ЧИТАЕМ ГУССЕРЛЯ ЗАПИСЬ ОТ 23.01.08

С А Й Т В А Л Е Р И Я С У Р И К О В А

ЛИТЕРАТУРА , ФИЛОСОФИЯ, ПОЛИТИКА

ЧИТАЕМ ГУССЕРЛЯ ЗАПИСЬ ОТ 23.01.08

ГЛАВНАЯ

ДНЕВНИК ПОЛИТ. КОММЕНТАРИЕВ

ДНЕВНИК ЛИТ. КОММЕНТАРИЕВ

ДНЕВНИК ФИЛ. КОММЕНТАРИЕВ

МОЙ БЛОГ В ЖИВОМ ЖУРНАЛЕ

15 -23.1.2008 Э. Гуссерль « Идеи к чистой феноменологии»

Абсолютное сознание как остающееся после уничтожения мира.

«С другой стороны, всем этим не сказано, что непременно должен быть мир, что непременно должна быть какая-то вещь. Существование мира — это коррелят известных многообразий опыта, отмеченных известными сущностными устроениями. Однако никак нельзя усмотреть то, чтобы актуальный опыт мог протекать лишь в формах таких связей… Напротив, вполне мыслимо то, что не только в конкретных случаях опыт вследствие противоборствования разрешается в кажимость и что не всякая кажимость — в отличие от того, что де факто, то есть как несомненно устанавливает эмпирия…— возвещает более глубокую истину…;…мыслимо то, что опыт в какой-то момент начинает строптиво сопротивляться самому ожиданию того, чтобы полагания вещей выдерживались от начала до конца непротиворечиво; мыслимо то, что взаимосвязь опыта утрачивает жесткость, с какой упорядочивались бы все оттенки, постижения, явления, и что так все действительно и останется неопределенно… поэтому в таком случае не будет уже мира, который можно было бы полагать непротиворечиво, то есть не будет уже существующего мира. Пусть тогда в известном объеме конституирующими окажутся какие-то грубые конструкции единства — преходящие точки опоры для таких созерцаний, которые были бы простыми аналогами созерцания вещей совершенно не способными к тому, чтобы конституировать консервативные, стойкие"реальности", устойчивые единства, какие "существовали бы в себе, независимо от того, воспринимают их или нет".»

Речь тут, похоже, идет о том, что хотя «существование мира — это коррелят известных многообразий опыта», последний не абсолютен в своих возможностях и может быть источником весьма противоречивых кажимостей и, более того, может весьма противоречиво отражать мир («строптиво сопротивляться самому ожиданию того, чтобы полагания вещей выдерживались от начала до конца непротиворечиво»). В этом случае исчезает непротиворечиво полагаемый мир и вместо «стойких реальностей», «устойчивых единств» - конституируются «какие-то грубые конструкции единства» …

Сие рассуждение об ущербном (модифицированном) конституировании и позволяет Гуссерлю сделать вывод:

«…Бытие сознания, бытие всякого потока переживания вообще, хотя и непременно модифицируется вследствие уничтожения вещного мира, однако не затрагивается им в своей собственнои экзистеции. Итак, в любом случае модифицируется. Ибо что касается коррелята к уничтожению мира, то таковое означает не что иное, как то, что во всяком потоке переживания …отныне исключаются известные упорядоченные взаимосвязи опыта, а соответственно с этим и ориентированные на них взаимосвязи теоретизирующего разума. Однако в этом не содержится иного —чтобы исключались переживания иного порядка, иные взаимосвязи переживаний. Итак, для бытия самого сознания … нет необходимости в каком-либо реальном бытии, в бытии, которое представляет и подтверждает себя по мере сознания через посредство явлений.

Следовательно, имманентное бытие есть несомненно абсолютное бытие в том смысле, что оно принципиально не нуждается ни в какой «вещи» для существования.

С другой стороны, мир трансцендентных "геs"(«вещей») совершенно немыслим без сознания, причем не сознания логически измышленного, но сознания актуального».

Здесь вроде бы нет ничего противоречивого, покушающегося на логический формализм. Более того, ловко и чисто логически демонстрируется освобожденность бытия сознания от реального бытия: раз исключение некоторых известных упорядоченных взаимосвязей опыта не исключает возможность иных взаимосвязей, то об определенной автономии бытия сознания , действительно, можно говорить.

Но следующее за тем генеральное обобщение ( итак…. следовательно…..) представляется отчаянно поспешным. Здесь также присутствует скрытый постулат, который устанавливает, что формальная логика единообразна, универсальна и инвариантна относительно замены одного логически рассуждающего субъекта на другой . Или что чисто логически размышляющий единичный не оставляет никаких следов на объекте своих рассуждений (не деформирует его ) . Но этот постулат не лучшим образом вписывается в логику( в принципы ) феноменологии, которая прежде всего ( на чем и держится !) ставит под сомнение единообразие, универсальность и инвариантность всех естественнонаучных обобщений и зовет к безжалостной их редукции, к прочищающему мозги эпохе.

Можно согласиться с тем , что этим своим рассуждением я нарушаю важный логический принцип, запрещающий распространять аргумент на самого себя. Но как раз универсальность этого принципа и должна постулироваться, чтобы не возникал соблазн подумать: в Центральной России он, скажем, действует, а где-нибудь в Алабаме – нет.

Одним словом, сделанное Гуссерлем обобщение держится на определенном внешнем допущении и абсолютную чистоту этого обобщения признать невозможно.

«Что-либо трансцендентное дано — но только это "данность" с принципиальными оговорками — благодаря известным взаимосвязям опыта. Трансцендентное, первоначально данное и обретающее все большее совершенство в непрерывных линиях восприятия (непротиворечивость которых находит подтверждение в известных методических формах мышления, основанного на опыте) достигает… ясно усматриваемого и поступательно совершающегося теоретического определения. Допустим, что сознание вместе со всем своим содержанием переживания и своим протеканием действительно устроено так, что субъект сознания может осуществлять ( в свободе опытного постижения и теоретического, основанного на опыте мышления) все такие взаимосвязи (при этом следует помнить, что во все это …непротиворечивое согласие восприятий опыта мы включаем и все те восприятия и весь тот опыт, в каких находят для нас свое подтверждение другие…); допустим далее, что все относящееся сюда упорядочение сознания действительно продолжается в неопределенности , что со стороны процессов сознания вообще нет недостатка ни в чем, что сколько-нибудь необходимо для того, чтобы являлся единый, цельный мир и чтобы он разумно, теоретически познавался. А теперь спросим: предположив все сказанное, будет ли еще мыслимым и не будет ли, скорее, противосмысленным, чтобы соответствующий трансцендентный мир не существовал?»

Здесь Гуссерль, как мы видим, совершает еще один «облет территории» - еще в одном формально- логическом заходе демонстрирует противосмысленность трансцендентного мира. При этом снова нельзя не заметить, что для получения этого вывода две особенности нашего сознания опять-таки постулируются ( допускаются).

«Итак, мы видим, что сознание (переживание) и реальное бытие — это отнюдь не одинаково устроенные виды бытия, которые мирно жили бы один подле другого, порой "сопрягаясь" , порой "сплетаясь" друг с другом. Подлинно сплетаться, образуя целое, может лишь сущностно родственное — то, у чего собственная сущность в одном и том же смысле. …Между сознанием и реальностью поистине зияет пропасть смысла. С одной стороны, здесь бытие нюансируемое, какое принципиально невозможно дать иначе, нежели с горизонтами презумпции, и нельзя дать абсолютно, бытие случайное и соотносительное с сознанием; с другой стороны, там бытие необходимое и абсолютное, какое принципиально невозможно дать через нюансирование и явление…

Таким образом, несмотря на по-своему вполне обоснованные по их смыслу слова о реальном бытии человеческого "я" и переживаний его сознания в мире, … становится ясно, что, невзирая на все это, сознание, если рассматривать его в "чистоте", должно признаваться замкнутой в себе взаимосвязью бытия, а именно взаимосвязью абсолютного бытия, такой, в которую ничто не может проникнуть и изнутри которой ничто не может выскользнуть; такой, для которой не может существовать никакой пространственно-временной внеположностн … такой, которая не может испытывать причинного воздействия со стороны какой бы то ни было вещи и которая не может причинно воздействовать на какую бы то ни было вещь...

С другой стороны, весь пространственно-временной мир, к которому в качестве отдельных подчиненных реальностей причисляются также и человек, и человеческое "я", — это по своему смыслу лишь просто интенсиональное бытие, то есть такое бытие, которое обладает лишь относительным, вторичным смыслом бытия для сознания, — это бытие, доступное постижению субъектами познания через посредство явлений и, возможно, оправдывающее себя в неопределенности как оправдывающее себя единство явлений. Такое бытие полагается сознанием в его опыте, оно в принципе есть лишь тождественность непротиворечиво мотивируемых многообразий опыта и в качестве такового оно доступно созерцанию и определению, — сверх же всего этого такое бытие есть всего лишь ничто, или, говоря точнее, это такое бытие, для которого всякое "сверх этого" есть противосмысленная мысль.»

Три последних, подводящих итог абзаца достаточно неожиданны. И прежде всего из-за концентрации заложенного в них смысла, не очень соответствующей вольности и легкости предыдущих рассуждений. Или так: категоричность выводов - при достаточной неочевидности посылок и промежуточных умозаключений. Это разрыв страшно осложняет оценку. Речь может идти только о самых предварительных заключениях - в таком качестве и следует воспринимать нижеследующее.

Похоже, что здесь, с одной стороны, в достаточно жесткой форме постулируется субстанциональная двойственность мира - условная независимость, ортогональность бытия сознания и реального (материального) бытия, трансцендентного по отношению к сознанию , понимаемому как имманентное бытие.

Более того, на этом уровне независимости соотношения сознания и бытия они инвертируется ( по отношению к естественному и привычному, стихийно материалистическому) не только номинально (инверсия имманетное- трасцендентное), но и по существу: не реальное бытие отражается в сознании, а сознание выстраивает реальное бытие.

И данной инверсией субстанциональная двойственность решительно перечеркивается...

Этот мощный вывод (я имею в виду три последних абзаца оригинала) сделан, скорей всего, Гуссерлем в виде аванса . И в дальнейшем костяк обрастет чем-то более убедительным. А у нас появится возможность подправить или полностью переопределить сделанные только что выводы

МНЕНИЯ ЧИТАТЕЛЕЙ

Обмен мнениями с посетителями портала "Философский штурм"

actuspurus, 31 января, 2008

. Ничего особенного здесь не сказано. Как всегда неуклюжесть языка Гуссерля простые истины превращает в нечто загадочное. :))
2. Фактически, сказано очевидное — для конституирование мира вещей необходимо сознание, вот как об этом пишет Гуссерль в Вашем отрывке:

мир трансцендентных «геs»(«вещей») совершенно немыслим без сознания, причем не сознания логически измышленного, но сознания актуального

и в то же время, для конституирования сознанием самого себя мир не нужен:

для бытия самого сознания … нет необходимости в каком-либо реальном бытии, в бытии, которое представляет и подтверждает себя по мере сознания через посредство явлений… имманентное бытие есть несомненно абсолютное бытие в том смысле, что оно принципиально не нуждается ни в какой «вещи» для существования.

Простая мысль, но с какими потугами на глубокомыслие. :)))
3. И, конечно, в свете последнего ясно почему можно утверждать, что сознание абсолютно, т.е. независимо ни от чего. Эту мысль Гуссерль описывает как сохранение сознания даже после уничтожения мира.

я 1 февраля, 2008 :

Милостивый государь, Actuspurus!
Признателен Вам, и весьма, за Вашу реплику. Я понимаю, что содержание мысли Гуссерля вполне можно заключить в скобки, и этими скобками, как соковыжималкой, из-жать из Гуссерля необходимый смысл. Как сделали это вы, например. Как сделал это я в своей статье, написанной, но оставленной пока в черновиках.
Но, увы, у каждого свое представление об этом смысле. У насельников Булонского леса, тоже было свое, и они не только жали , но и сумели с помощью полученного при этом эликсира, кардинально изменить стиль отвлеченного мышления в Европе — развернуть его не только на 180 , но и в плоскость, ортогональную его стратегическому направлению.
Так что не интерпретация как таковая представляет главный современный интерес в Гуссерле, а структура и принципы изысканности его мышления. Те неустойчивые, колеблющиеся точки, которые могли стать опорой для тех самых насельников. Или, другими словами, источник болезни отвлеченного мышления — штамм, спровоцировавший эту болезнь.
Так что я продолжу свои занудливые манипуляции с этим текстом Гуссерля.
И вопрос в заключение. Вы не будете возражать, если я помещу Ваши реплики на соответствующей странице своего сайта? С ссылками, естественно

actuspurus, 2 февраля, 2008

1. Можете как угодно использовать мои комментарии, наверное, спрашивать на это разрешение излишне. :)))
2. Теперь по существу. У Вас излишний пиетет к Гуссерлю, как мне кажется мешающий Вам за его «лесами» увидеть простые вещи. Дело не в том, как можно подумать, что Гуссерль будучи «гением» владел каким-то особым философским даром, позволившим ему пробиться к «глубинам» бытия и познания, подобрать «ключи» к их «тайным» комнатам и добыть там некое «тайное» знание, которое в силу своей новизны и неслыханности с трудом ему удавалось донести людям. Скорее, наоборот, простые вещи в его «руках» становились чудовищно громозкими и неуклюжими, приобретали вид бесконечно отсроченного смысла — поистине мышь родила слона. Иначе говоря, нелепый, нарочито сумбурный, наукообразный, сухой стиль его письма — это не достоинство, а недостаток, который мешал ему простые вещи излагать просто и не усложнять там, где не надо усложнять. По-моему, Гуссерль вообще не сказал ничего нового в философии, в отличие, кстати, от его «ученика» Хайдеггера, но благодаря своему «темному», «неудобоваримому» стилю мышления и письма завоевал большое уважение у публики — то, что трудно читаемо и трудно понимаемо всегда истолковывается публикой в пользу особой умудренности и недоступной глубины.
3. Если же подходить к текстам Гуссерля проще и спокойнее, предполагая, что нет никакого «тайного» знания и осознавая что, все, что можно сказать на данную тему — просто и ясно, можно додумать самому, доступно любому пытливому уму, то получится, что у Гуссерля ничего нет — он пустой горшок.
4. Честно говоря, я не понял, кто такие «насельники Булонского леса», французы что-ли? И как один человек может изменить стиль отвлеченного мышления? Скорее, Гуссерлевский стиль является наукообразным академическим стилем, который импонирует всякому позитивистскому уму — вот он и обрел среди них своих сторонников и почитателей.

я 8 февраля, 2008 :

Благодарю Вас и за эти разъяснения. Но Вы все-таки крайне неточно определяете и мое отношение к Гуссерлю, и смысл затеянных мною изысканий. Для меня вовсе не тайнопись его важна….

Я не считаю возможным использовать те резкие оценки, которые используете Вы, поскольку считаю, что Гуссерлем все-таки решалась фундаментальная задача отвлеченного мышления, а именно: проблематизация идеи влияния познающего на познаваемое в процессе познания. Он эту проблему очень серьезно поставил - открыл путь и стимулировал развитие того направления, которое Мамардашвили назовет потом неклассическим рационализмом. Другое дело, что мало расположенная к рационализации проблема прорабатывалась под прямым воздействием тех идей, которые еще требовалось проблематизировать - система строилась почти с чистого листа, идеи прививались на некий боковой отросток исторического древа философии. Сильная вырванность Гуссерля из контекста европейской философской мысли создала исключительные условия для весьма и весьма вольных вариаций на темы Гуссерля. Поскольку Гуссерль разработал свою концепцию в логически завершенной системе понятий, он не мог не оказать влияния на отвлеченное мышление как таковое - слишком сильная комбинация оказалась в его руках: вольная, освобождающая понятия от гнета реальности система с жестким логическим каркасом. Эта комбинация оказалась особенно привлекательной для зарейнских школ. Гуссерль резко ослабил связь понятий, в которых мышление моделирует реальность.. Понятия воспарили и резвые умом, беспечные насельники Булонского леса не могли не воспользоваться этой благодатью. Философский супермодернизм не заставил себя долго ждать.

Меня больше интересует не сам Гуссерль, а те особенности его системы, которые фактически запустили постмодернизм (через вульгарное толкование гуссерлевских идей, прежде всего).

Частично я касаюсь этой стороны проблемы уже в своей очередной записи – от 8 февраля.

ЧИСЛО ПОСЕЩЕНИЙ

ПОИСК ПО САЙТУ

НАПИСАТЬ АДМИНИСТРАТОРУ

САЙТА