ГЛАВНАЯ

ДНЕВНИК ПОЛИТ. КОММЕНТАРИЕВ

ДНЕВНИК ЛИТ. КОММЕНТАРИЕВ

ДНЕВНИК ФИЛ. КОММЕНТАРИЕВ

МОЙ БЛОГ В ЖИВОМ ЖУРНАЛЕ

      От золотого  правила  к   алмазному - восхождение   или  падение?

      Не   так  давно   М.Эпштейн предложил  вниманию   ЖЖ- истов небольшой   текст(конспект  его  доклада  на    Всемирном философском  конгрессе  в  Сеуле)   под  названием   «  Алмазное  правило» -( http://mikhail-epstein.livejournal.com/4673.html),    в  котором     попытался    дать  углубленное толкование  правила  золотого,    восходящего  к   Нагорной   проповеди  Иисуса  из Назарета  и   являющегося   общепризнанной  основой  системы   нравственности,  сформировавшей европейскую цивилизацию.

     На   углублении  я  остановлюсь   чуть  ниже.  Начну  же   с  самого  правила. 

     М. Эпштейн  предлагает  в  качестве   формулировки  правила  следующий   фрагмент  из  Нагорной проповеди: "Итак во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними;  ибо в  этом закон и пророки".

       Нагорная  проповедь  организована   достаточно  сложно   и  свести все  заложенные  в  ней смыслы  к  какому-нибудь   одному   не  просто.   Несомненно   же  одно,  что     этот  -    главный  -    смысл,      нужно  искать в  области  идеи  личного   ограничения (  самоограничения,  самостеснения ),  поскольку  именно  через  эту  идею  проходит    собственно этическая граница  между  Ветхим  и  Новым Заветом -  между иудейской  и христианской   версиями монотеизма.  Величие  христианства,    исключительность   его    роли  в  становлении европейской  цивилизации  в  том  и  заключались,  что  в  учении  Иисуса   образовалась  эта   мощнейшая    связка  «самовыражение- самостеснение».   Первое  ( ранее  свободно  дрейфующее,  а точнее,  исключительно  извне,  через  заповеди  и  законы,  ограниченное  )   было  поставлено  в  прямую  зависимость   от  второго,  что,  собственно,   и открыло  путь    от человека  разумного  к  человеку  нравственному.

      Этот  переходом  и  определил    становление  европейской  цивилизации.     Причем, равновесия  в  связке  «самовыражение -  самостеснение»  никогда  не  существовало.  Оно  всегда  было  смещено  к  самостеснению  на  Востоке. Оно  неуклонно  смещалось  в  сторону  самовыражения   на  Западе    Европы  -  смещалось  вплоть  до  надлома,   до  разрыва   гениальной  Иисусовой  связки.     И  именно этот разрыв,  то  есть   освобождение  самовыражения  от   самостеснения,  и    нашел  свое  выражение   в  таких  западноевропейских   тупиках,  как   фетишизм   прав   человека.  

     Слова   Иисуса, которые  М. Эпштейн  приводит  в  качестве   золотого  правила,  нет  сомнений,   несут   в  себе  мысль   о  христианском  самоограничении. Но,  увы,   адекватно   эту  идею  не   выражают.  И  прежде  всего   потому,  что   мера(критерий)  ограничения  в  этих  словах    определяется  по  преимуществу   индивидуально  -  я  сам  оцениваю  поступок  другого  и на  основании  этой   оценки   выстраиваю  свой  поступок.

        Свое  новое  -  алмазное - правило  М. Эпштейн  на  этом   индивидуальном,  на   решающей  доли   его,  и  строит.  Действительно,  если  разорвать  связку    «самовыражение -  самостеснение»,   если   даже   только редуцировать    самостеснение  до  стеснения  чисто  внешнего  (ветхозаветный  вариант,  недалеко  уходящий  в  этом  отношении от  варианта   языческого),  то  этика  индивидуализируется,  поскольку  в  ней   либо  исключается  (разрыв),   либо  примитивизируется  (  редукция  до  внешнего    стеснения )  коллективное  начало  нравственного.

       В  Нагорной  проповеди   есть  все- таки  слова,  которые      куда    полнее  передают   золотое   правило  христианства: «любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас».  Вот  здесь  все  пронизано  уже   далеко  не  индивидуальными,  а    восходящими  к   несущим  опорам   мира  обязательствами   единичного  перед  Другим,  перед  всеми,  -   обязательствами, которые,  собственно,  и    составляют    систему  нравственности.

      Но  М.Эпштейн, увы,   использует  не  эту  ортодоксальную,  а   допускающую    хоть  какое-то   индивидуальное   своеволие    формулировку.  Нет  слов,  рассуждения  его искусны  и    даже элегантны:  он     виртуозно   проводит  сквозь    текст  свою  главную  идею: «"оборачиваемости" объекта и субъекта нравственного действия», - осторожно,  без  видимого  нажима   накачивает  идею   тождества  объекта и  субъекта   соблазном  нетождественности.

    Единственный, из  очевидных,  узелок  в  его работе -  это косвенное утверждение   об  отсутствии   в    христианской  этике    индивидуального:  « возможна ли  этика,  которая учитывала бы именно разность людей, вступающих в нравственное отношение, их несводимость друг к другу?»   Это   явная   неточность.  Коллективный  характер  этических  норм  отнюдь  не  покушается  на индивидуальное  в  этике.  Освоение  этих  норм,  превращение  их  в   систему  своих   личных,  внутренних,   запретов  и  требований  есть  дело  сугубо  индивидуальное.  Роль  христианской  Церкви,  со всеми  ее  службами,  постами,  с  ее святыми  и   монастырями,  к  тому   и  сводится, чтобы   привить  единичному коллективные  правила  в  качестве  его  личного    убеждения. 

     И кстати, у  М.  Бахтина   в  его  "Философии поступка»,  в  его   этике" долженствующей единственности"",  на  которую ссылается  М. Эпштейн,   речь    идет  как  раз об  этом  индивидуальном  освоение и применении   коллективных  норм(  через  ответственный  поступок).

      Все нравственное  коллективно  по  сути,  но  индивидуально   по  существованию  -  в  этом  все  дело.    Но  М. Эпштейн   смешивает  то  и то -  разбавляет  сущностно  коллективное   индивидуальным  и  тем  открывает   опаснейший,   а  в общем  то    давно  освоенный  Европой, путь  к   многосущностному и нравственному..    

       Внешне   алмазное  правило  выглядит   вполне  приемлемым,    симпатичным   и  даже  убедительным (  в  тех  же  рассуждениях  об  отложенном  мужестве  А.  Солженицына  с http://mikhail-epstein.livejournal.com/4979.html):

 «Делай то, чего могли бы желать все,  включая тебя,  и чего не мог бы сделать никто, за исключением тебя.
Лучший поступок тот, в котором наибольшая способность одного отзывается на наибольшую потребность других.»

      Однако,    торчит  из  этого  правила    коварное  и скользкое,    хотя  и вполне  современное,   сближение  нравственного  и…  потребностей,  которые  всегда   последовательно  индивидуальны,  а  значит,   -   вне- нравственны. 

        Более  того,  это  сближение  подавляет  в нравственном   то,  что  Ницше  называл «любовью  к  призракам»  -  собственно  идеальное,  -   а   значит,   опрокидывает   нравственную  систему  в  плоскость.  Алмазное  правило,  таким  образом,  оказывается  скрытым,   упрятанным  в  отвлекающий  камуфляж   проводником дохристианского      мироустроения.
        Предложенная  М. Эпштейном  концепция  является    расширением   столь  популярного  в  нынешнем  отвлеченном  мышлении  принципа  множественности  миров    на  социальную  область.  Ведь  по  существу,  «восхождение»  от  золотого  к  алмазному   есть  переход  к    принципу  уникальности   в   нравственном,  из  которого  без промедления следует  идея   множественности  морали.   В  то  время  как  в  рамках  христианства    суть  нравственных принципов   как  раз  в  предельной  банальности,  всеобщности. 

     Вот  почему  восхождение  будет  падением,    и  твердость  «алмазного»    нововведения   вряд  ли превысит   твердость  какого-нибудь    простенького,  процарапываемого  ногтем кальцита...