, вы можете писать какие угодно гениальные статьи, и я вас буду читать, но другие не будут. Только когда вас начнут цитировать и показывать по телевизору, только тогда считайте, что ваша карьера состоялась. Увы, сегодня это так, хотя телевизионные журналисты глупее пишущих журналистов.

Я сказал один процент того, что можно и нужно было бы сказать, более того, я уже сказал некоторые вещи, которые не полагается говорить без опасности членовредительства по отношению к тебе в телевизионных кругах. Например, мне рассказали, что в последние несколько дней Венедиктов по радио 'Эхо Москвы', которое я уже три года не слушаю, поносит мою передачу 'Что делать'. Но это не бывает просто так, случайно, тем более передача уже ушла на летние каникулы.»

 В.  Глазычев.  Подрывная деятельность телевидения

http://kreml.org/opinions/185494347

  Тоже   все   очень   по  делу.  Наконец-то,  хоть  кто-то начал  привлекать  внимание  к  тому  ,  что    гламурные  разводы, вопли   и  даже  намеки « хапай, бери  от  жизни  все»  -  это отнюдь  не   стиль   государственного  телевидения   серьезной  страны,  а    стилёк    дешевого частного  канала.

  И      действительно,  лишь   экспертные  оценки  передач(   в качестве  обязательного приложения  к  публикуемым программам) да  реальный   общественный  канал  могут хоть как-то выправить  ситуацию.  Но  ведь  пока  президент  или премьер   не  пригрозят  достать  эти  сущности  из  желудков  руководителей  ведущих каналов  и  двух  -трех  министров,  положение  вряд  ли  сдвинется  с  места.

«На ТВ мы сталкиваемся с ситуацией полной выключенности региональных элит. И это крупнейшая дыра, которая вызывает раздражение, независимо от качества присутствия. Исходя из моего скромного опыта, могу заметить, что губернаторы, которых ты щипал на телевидении, потом присылают благодарственную телеграмму. Потому что их порадовал сам факт появления и упоминания, что вообще существуют не только два персонажа плюс звезды, о которых шла речь. Это вопрос политической воли: без нажима каналы этого делать не будут, потому что они свято уверены в том, что то, что они показывают, и есть нужный образ России.

Вторая очень важная вещь: мы все-таки говорим о политическом компоненте, хотя без культурного компонента не обойдешься. Мы, конечно, доигрались. Я не знаю ни одного такого телевидения, в котором бы шла реклама предметов роскоши. Везде установка на 'мидл-класс', не выше. Это четкая, понятная идеологическая установка - не раздражать без нужды. Мы это (раздражаем без нужды - ред.) делаем - такое впечатление, что кто-то хочет яростно противопоставить люмпен-публику всему остальному обществу, вообще раскачать ситуацию в стране. Власть этого, по-моему, пока никак не поняла. И я вижу нашу обязанность все время пытаться сунуть ей в физиономию эту грязь, которая ее убивает. Когда слово 'гламурненько' звучит с телевидения в позитивном измерении, мы имеем какую-то подрывную деятельность.

Можно ли выстроить региональное присутствие? Можно. Потому что московский снобизм мало на чем основан, и каждый из нас может набрать десятки чрезвычайно интересных людей, которые присутствуют на самых разных градациях и в крупнейших городах, и в средних. По крайней мере, я не встречал места, где хотя бы одного нельзя было отловить. Политика отлова - это вопрос принципиально важный. Дебаты - трудная штука, очень трудная, у нас противника в основном надо изничтожить, а не выстроить с ним отношения. Нет у нас этого навыка. Задать это - безумно сложный формат. Я не хочу сказать, что это невозможно, но тут брейнстормингом дело не решишь. Это вопрос подбора.

Сейчас сами каналы это делать не могут, там с профессионализмом не очень хорошо. Что делать? Конечно, не тот бред про общественные советы, которые некоторые из моих коллег упорно продвигают. Потому что, кроме склоки и свары, это дать ничего не может. Нужна некая, не думаю, что публичная, но своего рода аналитическая конструкция, которая бы это просто обсуждала и выдавала. И не только как мнение Глеба, или Ослона, или иногда мое, или еще кого-то, а все-таки как некоторый экспертный взгляд. Если внутри него мы можем достичь минимального консенсуса, это будет сильнее звучать, чем записочка, которую читают поврозь.

И последняя реплика: я согласен со всем, что здесь написано, но меня всегда волнует простой технологический вопрос: а что делать-то с этим? Что делать с этим - развилка, о которой давно говорят. Мне кажется, если о чём можно было бы говорить без серьёзных опасений, о которых говорил Виталий Товиевич, это о модели общественного канала. Тем самым - говорить о телевидении целиком, так сказать. Я предлагаю здесь такой замещающий инструмент. Надо серьёзно обсудить - как, что и кто его делает, каковы конкурсы, чтобы им нормально руководили и в нём нормально умели освещать людей. Может быть, такой простенький инструмент может оказаться полезным.»

Общественная нравственность сегодня: куда и почему движутся нормы?

Нравственный гомеостаз - основа социального здоровья

http://politklass.ru/cgi-bin/issue.pl?id=1015

     Очень редкой  для   нашей прессы  (всей!)  темы  коснулся  и   последний    номер журнала  « Политкласс».

«Скажем, простое житейское стремление: 'Хочу жить хорошо в материальном смысле, хочу иметь еду в достатке, дом, возможность путешествовать и т.д.' Эта цель может достигаться разными путями с разной мерой отхода от моральных абсолютов. Можно, например, начать брать взятки, можно украсть, можно обмануть - при этом индивид находит оправдание своей безнравственности: 'все так делают', 'я - активная часть общества', 'на таких, как я, все держится' и т.п. Можно безоглядно выкачивать природные богатства, превращая их в предметы потребления, бросая на произвол судьбы будущие поколения. Можно, приняв 'удобные' законы, совершать нравственные преступления, оставаясь законопослушным гражданином, заменяя понятие 'мораль' понятием 'право', прикрываться построением 'правового' и 'гражданского' общества вместо созидания нравственного общества, которое является гораздо более высокой и благодатной формой.»

«Нравственными должны быть самые основания жизнеустройства, и прежде всего экономические. Система экономических взглядов и экономическая практика - вот базис, на котором произрастают нравственные нормы. Выбор способа экономической жизни есть одновременно и выбор норм общественной нравственности. Необходимо выявить и обозначить в качестве ориентиров 'духовные эффекты материального производства и материальные эффекты духовного производства'» 

«Подлинная национальная идея России, русского народа - мечта о нравственном обществе. Эта мечта пытается реализоваться не одну сотню лет. Она воплощается то в одних, то в других целях и лозунгах, она ищет свое место в политических, философских и социальных доктринах, она пытается реализоваться на практике через реформы и революции...

Но нравственное общество невозможно без нравственной экономики. Если наиболее влиятельные политические силы на практике внедряют в качестве высших целей, в качестве смысла жизнедеятельности рост потребления, получение денежной выгоды, если мерилом успеха признается размер состояния, то никакое публичное морализаторство, никакая либерально-демократическая проповедь свободы и равенства, никакие пропагандистские лозунги 'равных шансов для всех' и 'естественного формирования справедливых цен' не внедрят в общественное сознание ценностные и поведенческие нормы, соответствующие нашим представлениям о нравственном, справедливом обществе.

Наша (и мировая) экономика безнравственна. Если ради чего-то мы готовы приносить в жертву Богом данные невосполняемые природные ресурсы (нефть, например, и прочие полезные ископаемые), то пусть это будут вещи необходимые и достаточные. Ради тонн бумаги с рекламными призывами, которые ежечасно выбрасываются на помойки, ради неограниченного увеличения количества автомобилей и бесконечного расширения для них дорог, ради производства быстро перегорающих лампочек, 'вовремя' ломающихся холодильников и телевизоров, ради производства того, что потом невозможно или трудно утилизировать, не нанося ущерба природе, ради всей этой безумной гонки за химерой нравственный человек не станет уничтожать леса и сжигать нефть! Переход к реальному учету баланса потребностей и возможностей - уже давно не революция взглядов, а элементарное следование здравому смыслу и известным экономическим подходам. Это экономический профессионализм на уровне грамотного счетовода. Благодаря многочисленным исследованиям последних десятилетий, разработанным методикам возможность прогнозирования, планирования и надлежащей коррекции количества и качества потребления, соотнесенного с имеющимися ресурсами, ныне существует. Остальное - дьявольская западня бесконечной конкурентной борьбы и гонки за сверхприбылями. И дело лишь в политической воле. Поэтому в связи с политическими реалиями полагаем важным отметить, что безнравственно:

- называть тупиковый путь развития (возрастающее потребление при истощающихся ресурсах) прогрессом;

- утверждать, что только полностью свободные, не ограничиваемые государством рыночные отношения приведут к равновесию между потребностями и возможностями, а страну - к всеобщему благоденствию;

- считать эксплуатацию обеспечением занятости, финансово-экономическую зависимость - включением в мировое сообщество;

- называть вора 'эффективным собственником';

- искажать информацию в угоду политической и экономической алчности;

- измерять качество жизни размером ВВП на душу населения;

- прививать народу мысль, что если в стране рынок и демократия, то все остальное сложится и приложится само собой.

Основа нравственной экономики - осознанный и выверенный баланс между имеющимися ресурсами и допустимым их потреблением. Одновременно это есть и нравственный общественный баланс. Целью жизни и развития общества должно быть его духовное развитие, а не производство все большего и большего количества продукции и возрастающее потребление. Сказанное - не призыв к аскетизму и не анафема гедонизму. Это - поиск гармонии между потребностями и возможностями.

Духовное развитие есть не только (и не столько) религиозное благочестие, не только возможность читать и писать книги, слушать и создавать музыку, любоваться и рисовать картины, но и с духовной осмысленностью, со счастливым подъемом пахать и сеять, стоять у станка, строить дома, исследовать неисследованное и изобретать новую технику, хорошо отдыхать, с удовольствием потреблять доступные блага, жить полнокровной материальной жизнью.

Осознанное и прочувствованное всем сердцем разумное самоограничение - вот настоящий высокий вызов человечеству, гибнущему в безумной гонке потребления. Этот призыв, прозвучавший в статьях многих мыслителей прошлого и современных отечественных писателей, экономистов, ученых, - этот призыв услышан многими. Но почти никем не воспринят как безотлагательное руководство к действию. Пока этот призыв не станет политикой государства, экономика будет нестись к катастрофе, а общественная нравственность -

к моральному разложению.

Именно здесь - в выборе способа экономической жизни - лежит нравственная развилка, точка бифуркации. Или мы идем по тропе, ведущей к нравственной деградации, и тропа эта - экономика потребительства, или мы идем по пути нравственного роста, и путь этот - нравственная экономика.»

  За  светлые   годы  капитализма   страна  наша,  похоже,  одичала  настолько,  что  нужно  вот так, как  это  делают  ребенку, на  пальцах  объяснять   элементарное.  И  с  экранов, и  с  плакатов,  и с амвонов,  и  из   президентских  кабинетов-  резиденций.

  И  наконец-то  опорное для  российской   цивилизации слово   хоть  раз произнесено  -

  С А М О О Г Р А Н И Ч Е Н И Е.