ИНТЕРЕСНЫЕ ТЕКСТЫ 2009 март |
ВОЗВРАЩЕНИЕ в КАТАЛОГ ИНТЕРЕСНЫХ ТЕКСТОВ(политика) 2008-2011
http://www.newsland.ru/News/Detail/id/339976/cat/42/
13 января
Комитет Госдумы по законодательству снял c обсуждения правительственный законопроект об ужесточающей поправке к "шпионским" статьям 275 и 276 УК РФ, так как эта поправка вызвала неудовольствие окружения Медведева.
13 января
Владимир Путин получил наибольшее количество голосов в интернет-проекте "Позор России", обогнав своего ближайшего соперника Бориса Ельцина.
Путин лидирует с большим отрывом, набрав 2105 голосов. Для сравнения, за Бориса Ельцина проголосовало 1172 человека.
15 января
Президент России Дмитрий Медведев поздравил Никиту Белых со вступлением в должность губернатора, отметив его высокие деловые и личные качества.
21 января
Официально опубликован текст Конституции России с поправками, касающимися увеличения сроков полномочий президента страны и депутатов Государственной думы. Поправки были внесены по инициативе Дмитрия Медведева.
В соответствии с новой Конституцией президент России будет избираться сроком на шесть лет (статья 81), Госдума — на пять лет (статья 96), а правительство России обязано представлять депутатам "ежегодные отчеты о результатах своей деятельности, в том числе по вопросам, поставленным Государственной думой" (статья 114).
29 января
Президент России Дмитрий Медведев без ведома Путина встретился с главным редактором "Новой газеты" Дмитрием Муратовым и акционером издания экс-президентом СССР Михаилом Горбачевым, чтобы выразить соболезнование семьям адвоката Станислава Маркелова и журналистки Анастасии Бабуровой, убитых в центре Москвы.
30 января
В интервью болгарским журналистам президент Дмитрий Медведев заявил, что, несмотря на товарищеские отношения с Путиным, не будет закрывать глаза на проблемы, которые существуют в правительстве.
9 февраля
Дмитрий Медведев включил в состав президентского Совета по содействию развитию институтов гражданского общества и правам человека критиков Путина, в том числе и президента благотворительного фонда "Помощь" Льва Амбиндера, директора Института прав человека Валентина Гефтера, президента Центра развития демократии и прав человека Юрия Джибладзе, председателя Национального антикоррупционного комитета Кирилла Кабанова, судью Конституционного суда в отставке Тамару Морщакову, политолога Дмитрия Орешкина, директора российского центра Transparency International Елену Панфилову.
9 февраля
Первый заместитель руководителя администрации президента Владислав Сурков на форуме "Стратегия-2020" в Торгово-промышленной палате призвал предпринимателей и экономистов, несмотря на кризис, верить в "Стратегию-2020", провозглашенную премьером Владимиром Путиным и поддержанную "Единой Россией".
9 февраля
Дмитрий Медведев публично раскритиковал реакцию правительства на кризис.
12 февраля
Глава Следственного комитета при прокуратуре продолжил кампанию по дискредитации правительства. На коллегии СКП Александр Бастрыкин привел данные о фактах участия бывших и действующих заместителей министра финансов в крупных хищениях, речь шла и о "деле Сторчака". Ущерб государству в 2008 году оценен в сумму более 900 миллионов рублей.
12 февраля
Президент Дмитрий Медведев замкнул на себя вопрос помилования. На заседании президиума Госсовета он подверг резкой критике работу региональных комиссий по помилованию.
12 февраля
Дмитрий Медведев на первом заседании Совета по развитию информационного общества констатировал, что, несмотря на многолетние разговоры, в России так и не создано электронное правительство. Президент подчеркнул серьезное отставание России в этой сфере от развитых стран. Он поставил перед органами исполнительной власти задачу в кратчайшие сроки завершить создание Единого портала государственных и муниципальных услуг и напомнил, что сайт, на котором граждане могли бы в полном объеме получать информацию по всем услугам федеральных, региональных и муниципальных структур власти, должен был заработать с 1 января текущего года.
13 февраля
Лидер КПРФ Геннадий Зюганов заявил о возможности роспуска Госдумы и досрочных выборов в парламент, которые могут состоятся уже в этом году. Зюганов делал подобные прогнозы уже в конце 2008 года. Это означает, что у лидера КПРФ есть серьезные основания, подтверждающие его версию. На последнем заседании Госдумы коммунисты потребовали отправить в отставку главу Центризбиркома Владимира Чурова.
Татьяна Гурова Неолиберальная интрижка
http://www.expert.ru/printissues/expert/2009/05/neoliberalnaya_intrizhka/
Выращивание конкурентоспособной национальной экономики — это сложная многолетняя работа, требующая союза государства и бизнеса. Эта деятельность больше похожа на брак, чем на флирт
Сегодня, когда паника первых месяцев кризиса схлынула, в околоправительственных кругах вновь начались теоретические дискуссии о пользе и возможностях чистого либерализма. К сожалению, в этих дискуссиях либерализм зачастую подается в таком учебно-книжном варианте, что и сам он дискредитируется, и антикризисная политика, на нем основанная, может оказаться слишком жестокой по отношению к российской экономике. И вообще удивительно, что уже почти двадцать лет, начиная с 1991 года, мы все вынуждены с грустью вспоминать фразу, якобы сказанную Милтоном Фридманом по поводу замысла российского либерализма: «Видимо, эти люди в детстве очень хорошо питались».
Опять конкурентоспособность
В чем состоят базовые постулаты очередной либеральной волны?
Первое и главное — российская экономика неконкурентоспособна, за время кризиса все остальные страны обязательно нарастят свою конкурентоспособность, и мы должны. Но мы не сделаем этого, если будем слишком сильно раскручивать кредитную активность. Рынок должен очиститься. На место тех компаний, которые оказались неэффективными, придут новые, эффективные. И тогда мы станем конкурентоспоcобны.
Этому тезису противостоит другой — контрлиберальный: мы не можем позволить себе разорение градообразующих компаний, потому что у нас вымрут целые города. Поэтому, какими бы ни были эти компании по эффективности, мы должны их поддержать. Попытаемся разобраться в этом конфликте тезисов.
С постулата о необходимости повысить конкурентоспособность российской экономики, кажется, начинало свою деятельность Министерство экономического развития 2000 года. И тот факт, что мы опять возвращаемся к нему девять лет спустя, с той же интонацией, заставляет проанализировать, почему благие цели не были реализованы. Главных причин, на мой взгляд, было две: дефицит денег и дефицит времени. Российская экономика всегда жила в условиях дефицита денег, и это было главным тормозом модернизации хозяйства. Как бы ни хотелось, нельзя построить новый завод, не имея кредита. Мне могут возразить, что Европа тоже начинала с очень ограниченного денежного предложения — и ничего, построила эффективный капитализм. Это так. Но, когда Европа начинала, она ни с кем не конкурировала, а российские игроки вынуждены конкурировать с уже существующими европейскими и прочими иностранцами, имеющими колоссальное преимущество в доступности капитала для развития на своих национальных рынках. Так что, не ставя перед собой цели расширения кредита, нельзя ни вывести экономику из кризиса, ни добиться роста ее конкурентоспособности. При этом стоит обратить внимание на то, что у нас в России уже пять месяцев продолжается сжатие денежной массы. И если до сих пор оно было оправданно — надо было дать рынку пережить панику, то дальнейшее сжатие уже опасно. При таком сильном уменьшении предложения денег денежные рынки локализуются, и выживут в этих условиях не самые конкурентоспособные, а случайные.
Другой важный фактор, от которого зависит конкурентоспособность компании, — ее возраст. Для создания эффективной конкурентоспособной компании требуется время. Есть в либеральных учебниках, например, такая вещь, как «кривая обучения». Она показывает, что со временем на осуществление одной и той же операции затрачивается все меньше ресурсов. Это означает, что любая компания со временем становится более эффективной. Но, чтобы это время иметь, компании нужны длинные кредиты, которых у нас никогда не было. Поэтому так мало у нас новых модернизированных компаний. Проводя недавно масштабное исследование среднего бизнеса в России, мы увидели, что структура среднего бизнеса по составу компаний сильно меняется год от года. Из 100% компаний за пять любых лет умирает 40%. И это при том, что в первые годы из этих 40% половина может расти очень быстрыми темпами. Это означает, что компании не успевают вырасти, у них не хватает денежного ресурса, чтобы преодолеть неизбежно возникающие сложности. О том же свидетельствует и размер наших средних компаний — они в среднем в десять раз меньше своих западных аналогов. Еще осенью «Деловая Россия» давала оценку возможных потерь компаний в течение этого кризиса — она составляла те самые 40%. Потерять так много — жалко. Это ведь потери не абстрактных неэффективных компаний, это потери реального капитала, кем-то с трудом созданного или развитого, реального капитала, который есть сумма оборудования, технологий, навыков и рыночных связей, которые были накоплены нашими предпринимателями за предыдущие годы. Если этот капитал будет разрушен, кому-то придется все начинать с начала. И самое интересное, что они окажутся все в тех же условиях: они никому не известны, у них нет кредитной истории, денег взаймы взять сложно, иностранцы давят на собственном рынке.
То есть мы опять пойдем по тому же порочному кругу. При этом хочется заметить, что концепция конкурентоспособности в условиях жестких денежных ограничений за десять лет не позволила возникнуть в России таким несложным и высокооборачиваемым производствам (существующим во всех странах мира), как производство одежды, обуви, посуды, техники для дома, ткацким производствам, деревообработке, производству бумаги. Что там говорить, заботящиеся о своем имидже производители зубной пасты вынуждены везти упаковку (!) из Японии. О какой конкурентоспособности тут можно говорить?
Представляется, что, желая сделать конкурентоспособной экономику, необходимо прежде всего думать о расширении денежного рынка, о предложении кредита, о протекционизме. Более того, все страны, которые, как считают истинные либералы, выйдут из кризиса с возросшей конкурентоспособностью, думают именно о расширении денежного рынка и о протекционизме. И это не только США, о чем на прошлой неделе прямо заявил Обама. Европа, Китай — все будут делать это.
Нужен ли нам дефицит бюджета
Второй тезис новой либеральной концепции: нельзя допустить большого дефицита бюджета. Впрочем, пока цифры дефицита звучат очень приличные — до 5%, и это радует, но тем не менее проанализируем эту опасность.
Конечно, очень страшно переходить от профицитного бюджета к дефицитному, но кажется, что главное здесь не цифра, а понимание, откуда исходит опасность и какая преследуется цель. Страх перед дефицитом — это наследие 90−х. Но надо оценить, как сильно изменилась наша экономика за это время. Налоговые сборы, уровень реального налогообложения бизнеса очень высоки. Государство имеет вполне стабильные источники пополнения бюджета, чего не было в 90−е. Так что страх надо бы преодолеть.
Цель. В условиях высокой конъюнктуры мы держали профицитный бюджет, чтобы не было инфляции. Разве ее не было? А если бы построили дороги или вложили бы государственные деньги в субсидирование закупок энергосберегающего оборудования — разве не логично предположить, что тогда за счет снижения издержек у нас снизилась бы инфляция? Логично. А социальная стабильность в городах-миллионниках, развитое здравоохранение, хорошие школы, большой рынок арендного жилья, развитый оборонный комплекс — разве все эти следствия дефицита бюджета не сделали ли бы нашу страну более конкурентоспособной и в экономическом, и в социальном смысле этого слова? Черт возьми, странно, что мы никогда, ни на одном слушании в парламенте не обсуждали тему дефицита или профицита бюджета с этой, нормальной, человеческой точки зрения.
Более того, и с «ненормальной», макроэкономической точки зрения дефицит бюджета полезен для экономики. На это в беседе с журналистами «Эксперта» обратил внимание [1] известный французский экономист Жак Сапир. (Хотя об этом говорят аналитики и внутри страны, нам спокойнее и привычнее доверять европейцам.) Господин Сапир говорит, что нам надо усилить свою банковскую систему. Для этого надо получить развитый межбанковский рынок. А для этого, в свою очередь, надо создать инструменты доверия между банками. Эту функцию во всех странах мира, с которыми мы хотим конкурировать (см. пункт первый), выполняют государственные казначейские облигации, которые выпускаются под финансирование дефицита бюджета. Круг замыкается: мы хотим сильных компаний — для этого нам нужен кредитный рынок — для этого нам нужна банковская система — для этого нам нужны гарантированные государством бумаги — для этого мы можем позволить себе дефицит бюджета, и счастливые здоровые образованные граждане будут работать на высокоэффективных современных предприятиях. Можем принять эту цепочку как «французскую положительную обратную связь». Но нам мешает тезис третий — макроэкономическая стабильность.
А стабильность?
Макроэкономическая стабильность у нас понималась, понимается, и страшно себе представить, но так может случиться, что всегда будет пониматься как низкая инфляция. Хочется напомнить, что такому нашему пониманию уже более пятнадцати лет. То есть если мы скажем себе, что в начале 90−х наше рыночное мышление было в поре младенчества, то мы должны признать, что с течением времени из младенчества мы так и не вышли.
Вообще стабильность для экономики не очень хорошая вещь. Самая уверенная стабильность достигается во времена депрессии. А периоды роста и тем более перехода от депрессии к оживлению (к чему мы вроде должны сейчас стремиться) — это периоды уверенной нестабильности. То же, чего мы хотим добиться, — это скорее прогнозируемость будущего, которая влияет прежде всего на процентные ставки на финансовых рынках, по которым мы берем кредиты. Эта прогнозируемость зависит не только и, вообще говоря, не столько от скорости роста цен, а еще как минимум от динамики валютных курсов, от капитализации банковской системы, от торгового баланса страны, от доходности государственных бумаг. В целом уровень прогнозируемости определяется тем, в какой мере соотношение разных параметров денежного рынка позволяет осуществлять инвестиции в реальный капитал.
В 90−е годы, после либерализации цен, главным деструктивным параметром действительно была инфляция, но мы давно уже «проехали» этот момент. В 2000−х годах на ее место пришла низкая капитализация банковской системы. Мы пропустили этот момент и, таким образом, сами простимулировали огромную зависимость корпоративного сектора от внешних займов. Сегодня главным дестабилизатором является редолларизация хозяйства. Ее надо остановить во чтобы то ни стало, и совершенно неважно, либералы вы или нет.
Четвертый распространенный тезис (припишу его тоже новым либералам) — будет у нас подъем или нет — зависит только от мировой экономики. Это катастрофическая ошибка. Ставка на экспорт для России означает сначала жесткую локализацию, а потом и гибель ее экономики в перспективе следующих десяти-пятнадцати лет. Собственно, об этом в недавнем интервью [2] «Эксперту» сказал Яков Паппэ: «Если мы не перейдем к росту без растущих внешних рынков, мы подпишем себе смертный приговор». Это так, и сегодня надо делать все возможное, чтобы развивать внутренний спрос и внутренний рынок. Главными потребителями для наших хозяйствующих субъектов должны стать граждане и региональные, прежде всего региональные, власти, заказывающее строительство дорог, жилья, логистических центров, больниц, школ и прочего, что нужно для нормальной жизни. Все это не противоречит идеям модернизации и конкурентоспособности. Кризис заставит все страны несколько закрыться и конкурировать скоростью приращения реального, то есть физически возведенного капитала. И соглашусь еще раз с французским экономистом: все это вовсе не означает возвращения в СССР.
martinis09 Конец Библейского проекта Запада - время зари Востока, время париев.
13:14 Ноябрь, 14, 2008
Романтика революций пятидесятников порождает новую религию.
Как уже отмечалось в этом журнaлe, западный истеблишмент столкнулся сейчас с очень серьезной проблемой. По существу западное общество терпит сейчас глобальный идеологический, моральный и экономичeкuй дефoлт. Фактически, мы наблюдаем конец Зaпаднoй цuвилизaции, имевшей в своей основе христианство.
В истории было несколько проектов по управлению крупными массами, в том числе и в Индии, и в Китае, но мы говорим сейчас о европейском или «западном» ареале.
Сегодня по существу идеология, описываемая в Библии, или «Библейский проект» (по терминологии Андрея Фурсова) терпит крах на том пространстве, которое принято называть «Западом». Если до времен Римской империи религия носила силовой характер потенциального внешнего воздействия, то к определенному моменту (которое впоследствии стали называть «нашей эрой» - А.D.) человечество и сам человек достигли более сложного психологического развития, что потребовало отражения в религии. Поэтому совершенно естественно потребовалась ее интериализация, то есть перемещение центров самоконтроля внутрь человека. Эту задачу блестяще выполнило христианство. Для распространения христианства в границах Римской империи и оформления союза империи и церкви понадобилось нескольких столетий. Идеология, ставшая нормой жизни, (т.е. христианская религия или «Библейский проект»), оказалась чрезвычайно удачной, хотя и за время своего существования потерпела несколько кризисов.
Первым кризисом было отделение католиков от «ортодоксии» традиционалистов православия, но самым тяжелым кризисом, пожалуй, было возникновение протестантизма – наиболее тяжким ударом по библейскому восприятию мира, или «Библейскому проекту». Удар был направлен в резкую критику церковных институтов, а индивидуализация духовного начала и принцип личного обогащения были возведены в религиозную добродетель.
Три европейских пути развития
Последовала эпоха Просвещения, свершилось символическое убийство Бога Ницше, произошла трансформация перехода европейского менталитета - где-то на либеральные (англосаксонский капитализм, замешанный на протестантской идеологии), а где-то на марксистские (социалистические) позиции (несмотря на еврейское происхождение создателя, вобравшие в себя комплекс идей, вытекающих из немецких традиций).
При этом в новой истории, помимо двух перечисленных возникла еще одна идеология национальной модернизации (фашизм и его аналоги), вобравшая в себя в основном различные эзотерические, мистические, нехристианские культы. При этом достаточно интересным является тот момент, что оcновоположниками фашизма былu англосaксы. На дрожжи протестантского «британского духа» благодатно легли не характерные для них сумбурно собранные эзотерические знания из своих многочисленных колоний. «Доработали» идеи люди «германского духа».
Неудивительно, что первые две идеологии (либерализм и марксизм), имевшие в своем «коллективном бессознательном» монотеистические христианские корни, объединились, чтобы уничтожить третью, мертворожденную искусственную агрессивную идеологию-гомункула.
После две идеологии (либерализм и марксизм) еще какое-то время боролись между собой. Как ни странно, но противостояние его двух основных апологетов – СССР и США - оказалось наилучшим методом контроля за современным миром.
Марксизм потерпел свое видимое (на первый взгляд) поражение в начале 90-х, либерализм терпит это поражение сейчас.
Сравнительный анализ кризисов идеологий
Liberty - от чего и происходит название «либерализм» - это исключительно «свобода от». За нее-то и бьются либералы, на ней-то они и настаивают. А что касается «свободы для» - freedom, т. е. ее смысла и ее цели, то тут либералы замолкают, считая, что каждый конкретный индивидуум сам может найти применение свободы - или вообще не искать для нее никакого применения. Это вопрос частного выбора, который не обсуждается и не является политической или идеологической ценностью.
В высшей стaдии развития либeралuзмa в области духа не осталось никаких ограничений, при этом отсутствуют ориентиры и вехи. Неоспирутализм, экстравагантные секты, культы и хаотические фрагменты традиционных религий, психотропные средства, способствующие эксистенциальному стилю. Каждый стал волен верить во что угодно, считать себя и других кем угодно, декларировать что угодно.
А либеральная «свобода от» описана подробно и имеет догматический характер. Освободиться либералы предлагают от:
- государства и его контроля над экономикой, политикой, гражданским обществом;
- церкви с ее догмами;
- сословных систем;
- любых форм общинного ведения хозяйства;
- любых попыток перераспределять теми или иными государственными или общественными инстанциями результаты материального или нематериального труда;
- этнической принадлежности;
- какой бы то ни было коллективной идентичности.
Либерализм Венской школы предлагает развитие установок либеральной теории следующим образом:
- представления об эгоизме, как основном регуляторе рынка;
- тезис о механицизме моделей, основанном на сравнении общества с искусственно созданной машиной, состоящей из множества взаимозаменяемых элементов;
- концпция изоляции экономики от исторической реальности;
- анитисоциологизм;
- анитирегуляционизм и т.д.
Ключевой фигурой либеральной мысли был Фридрих фон Хайек. Параллельно с Венской школой развивалась Лозаннская Валраса и Вильфредо Парето. Последним этапом развития либеральной школы стала неолиберальная школа Чикаго, которую воглавлял Мильтон Фридман. Его ученик Джеффри Сакс – был ответственен за проведение экономических реформ в России, либеральный инструктор Е.Гайдара и А. Чубайса.
Марксизм противоположен либерализму во всем:
- отрицает эгоизм, как социальный регулятор;
- настаивает на необходимости жесткого регулирования сферы производства и распределения;
- рассматривает экономическую модель в контексте общей логики исторического развития (смена общественно-экономических формаций);
- отвергает этику «свободы торговли» и «эгоизма», противопоставляя им этику труда и справедливого распределения, этику коллектива;
- рассматривает Капитал и его законы, как воплощение мирового зла, а экономическую эксплуатацию человека человеком считает высшей несправедливостью;
- отвергает теорию равновесия, утверждая конфликтность и принцип борьбы (в т.ч. классовой) – движущей силой человеческой истории, в т.ч. экономической.
Либералы, развивая идеи протестантизма (во многом совпадающий и с иудаизмом), видят только в рынке и священной частной собственности залог реализации их оптимальной социально-экономической модели. В остальном же либералы идут довольно далеко, отрицая практически все традиционные социально-политические институты - вплоть до семьи или половой принадлежности. В предельных случаях либералы выступают не только за свободу абортов, но и за свободу от половой принадлежности (при этом права гомосексуалистов, транссексуалов и т.д. зачастую завышены, по сравнению с другими слоями населения). Семья и иные формы социальности считаются ими чисто договорными явлениями, которые, как и иные «предприятия», обуславливаются юридическими соглашениями. Не удивительно, что рухнула мораль, демография «цивилизованного запада» отрицательна, нaсeление Зaпада вымирает …
Все это привело к тому, что в 20 веке «библейский проект» на Западе рухнул, хотя уровень влияния католической церкви остается достаточно высоким, а Ватикан остается очень важным игроком на международной арене.
Колоссальный уровень манипуляции техническими средствами над человеческим сознанием заменил религию, но он не дал никакого идеалистического проекта, а стал лишь инструментом манипуляции сознанием в угоду финансовых и политических интересов конкретных элит.
«Телемассы», «неэлита» - основной социальный тип, с невысоким уровнем воли и рациональности, податливый и адаптирующийся к любым уровням властного контроля, обладающий пониженным уровнем пассионарности и узким кругозором, не допускающий обобщений или ответственных решений, стали оптимальным объектом для манипуляции.
Не удивительно, что рухнула мораль, демография «цивилизованного запада» отрицательна, традиционное население Запада вымирает…
В современном «цивилизованном мире», (цитируя Дугина) высмеиваются высшие достижения человеческого духа, как архаику и дикость, реформируют религии и культы на потребу глумящимся оглупленным ордам, свирепо ищущим развлечений.
Очевидно, если пользоваться той же библейской терминологией, что в мире сейчас происходит поклонение «золотому тельцу», а его мораль близка к морали Содома и Гоморры.
Крушение идеалистического проекта
Показательно, что СССР с 20-х, 30-х годов имел сильнейшую поддержку в мире, при том, что страна была намного слабее Запада и в материальном, и военном отношении. Но эта поддержка опиралась не на денежные, а на идеалистические отношения. Советский Союз предлагал некую идеалистическую программу, которую значительная часть мира принимала. Что характерно, по мемуарам бывших сотрудников внешней разведки СССР, при отказе страны от курса распространения идеалистической программы в 70-е (а также удачно обыгранной Западом PR акцией по дискредитации СССР после ввода советских войск в Чехословакию), причинами вербовки агентов за рубежом стали только деньги и шантаж. Идеалистические и идейные составляющие просто потерялись.
Говоря про крах, не стоит забывать, что процесс разложения может быть приятным и уютным. Он может приносить прибыль, приносить удовольствия, доставлять наслаждения. Когда мы переходим с более высокого уровня энергии и организации на менее высокие высвобождаются огромные силы, колоссальный потенциал. Это и есть наслаждение от греха, в этом и состоит привлекательность грехопадения, здесь кроется фасцинация коррупции, удаль воровства, дерзость разрушения, сладость распада. И эта энергия распада является комфортной и прибыльной для тех, кто отождествляет себя с этим процессом…
В противоположность этому процессу, идеократия – это движение к здоровью, но оно требует колоссальных усилий, затрат, аскезы, Идеократия – это социально-политическая и экономическая негэнтропия. Поддержание порядка в любой системе – это огромные затраты энергии.
Что активно противостоит сегодняшнему либерализму, терпящему несомненный крах. Современные парии.
Пробел в идеалистических ориентирах современного мира стал заполняться самопроизвольно. Потребность в высокой морали осталась, особенно в традиционных обществах.
Кто имеет наибольшие шансы по созданию нового идеалистического проекта?
Стоит обратить внимание на современных париев (с точки зрения «цивилизованного запада»).
Прежде всего - это радикальный ислам, основанный на четко прописанных принципах морали, пусть и отличной от привычных современному европейскому мировоззрению*
Стоит обратить особое внимание на процессы, протекающие в данный момент в Латинской Америке, где левые революционно-романтические движения 50-х получили свое eстественнoе развuтие. Этот пока четко не оформленный идеалистический проект, практически религиозное движение, связано с христианством только на «живую нитку». И он охватил весь континент Латинской Америки.
Стоит отслеживать процессы, происходящие в самых «низах» (терминология «золотого миллиарда») мирового сообщества. Совершенно естественно, что появятся те марксы, которые будет в состоянии описать происходящие процессы, а затем появится какая-то элита, которая присвоит эти идеи и создаст новый идеалистический проект.
Борьба за существование нового движения, которая будет принимать в том числе и религиозный характер, может быть достаточно скоротечной и успешной, если вспомнить скорость распространения ислама - практически в два поколения его приверженцами стало население, проживающее на территории, сравнимое с Римской империей (а это было время, когда «информационными технологиями» было распространение учения «из уст в уста» и редкие книги).
В любом случае, очевидно, что новая идеология, имеющая задатки религии, уже потенциально созрела.
Именно на движении низов общества было основано тоже христианство, по началу это была религия именно обиженных и угнетенных, которую
Совершенно естественно, что выиграет та политическая сила, которая первой сформулирует новый идеалистический проект и возьмет на вооружение эту идеологию в свой арсенал политической борьбы.
Следствием нового идеалистического проекта будет ожесточенная социальная борьба в течении ближайших десятки лет.
Принципы идеалистического проекта. Третий путь экономического развития
Если попробовать сформулировать эти принципы, то очевидно, что речь должна идет о высокой морали и нравственности, пассионарности движения и отказа от культа денег, этике нестяжательства. Понятие всевластия денег, как универсальной ценности и всеобщего эквивалента должно быть укрощено на уровне личной и групповой психологии.
У этой идеологии должны появиться харизматичные, пассионарные лидеры.
«Демократическая империя», «антиглобализм», «нeoсоцuaлизм», «братство», «евразийство» – или некое другое название, но это будет движение, которое сейчас в современных терминах можно назвать левым, социалистическим.
Говоря же о «неизбежности выбора» между претендующими на универсальность ортодоксальными политэкономическими теориями марксизма (отражающего в концентрированной форме комплекс идей и специфику «германского духа») и либерализма (типичное творение протестантского «англосаксонства»), этой вечной битвы между «рыночного фундаментализма» и «плановой организации», нельзя не вспомнить о наличии третьего пути, о котором мы поговорим.
Необходимо отойти от неизбежности «фатального выбора» между двумя ортодоксальными теориями. Очевидно, что ни какое учение не может претендовать на исключительную универсальность в виду разности истории развития народов и регионов мира. Об этом говорит и теория «больших пространств» Фридриха Листа, и Сисмоди с положениями «зависимой экономики», Густав Шмоллер из немецкой школы, социологическая теория Макса Вебера, теория «экономической инсуляции» американца Кейнса, развитие «концепции экономики третьего пути» Йозефом Шумптером и Франсуа Перу, институционалисты Митчелл, Берль, Джон Гелбрейт и многие другие.
Совершенно очевидно, что потенциал экономического развития стран Востока лежит в сохранении традиций мировоззрения даосизма, конфуцианства и буддизма Китая, синтоизма и буддизма Японии. Свое слово еще скажут индуисты, выработают экономическую мысль страны ислама, тем более, что в этих религий уже имеются свои постулаты затрагивающие экономические отношения.
Россия
Победа марксизма в аграрной евроазиатской России, представляющей собой прямой антипод англосаксонскому миру, как в религиозно-этическом, так и в хозяйственном смысле, не был простой случайностью. Принципы марксизма естественно легли на благодатную почву в России, так как во многом совпадали с «коллективно бессознательным» духом страны православной религии.
Проблема была в том, что изначально марксизм, преподносившейся его создателем и внедряемый проводниками, как универсальное учение, имел специфичные немецкие корни, «германский дух». В России не было выработано собственных национальных экономических теорий, а марксизм грубо вбивался в страну кровавыми методами организациями террористического толка.
Характерно, что и либерализм с его протестантскими корнями и духом англосаксов стал в последние десятилетия практически тоталитарным учением. Характерно, что он предполагает помимо всех прочих «свобод от» еще и отказ от органического кровно-культурного родства этносов в пользу абстрактной «нации», как искусственно организованного конгломерата граждан конкретного государства (пресловутое понятие «Melting Pot», в отличии от традиций той же Руси-России-СССР-РФ, где тысячелетия сохранялась полиэтничность)
Если Запад предпочитал скупать местные элиты, то Россия предпочитала долгий путь «экстернационализма», надежно вовлекала местных лидеров в общегосударственный административный слой, налаживало промышленную и социальную инфраструктуру, накормила и напоила людей… Русские вложились в модернизацию хозяйства аграрных провинций и заплатили за это огромную цену.
Между тем, духовный потенциал и историческая идентичность русского народа способны при определенных обстоятельствах породить такие мобилизационные энергии, которые могут существенно повлиять на хозяйственные процессы – если русские снова почувствуют перед собой «великую цель».
Характерно, что Запад больше всего боится именно идеократического переворота в России, поэтому заведомо критикуются даже отдельные предпосылки к созданию такой идеократиии в России.
Чтобы стать новой силой этого движения России (где универсализм социалистической идеи был отброшен, а национальная идея не была выработана) только нужно сказать себе «да» и сформулировать свою позицию в новой идеологии. Мы должны возглавить эту Революцию.
России нужно перестать быть некой территорией, откуда берут нефть и газ и впаривают в эфир безумных петросянов. Россия – это территория «геополитического кредита», пространства «под паром», ожидающей новой мессианской идеи, новой цели для объединения.
В 21 веке выиграет та идеалистическая сила, которая создаст новый идеалистический проект.
Армии не победить идею, если пришло ее время.
Кризис ускорил вытеснение рубля из денежно-кредитной сферы. Чтобы восстановить значение национальной валюты, необходимо развивать рынок рублевых государственных облигаций
От долларизации пассивов к долларизации активов — такова логика нынешнего валютного кризиса в России. За годы экономического подъема российские компании и банки накопили более полутриллиона валютной задолженности. Поэтому, как только стабильность рубля оказалась под вопросом, игроки бросились скупать валюту, опасаясь, что иначе с погашением внешних займов возникнут проблемы.
Отток ликвидности на валютный рынок вызвал резкое сжатие рублевой денежной массы и острую нехватку рублевых кредитов. С другой стороны, в условиях экономического и валютного кризиса у банков сильно сократились возможности для инвестирования внутри страны — акции упали и не растут, недвижимость неуклонно дешевеет, по рынку корпоративных облигаций прокатилась волна дефолтов, кредитовать компании и население в условиях высокой экономической неопределенности мало кто рискует.
Единственным выходом в этой ситуации стал уход в валюту и вложение в наиболее надежные иностранные активы.
Сокращение денежной массы было столь резким, а падение обменного курса рубля столь значительным, что к январю 2009 года денежный агрегат М2 оказался заметно меньше, чем международные резервы ЦБ в пересчете по текущему курсу (см. график 1). Нехватка денежной массы — разница между реальным М2 и гипотетически конвертированными по текущему курсу валютными резервами — в январе составила более 1,5 трлн рублей.
Можно было бы списать данное денежно-кредитное сжатие исключительно на плохое стечение обстоятельств (мировой кризис, валютные спекуляции, защитная реакция российских компаний и банков). Но тенденция к относительному сокращению рублевого обращения прослеживается на протяжении всей новейшей истории России (см. график 2). Удивительно, но кризис при всех потрясениях совершенно ничего не изменил, он лишь ознаменовал новый этап вытеснения рубля.
В начале 2000−х уже стало казаться, что с долларизацией российской экономики навсегда покончено. А на поверку вышло, что дедолларизировались лишь домохозяйства. Корпоративный же сектор стремительно наращивал валютные долги (не только в долларах, но и в евро, однако для удобства продолжим использовать привычный термин «долларизация»). То есть, испытывая хронический недостаток кредитных ресурсов, финансовая система России подспудно, но очень быстро долларизировалась. Нынешний кризис лишь вывел эту тенденцию на поверхность. А заодно быстро вернул домохозяйствам интерес к валютным сбережениям. Причем, похоже, тренд на долларизацию продолжится, даже несмотря на то что в последние недели ситуация на валютном рынке стабилизировалась.
Напрашивается печальный вывод: российская денежно-кредитная система не развивается, а скорее, напротив, сжимается. Об этом, например, свидетельствуют планы ВЭБа выпустить облигации внутреннего валютного займа с госгарантией. Смысл операции — дать отечественным банкам возможность вложить куда-то валюту, которую они закупили в последние месяцы (появились и слухи о том, что в Минфине, видимо, готовятся планы проведения зарубежных заимствований). Таким образом, рубль начнет вытесняться с внутреннего финансового рынка.
Решение же, по-видимому, должно быть прямо обратное: нужно развивать рынок рублевых гособлигаций (о чем не раз писал «Эксперт»). Во всех развитых странах именно этот рынок составляет основу национальной финансовой системы. Требуется не давать банкам валютные облигации (раз уж они скупили валюту), а создать стимулы для возвращения их активов в рубли. Ведь во многом именно отсутствие высоконадежных рублевых инструментов для инвестирования мешает сегодня возвращению российских банков к рублю. Отсутствие надежных активов для залогов мешает и восстановлению межбанковского кредитования, особенно страдают небольшие региональные банки, которые и кредитовали-то в основном местный бизнес.
Без развитого рынка рублевых гособлигаций в России никогда не будет сильной финансовой системы. Без него российская экономика будет все больше зависеть от состояния дел на мировых рынках. Собственно, и нынешний кризис столь сильно ударил по России во многом потому, что финансовыми властями делалась ставка не на развитие собственной системы, а на «подключение» российской экономики к финансовой системе Запада.
Сергей Кургинян
КРИЗИС И ДРУГИЕ
О грозящей катастрофе
http://zavtra.ru/cgi//veil//data/zavtra/09/795/21.html
Это гость лишь запоздалый у
порога моего,
Гость какой-то запоздалый у порога
моего,
Гость — и больше ничего.
Эдгар По. "Ворон"
ЗА ПОЛГОДА О КРИЗИСЕ написано
чудовищное количество статей. По
преимуществу — абсолютно
невразумительных. Из вороха бросовых
сентенций можно отобрать какое-то
количество суждений с ненулевой степенью
содержательности. Принадлежащих людям,
которые и хотят, и умеют думать.
Ну, так вот — никто из этих, крайне
немногочисленных для огромной страны,
людей не удосужился ДОКАЗАТЬ "граду и
миру", что обсуждаемый ими процесс
действительно является кризисом. А если
это не кризис, а коллапс? Или катастрофа?
Серьёзные люди вместо того, чтобы ввести
понятие, сопоставить его с другими
понятиями, доказать корректность
применения определенного понятия к
происходящему, — с ходу пишут (в
подавляющем большинстве случаев):
"Поскольку мы имеем дело с кризисом, то…"
А откуда следует, что мы имеем дело
с кризисом? ДОКАЖИТЕ! Если вы не болтуны,
а интеллектуалы — ДОКАЖИТЕ! Потому что
дело-то, согласитесь, нешуточное! От
того, кризис ли это (и если да, то какой
— структурный, системный, парадигмальный?),
или коллапс, или катастрофа — зависит
слишком многое. В том числе и
адекватность всех без исключения
политрешений. Так что уж, пожалуйста,
ДОКАЖИТЕ!
Как доказывают? Известно, как...
Сначала говорят, что кризис — это
процесс, обладающий такими-то
характеристиками. Затем рассматривают
процесс, происходящий в России (или в
России и мире). Показывают, что
происходящий процесс обладает всеми
необходимыми и достаточными
характеристиками, отвечающими понятию
"кризис". А дальше и используют, и
развивают теорию кризиса для того, чтобы…
Прошу прощения за пафос, спасти страну.
Сначала вы понимаете, от чего спасаете
страну (от кризиса), потом находите
средства спасения, используя теорию
кризиса (и её практические приложения), а
потом применяете эти средства.
К НАМ В ДВЕРЬ стучится
странный — сложный и страшный — гость.
Почище ворона из одноименной поэмы Эдгара
По. Гость еще только на пороге нашего
дома. Раньше, чем он перешагнет порог, мы
должны угадать имя гостя. И встретить его
сообразно имени. Если имя — кризис, то
одним образом. Если имя — катастрофа,
другим.
Конфуций учил давать вещам
правильные имена. И видел в этом основу
спасения и возрождения державы. Не только
наши записные элитные болтуны (что с них
взять), но и наши интеллектуалы не
удосуживаются проверить: является ли имя
"кризис" в данном случае правильным, или
это — залепуха, семантическая наживка.
Почему не удосуживаются? Другие имена
("коллапс", "катастрофа") адресуют к
чему-то чересчур мрачному? Но Конфуций не
рекомендовал давать вещам приятные имена.
Он рекомендовал давать вещам имена
правильные. И коллапс, и катастрофа — это
еще не смерть. А вот если мы, принося
правильное в жертву приятному, назовем
катастрофу кризисом, то шансы на
летальный исход резко возрастут.
Еще недавно боялись сказать о
кризисе. Теперь боятся других имен. Что?
Не боятся, а не хотят тревожить покой
сограждан? Полно! Сограждане уже поняли,
что гость, стоящий у их порога, — не
Санта-Клаус. Разговаривать с ними как с
недоумками, заявлять, что гостя никакого
и нет, что это только СМИ им про
какого-то гостя рассказывают, — и
ошибочно, и преступно.
Ошибочно потому, что о госте люди
узнают не из СМИ, а как минимум по курсам
обменных пунктов. А также по ценам на
продукты и всё остальное. А также по… В
общем, по очень и очень многому.
Преступно — потому, что уже
наступали на эти грабли. Уже отказывались
признавать проблемы и подменяли их
признание бормотанием по поводу того, что
"временные перебои со снабжением
магазинов связаны с тем, что граждане,
пользуясь завоеваниями социализма, кормят
свиней хлебом и хлебопродуктами". В ответ
спрашивали: "А свиньи, что,
электробритвами бреются и лифчики носят?"
Лектор общества "Знание" или ЦК КПСС
убирался со сцены с обиженным видом.
А на сцене появлялся бойкий
правдолюб. Он не только признавал наличие
проблемы. Он эту самую проблему хлестко,
смачно описывал. Описав, он завоевывал
аудиторию, получал карт-бланш на
раскрытие природы проблемы ("это
происходит потому, что коммуняки всё
довели до ручки") и — вел массы на борьбу
с породившими проблемы "злодеями".
Победив "злодеев" и как-то походя
соорудив всемирную катастрофу, бойкий
правдолюб либо превращался в олигарха
(депутата, министра), либо уходил с
политической сцены. Что же касается
проблемы (например, перехода страны к
постиндустриальной фазе развития), то она
оказывалась не только нерешенной, но и
усугубленной.
По этой технологии был 18 лет назад
разрушен СССР. Бонзы "Единой России",
замалчивающие в очередной раз проблемы,
хотят теперь добиться развала Российской
Федерации? Им непонятно, что, добившись
очередного развала, они заодно добьются и
своей зачистки? Причем гораздо менее
"бархатной", чем та, которой удостоились
18 лет назад их номенклатурные
предшественники? Раз непонятно, что
дважды два четыре — что поделаешь? Не о
непонятливых хлопочем — о Родине. Наш
профессиональный, моральный и
экзистенциальный долг состоит в том,
чтобы признать проблему, раскрыть ее и
указать пути ее действительного решения.
То есть "давать вещам правильные имена".
Кому Конфуций не указ, тот может
вспомнить другую рекомендацию — о том,
что надо говорить массам правду.
Нельзя сказать правду, не добыв её.
Нельзя добыть правду, если боишься
подлинных, пусть и очень горьких, имен и
хочешь имен зело приятных, но ложных и
потому губительных.
Кто-то скажет, что я ломлюсь в
открытую дверь. Как бы не так!
Я читаю статью Егора Гайдара
"Катастрофы не вижу", напечатанную в
"Московском комсомольце" 23 января 2009
года и... И натыкаюсь на очень странный
пассаж. То, что Е.Гайдар не считает
происходящее катастрофой… Мало ли кто про
что может сказать: "Я это не считаю
тем-то и тем-то". Если речь идет о
позиции интеллектуала, то надо
ДОКАЗЫВАТЬ, что гостя, стоящего на пороге
нашего дома, зовут не Ваня
("катастрофа"), а Петя ("кризис"). А не с
важным видом изрекать, что вы НЕ СЧИТАЕТЕ
гостя Ваней. СЧИТАЕТ (и НЕ СЧИТАЕТ)
барин. Ученый — ДОКАЗЫВАЕТ. Доказательств
у Гайдара нет. Трансформируя же
доказательность в нечто
назидательно-барственное, Егор Тимурович
вдруг изрекает: "Надо понять, что никто
не давал точного научного определения
катастрофы".
Чем порождена эта вопиющая нелепица,
заявленная человеком, способным, как я
всегда считал, к интеллектуальной
деятельности? Вой о чекистах, находящихся
у власти, порождает особую атмосферу, в
которой невозможно обсуждать ни одну
характеристику властного субъекта,
обязательную для рассмотрения в любом
нормальном, прошу прощения, обществе.
Избавьтесь от погонофобии! И рассмотрите
простейшее, обязательнейшее — кто из
наших нынешних VIP чему и в каких ВУЗах
учился. Что вы обнаружите? Что людей, от
которых на экзамене требовали точного
научного определения катастрофы, в
правительстве и властном ареопаге в целом
на удивление мало.
Я вовсе не призываю сформировать
весь кабмин из выпускников физфака и
мехмата МГУ. Я лишь интересуюсь, знают ли
наши VIP о катастрофах больше, чем
девочка Сулико, которой учительница
объяснила, что катастрофа — это когда
падает самолет с руководителями партии и
правительства, а когда козочка падает в
пропасть — это не катастрофа, а беда.
Потребовав на следующий день от Сулико,
чтобы та самостоятельно сформулировала,
чем катастрофа отличается от беды,
учительница услышала следующее:
"Катастрофа — это когда разбивается
самолёт с руководителями партии и
правительства, но это не беда! Беда — это
когда козочка падает в пропасть". Я не об
охотниках на архаров (хотя и о них тоже),
я о том, какое содержание стоит не только
у Гайдара, но и у других за понятием
"катастрофа".
Не сомневаюсь, что наши высшие
управленцы могут мужественно преодолевать
катастрофические ситуации, но… Но, если
Гайдар, выпускник экономфака МГУ,
говорит, что "никто не давал точного
научного определения катастрофы", то что
требовать от юристов (Путин, Медведев,
Шувалов, Козак, Собянин, Коновалов и
другие)? Я не о погонах, смакованием
которых всех так заколебали, — о типе
образования. Какое базовое образование
получили Сечин и С.Иванов? Гуманитарное
(филологическое). Кто такие выпускники
МГИМО (Лавров, Авдеев и другие)?
Гуманитарии.
Собирается консилиум (Совет
безопасности, например). Вопрос: о
положении в стране. Что за положение-то?
Катастрофа? Но катастрофа — это нечто, не
имеющее строгого определения (то есть
попадающее под определение Сулико). Так
что катастрофы не видим. А что видим?
Что, что… Действовать надо! Принимать
меры!
Во властной элите много экономистов.
Но если присмотреться, то видно, что это
либо управленцы (тут не до математики),
либо представители далеких от математики
ветвей экономики (Сердюков, например,
заканчивал Ленинградский институт
советской торговли), либо люди с
политэкономическим уклоном: Кудрин —
преподаватель политической экономии,
Игнатьев — преподаватель политической
экономии…
Еще и еще раз подчеркиваю — я не
говорю, плохо это или хорошо. Я пытаюсь
осмыслить странное высказывание Гайдара и
ту тревожную легкость, с которой
происходящее сейчас называют кризисом.
Высказывание Гайдара я осмысливаю не
потому, что мне очень хочется уесть Егора
Тимуровича (вот уж чего нет, того нет). А
потому, что гость у порога моего. И не
только ведь моего! А и моей Родины, прошу
прощения за пафос.
Пытаясь осмыслить, почему гостя
лишают права обладания точным научным
именем "катастрофа", я названиваю
знакомым и спрашиваю: "Как же так?
Экономфак МГУ! Там должны были
преподавать хотя бы эконометрию! А
значит, матанализ, методы решения
вариационных задач… а значит, и теорию
катастроф… хотя бы ее азы!"
Мне отвечают на языке, столь обильно
снабженном ненормативной лексикой, что
перевести сказанное на обычный русский
язык невозможно. Но я не унимаюсь: "А
Жуков? Он вроде бы экономист-математик? А
Михаил Дмитриев, чья статья об идеальном
шторме заслуживает не меньшего внимания,
чем статья Гайдара? Он выпускник
Ленинградского финансово-экономического
института по специальности "экономическая
кибернетика"".
Мне с той же концентрацией
ненорматива объясняют, "как и чему
учились". Но я не хочу в это верить. Не
хочу верить, что Гайдар или те же Жуков,
Дмитриев, да и не только, не знают, что
строжайшее научное определение катастрофы
дано в середине прошлого столетия. Что
они не знают о написанных еще в 50-е годы
работах американского математика Х.Уитни.
Что они не читали вышедших позже
блестящих работ французского математика и
философа Р.Тома ("Стабильность структур и
морфогенез. На пути к общей теории
модели", "Теория катастроф: её прошлое
состояние и будущие перспективы"). Что
они не осведомлены о работах нашего
великого современника, математика
В.Арнольда, чья классическая книга
"Теория катастроф" изобилует не только
математическими, но и философскими идеями
(например, о тонкой игре непрерывного и
дискретного).
Ну, не могут Гайдар и его друзья не
знать о "странном аттракторе" Лоренца, о
том, что есть не только строгое научное
определение катастрофы, но и типология
катастроф (катастрофы типа свертки,
катастрофы с точкой возврата, катастрофы
типа "ласточкин хвост", типа "бабочка" и
так далее).
Ну, не может быть, чтобы в начале
XXI века в России, все еще одной из самых
образованных стран мира, не было людей,
причастных власти, которые не понимали
бы, что нотация Арнольда — это не
выговор, который им делает человек с
нерусской фамилией, а классификация типов
катастроф. Не знали бы о работах Пуанкаре
и Ляпунова, Андронова и Понтрягина. Не
отличали бы каустики (зоны фокусировок
факторов катастрофизма) от каустической
соды. Совершенно не надо, чтобы ВСЕ члены
правительства и в целом властного
ареопага были бы в курсе всего этого. Но
если НИКТО не в курсе, то дело плохо.
НАПОМИНАЮ ТЕМ, кто в курсе
(или был в курсе), а заодно и сообщаю
другим, что говорил о катастрофах Рене
Фредерик Том: "В философском,
метафизическом плане теория катастроф не
может принести ответа на великие
проблемы, волнующие человека. Но она
поощряет диалектическое, гераклитовское
видение Вселенной, видение мира как
театра непрерывной борьбы между
"логосами", между архетипами… Как герой
"Илиады" не мог противостоять воле бога,
скажем, Посейдона, не опираясь на мощь
другого божества, скажем, Афины, так и мы
не можем ограничить действия архетипа, не
противопоставляя ему архетипа-антагониста
в борьбе с неопределенным исходом".
Пора бы противопоставить архетипу —
архетипа-антагониста в ведущейся "борьбе
с неопределенным исходом". Потому что
если не уметь осуществлять такое
противопоставление на практике, то исход
будет не неопределенным, а определенно
летальным.
А вот еще цитата из того же Тома
("На пути к теоретической биологии.
Пролегомены", труды симпозиума по
теоретической биологии, 1970): "При
анализе любого естественного процесса
сначала приходится вычленять те части
области, в которых процесс обладает
структурной устойчивостью — "креоды"
процесса, островки детерминизма,
разделенные зонами, где процесс не
детерминирован или структурно неустойчив.
Вводя динамические модели, мы пытаемся
затем разложить каждый креод на
"элементарные креоды", связанные с тем,
что я называю "элементарными
катастрофами", после чего объединяем эти
элементарные креоды в глобальную
устойчивую фигуру под действием некой
присущей динамической системе
сингулярности — "организующего центра".
[…] Эта трудная проблема по существу
сравнима с расшифровкой текста на
незнакомом языке".
Люди, которые отвечают за страну!
Где креоды? Где разделяющие их зоны? Где
организующий сингулярный центр,
позволяющий управлять тем, что хочет и
вас, и нас уничтожить?
Перестаньте апеллировать к
принципиальной непознаваемости этого
гостя-терминатора! Прекратите
использовать случайные метафоры случайным
же образом! Прекратите повторять за
своими коллегами по "Змеиной горке"
безответственные сентенции о том, что
никто якобы не знает, что такое
катастрофа. Вы хотите строгого
определения? Их много. Вот простейшее.
КАТАСТРОФА — ЭТО СКАЧКООБРАЗНОЕ
ИЗМЕНЕНИЕ ДИНАМИЧЕСКОЙ СИСТЕМЫ В ОТВЕТ НА
ПЛАВНОЕ ИЗМЕНЕНИЕ УСЛОВИЙ ВНЕШНЕЙ СРЕДЫ.
С НАУЧНОЙ ТОЧКИ ЗРЕНИЯ
известно не только, что такое катастрофа.
Известны семь типов канонических
катастроф, их образы, их рельеф, их
внутренняя структура. Проанализированы
так называемые "поверхности катастроф",
определены границы устойчивых и
неустойчивых зон, принципы перехода от
одних зон к другим. Определены так
называемые "плоскости управляющих
параметров", принципы дифференциации в
пределах этих плоскостей, особые точки
катастрофизма ("вырожденные точки"),
линии катастрофизма (сепаратрисы) и много
еще что.
И не надо говорить, что всё это
применяется только по отношению к
физическим динамическим системам. Это
давно уже применяется и к системам
сверхсложным. Если вы не знаете, как это
применяется, спросите ученых — в этом нет
ничего зазорного. Спросите их о реальном
значении бифуркаций, о которых болтают
почем зря малограмотные, но бойкие люди.
О качественной перестройке динамических
систем при изменении регулирующих
параметров. О синергетике, наконец,
которую никто не хочет всерьёз
использовать, но о которой все хотят
болтать, болтать и болтать!
Те, кто за вами наблюдает извне,
знают не только строгие научные
определения катастроф, но и то, как их
организовать в нужном месте в нужное
время. Вы же, подменяя анализ
происходящего рассуждениями об "идеальном
шторме" (который, в строгом смысле слова,
уже не кризис, а катастрофа), лишь
убаюкиваете страну. Которую под эти
"бай-бай" волокут в "странный аттрактор"
Лоренца.
Выйдите из ступора! Верните себе
способность думать! Научитесь отличать
рефлексию (которая сегодня нужна, как
никогда) от пустого жонглирования
словами.
Не успел я в конце цикла статей о
развитии сказать, что наш процесс
переходит из ламинарного состояния в
турбулентное, как и этим словом стали
жонглировать. Но кто-то должен понимать,
что обычное равновесие в нетурбулентных
системах и динамическое неустойчивое
равновесие в системах, описываемых хотя
бы(!) уравнениями Навье—Стокса, — это,
как говорится, "две большие разницы".
Если у вас кризис, то обычные условия
равновесия выполняются. А если
катастрофа, то нет.
Умствования? Ой ли!
Полторы или две тысячи триллионов
годового оборота деривативов, собранные в
пирамиду, — это какая система? Это
обычная, равновесная ("ламинарная")
система, которой можно управлять
классическими методами, или это уже
нелинейная и неравновесная
("турбулентная") динамическая система с
положительной обратной связью? Если это
система с положительной обратной связью,
то каждый, кто захочет и сможет ее хоть
чуть-чуть в какую-нибудь сторону
подтолкнуть, обрушит на реальное мировое
хозяйство финансовую мощь десятков
мировых виртуальных хозяйств, закрученную
в турбулентную спираль. Спираль, не
только предсказуемую, но и поддающуюся
самому разному моделированию.
Не все мои читатели обладают
математическим высшим образованием. Но
все они лечились сами и лечили своих
близких. И знают, что при одних болезнях
бывают кризисы, при других лизисы
(выздоровление без кризисов), при третьих
ложные кризисы, а при четвертых… При
онкологии кризисов не бывает, не правда
ли?
Егор Тимурович Гайдар, уже лечивший
нас с вами наимудрейший экономврач,
предлагает нам в виде микстуры библейскую
метафору о тучных и тощих коровах,
символизировавших в известном сне фараона
тучные и тощие лета. Что он еще
предлагает? Он предлагает ждать, пока
"наше руководство привыкнет жить в иных,
более тяжелых условиях, во время тощих
лет".
Порекомендовав подобное и нам, и
властному пациенту, Гайдар добавляет:
"Мне кажется, что наше руководство это
начинает понимать. Если не поймет, то
жизнь научит".
Жизнь? Так, значит, жизнь должна
учить фараона, а не Иосиф? Я-то думал,
что использование притчи о тучных и тощих
коровах предполагает не только наличие
некоего сна фараона, но и трактовок этого
сна Иосифом. Трактовок, позволяющих
избежать обучения на горьком жизненном
опыте. Опыте, который неизбежно станет не
горьким опытом фараона, а горьким опытом
народа. Егор Тимурович этого не понимает?
Полно! Он благородно (говорю без всякой
иронии) констатирует, что не приемлет
логику "чем хуже, тем лучше" (тут я с ним
полностью солидарен).
Но не успевает Гайдар заявить о
неприемлемости подобной логики, как его
собеседник спрашивает: "Егор Тимурович, я
тут своему другу, бизнесмену средней
руки, задал такой вопрос: почему эти
миллиардеры — несколько случаев было —
кончают с собой, хотя вроде бы для
обычного человека потерять из 25
миллиардов 24,99 — это вполне ничего?.."
Он ответил: они почувствовали, что стоят
хуже, и это непереносимо. Шахматный
термин такой: стою хуже, чем стоял... Вот
я и спрашиваю: не стало ли наше
руководство "стоять хуже" и не может ли
это как-то повлиять на принятие решений?"
Егор Тимурович отвечает: "Мне
кажется, что оно это понимает. Оно стало
"стоять хуже". Но одно дело, когда тебе
надо продавать свой бизнес; другое дело,
когда ты управляешь кризисом в ядерной
державе. Тут пулю в лоб себе не пустишь:
безответственно".
ЧУТЬ ПОЗЖЕ говорится тем же
Гайдаром: "Есть самая страшная фраза,
которую жена может сказать своему мужу.
Она звучит так: я тебя предупреждала".
Уже и пуля в лоб, и самая страшная
фраза… А катастрофы, во-первых, нет, и,
во-вторых, неизвестно, что она такое. Чем
это всё чревато? А ты, читатель, еще не
понял? Сначала будут говорить, что
катастрофы нет (перед этим говорили, что
кризиса нет). А потом гость переступит
порог и зайдет в дом неподготовившегося
хозяина. Хозяин будет "стоять хуже" (как
именно, я даже описывать не буду). Он
будет либо валяться на нарах, либо
вымаливать прощение. Ему предложат сдать
всё и побыстрее. И его вынудят к этому.
Он будет делить на части страну.
Будет разрезать ядерные ракеты. Будет
сгибаться под грузом американо-китайского
кондоминиума G-2 (поддерживаемого уже не
только Киссинджером, но и его
антагонистом Бжезинским). Будет
выпрашивать подачки у ухмыляющегося гостя
(Кудрин уже заявил, что мы будем
покрывать дефицит бюджета из иностранных
кредитов). Будет сдавать сначала самых
неудобных для гостя политиков (Путина),
потом политиков чуть более удобных
(Медведева). Будет, будет… Перестройку
ведь не зря называли "катастройкой", то
есть попаданием в ловушку странного
катастрофического аттрактора.
Катастрофы избежать нельзя. Но
бороться с ней можно — признав ее
наличие, поняв, какова она, и действуя на
основе этого понимания. Но как признаешь,
если все болтают о кризисе? Все ли?
Юрий Магаршак — человек, вполне
либеральный, проживающий в США и
математику знающий "от и до",
предупреждает в статье "Кризис или
коллапс" ("НГ-Наука" от 28 января 2009
года): "…в последние дни по американскому
телевидению и в прессе слово "коллапс" в
отношении России употреблялось как
минимум трижды в самых разнообразных
контекстах — очень опасный симптом. И это
не злопыхательства недругов, это — оценки
специалистов, которые понимают, что
распад РФ опасен для всего человечества,
и озабочены тем, как помочь его
избежать".
Так значит, есть люди, которые
считают происходящее в России не
кризисом, а коллапсом? Или и для коллапса
нет точного определения?
Но Юрий Магаршак (можно разделять
его позицию, а можно не разделять)
говорит о коллапсе с научной точки
зрения, с точки зрения известной ему не
понаслышке теории пузырей, и добавляет с
горечью: "Построить математические модели
такой системы (системы нашего коллапса. —
С.К.) нетрудно. И это без сомнения будет
сделано каким-нибудь будущим нобелевским
лауреатом". Имеется в виду, что это будет
сделано, когда коллапс уже произойдет, и
РФ — уже не будет.
О коллапсе говорит не только
Ю.Магаршак. Об этом говорят С.Гуриев
(ректор Новой экономической школы в
Москве), А.Цивинский (профессор экономики
в Йельском университете).
Так значит, не я один отказываюсь
называть происходящее кризисом?
Не соглашаясь со сторонниками версии
коллапса, я благодарен им за то, что они
противостоят смертельно опасной пошлости,
выбирающей не правильные, а приятные и
привычные имена. Пошлости, которая
сначала боялась даже имени "кризис", а
теперь цепляется за это неправильное имя
как за наиболее успокоительное. В отличие
от Ю.Магаршака, С.Гуриева и А.Цивинского,
я считаю происходящее не коллапсом, а
катастрофой. Видимо, катастрофой типа
"бабочка"… Впрочем, диагностировать
надежно тип катастрофы можно, только
работая с очень большими массивами данных
(а) отнюдь не только отечественных, и (б)
весьма надежно закрытых.
Но даже самая грубая работа с
минимальными данными — вовсе не о кризисе
говорит. Приведу читателю, которого уже
замучил, наверное, разного рода
сложностями, наипростейший из всех
возможных примеров. При этом оговорю,
что, публикуя что-либо, я ВСЕГДА
адресуюсь только к открытым данным.
Если данные об изменении объема
наших совокупных золотовалютных резервов
(ЗВР) в миллиардах долларов, которые
открыто для всех сообщает Центральный
банк, отстроить на графике, то получится
следующая картина (рис.1).
Резервы Центрального банка и все
золотовалютные резервы страны — это не
одно и то же. ЗВР складываются из
резервов Центрального банка, Резервного
фонда и Фонда национального
благосостояния (ФНБ). При этом
недоступный ЦБ капитал, состоящий из
Резервного фонда и ФНБ, сейчас составляет
около 230 млрд. долларов. Соответственно,
нам важно знать, не когда наши совокупные
ЗВР обратятся в ноль, а когда тенденция
их сокращения уткнётся в эти самые 230
миллиардов.
ЧТОБЫ НЕ УТОМЛЯТЬ сложными
экстраполяциями (полиномами,
сплайн-функциями и так далее), дадим
экстраполяцию простейшую (рис. 2).
Мы видим, что в рамках инерционного
сценария кривая доползет до интересующей
нас отметки примерно к началу мая 2009
года.
А почему, собственно, он должен быть
инерционным, этот сценарий? Экономисты
справедливо укажут на то, что в руках у
ЦБ есть достаточное количество
механизмов, позволяющих не допустить
приближения исследуемой нами кривой к той
черте, за которой — крах. Достаточно,
например, повысить недопустимо низкий
уровень резервирования, который сейчас
предложен Центральным банком. Повысим
этот уровень чуть-чуть — и кривая станет
более пологой. Повысим уровень еще больше
— и начнётся… да хоть бы и рост валютных
накоплений ЦБ, а не их сверхопасное для
общества умаление. Это один из
наипростейших механизмов!
У него свои издержки? Но таких
механизмов (а также механизмов более
сложных) очень много. И ими-то
руководство Центрального банка владеет
прекрасно. У меня нет никакого сомнения в
его компетенции по подобным
узкопрофессиональным вопросам. Но почему
эта компетенция не использована до сих
пор? Не потому ведь, что у руля финансов
находятся неумные, непрофессиональные,
недоброкачественные или двусмысленные
люди!
Как легко у нас все сводят к чьим-то
личным качествам! Как легко обнаруживают
жуткие качества там, где еще недавно
видели только качества восхитительные! Не
желая уподобляться ничему подобному, я
считаю необходимым предложить другую
версию, ничуть не менее печальную.
Есть экономика, а есть политика и
элитная игра. То, что по экономическим
соображениям сделать легко, по
политическим и собственно элитным сделать
не удается. Чтобы быть точным, не
удавалось до сих пор. Если не удавалось
до сих пор, то где гарантия, что удастся?
ЦБ, чтобы повысить ставку резервирования,
надо ущемить интересы кланов, которые
раньше, чем ЦБ их ущемит, этот ЦБ
раздавят.
Вопрос на засыпку: а чьи спекуляции
привели к тому, что у нас такая вот
кривая, знаете ли, взяла и нарисовалась?
Американского империализма? Иных "злых
сил"? НАШИХ банков и НАШИХ кланов! У ЦБ
нет на них управы? Формально, конечно,
есть. По существу же речь идет об
уравнении из всё той же теории катастроф:
три переменных (власть, элита, общество)
и… "странный аттрактор" Лоренца... ЦБ —
это даже не власть. Так что неча на ЦБ
пенять, коли… Коли речь идет о всей нашей
регрессивной реальности, о клановом
менталитете, et cetera.
Отсутствие тонкого инструментария,
позволяющего понимать катастрофу,
разбираться в ее деталях и бороться с нею
адекватно ее природе, — накладывается на
отсутствие грубого инструментария,
позволяющего подавить любой и всяческий
лоббизм, адресуя лоббистов хотя бы к
общим интересам выживания, на русском
языке именуемом шкурными. Желательно бы и
к чему-то большему, но хотя бы к этому.
Такое накладывание отсутствия тонкого
инструментария на отсутствие
инструментария грубого называется
"мультипликацией". Можно пожонглировать и
словом "мультипликация" так же, как иными
словами. Но стоит ли? Ведь или
жонглировать, или понимать (и действовать
сообразно понятому).
От того, поймем ли мы природу
происходящего, зависит слишком многое.
Выживание народа, сохранение государства,
наше с вами право жить хотя бы в этой,
весьма несовершенной, России, — и делать
её более совершенной.
Продолжение.
http://zavtra.ru/cgi//veil//data/zavtra/09/796/21.html
"ОНИ НИКОГДА не признают
катастрофичности происходящего", —
говорили мне мои соратники, читая первую
статью этого цикла, написанную 6 февраля
2009 года. Статью о том, что происходящее
— не кризис, а катастрофа. "Признают", —
отвечал я. Было интуитивное ощущение, что
гнойник общемировой лжи где-нибудь да
прорвется.
8 февраля 2009 года (когда статья
моя была уже в типографии) Обама,
выступая перед Конгрессом США, сказал о
возможности национальной катастрофы.
Слово "катастрофа" оказалось политически
ревальвировано. И еще как! Теперь оно не
может быть замылено нашим бомондом. В том
числе и либеральным, с таким
влюбленно-инфантильным видом смотревшим
на инаугурацию Обамы.
Гайдар — в лучшем случае инструктор
либерального "общемирового ЦК".
Инструктор в своей статье "Катастрофы не
вижу" говорит, что катастрофы не видит. А
"генеральный секретарь Политбюро"
заявляет: "Призрак бродит по Нью-Йорку,
призрак катастрофы". Это вам не Путина
ругать! В советские годы это называлось
"совершить непростительную политическую
ошибку". Можно сказать, что Гайдар не
видит катастрофы в России, а Обама видит
катастрофу в США. Но это бы значило, что
в России лучше, чем в США. Еще одна
непростительная политическая ошибка!
Кроме того, Гайдар-то ведь не
изоляционист. Вот уж чего нет, того нет.
А значит, призрак катастрофы, о
котором говорит Обама, в системе отсчета,
выбранной Гайдаром для себя, а не
навязанной мною Гайдару, должен бродить
сразу и по США, и по России. Так почему
же Гайдар этот призрак не видит, а Обама
видит? У Обамы галлюцинации или Гайдар
ослеп?
Глобализационная парадигма для наших
монетаристов неотменяема. Прислушайтесь,
с каким пафосом они говорят, что
выбираться из беды надо всем вместе, что
нельзя раскачивать лодку… Еще недавно
люди эти клялись в верности
капиталистическому "закону джунглей",
великому принципу "каждый за себя",
социал-дарвинизму. И вот вам — "лодка",
"все вместе", "гармонизация",
"солидарность"…
Но о лодке чуть позже. Сначала о
взаимозависимости между происходящим в
США и в России. В чем философское и даже
метафизическое "верую" Егора Гайдара? В
том, что США идут к Благу и ведут к нему
весь мир. Поэтому чем выше будет
взаимозависимость (причем любая) между
США и Россией, тем больше будет в России
Блага. Мир идет к процветанию. США ведут
всех к процветанию. А куда идти, как не к
процветанию? Значит, надо идти курсом,
проложенным США.
Теперь оказывается, что мир идет
вовсе и не к беспредельному бескризисному
глобальному процветанию, а к чему-то
другому. К чему? Это нам еще надо будет
обсудить. Но пока достаточно
констатировать, что не к тому, о чем
говорили Гайдар и другие. Это абсолютно
очевидно. А все остальное надо спокойно и
неспешно осмысливать. Но после того, как
очевидное зафиксировано. Зафиксируем же
то, что глобализационный миф рухнул, и
что одно такое обрушение тянет на
катастрофу. Рухнула ли при этом вся
капиталистическая экономика, определенный
тип капиталистической экономики — об этом
позже.
Сейчас же просто зафиксируем, что не
только какие-то там институты,
управляющие пирамидой деривативов,
лопнули как мыльный пузырь. Пузырь — это
вся теория глобализации, оказавшаяся на
поверку никакой не теорией (о чем мы
говорили давно), а идеологическим блефом.
То есть пузырем. Идеологический пузырь —
это вам даже не миф. Миф коренится в
архетипах. А пузырь — в трубочке, через
которую его надувают. Произошедшее у нас
на глазах породило идеологическую
катастрофу (надутый пузырь под названием
"глобализация" взял и лопнул) и моральную
катастрофу (катастрофу доверия). Всеобщее
недоверие реально возвращает нас в
контрглобализационную фазу большого
цикла. Какого цикла? А вот какого — перед
Первой мировой войной уровень
глобализации был примерно таким же, как в
2007 году. Потом мир перешел в
контрглобализационную фазу, длившуюся
много десятилетий. Потом началась
глобализационная фаза. Сейчас опять
начинается фаза контрглобализационная.
Так что не к процветанию неотвратимо
наступательно движемся, а болтаемся из
стороны в сторону. Это в лучшем случае.
Но если США и те, кто идут за ними
(а это если не весь мир, то очень и очень
многие), идут не к процветанию как Благу
(а еще нужно доказать, что процветание —
это Благо)… Если то ли слепцы сами
куда-то идут, то ли их ведет весьма
специфический поводырь… Если это все так,
то почему нам надо любой ценой оказаться
в когорте брейгелевских слепых?
Что такое глобальная катастрофа? Это
канава, в которую великий художник своих
слепцов отправляет. Но почему надо так
самозабвенно в эту канаву стремиться? Мне
кто-нибудь это объяснить может?
Говорилось, что путь к Благу
известен, что не надо выпендриваться,
надо признать, что мы с 1917 года, а то и
намного раньше, шли не в ту сторону, что
обнаружили, наконец, свою ошибку, что,
слава богу, пошли в нужную сторону, и
вона куда пришли к 2008 году! Аж в
ситуацию двойного — энергетического и
инновационного — процветания.
Но если тот путь, который в 2007 —
2008 годах еще называли путем к Благу, в
начале 2009 года оказывается путем слепых
Брейгеля, то почему с него не надо
сворачивать?
Почему надо делать всё как у них,
если у них всё правильно — понятно. А
если у них — национальная катастрофа? То
всё равно надо подражать, то есть
соорудить аналогичное у себя?
По этой логике мимезиса, если в
Нью-Йорке рухнули башни ВТЦ, то я должен
у себя взорвать МГУ? Понятно, почему я не
должен радоваться тому, что у них
завалились башни. Так я и не радуюсь. Я
скорблю. Но почему я должен так далеко
заходить в мимезисе? Они залезли в
катастрофу — и я за ними?
ПОНИМАЮ, что у некоторых
верующих мимезис доходил до стигматов.
Но, во-первых, у некоторых. И, во-вторых,
мы что, готовы "стигматизировать"
сверхсложные и сверхкрупные американские
аферы с деривативами? А что еще мы будем
"стигматизировать"?
Ах да, я забыл… "Нельзя раскачивать
лодку"… Когда-то, наверное, нельзя, и
даже наверняка. Но всегда ли нельзя?
Если лодка после кораблекрушения
оказалась в открытом море без воды и
провианта… Если товарищи по несчастью
решили вами в связи с этим полакомиться,
то… будете ли вы свято соблюдать
заповедь, согласно которой лодку нельзя
раскачивать?
Предположим, что будете. Что вами из
возможных сценариев поведения выбран
сценарий №1, который можно назвать "альтруистическо-каннибалистическим".
Предположим также, что вы — не
индивидуалист-альтруист, готовый
накормить других своим мясом, а
руководитель Российской Федерации.
В этом случае граждане Российской
Федерации обязательно спросят себя:
а) Собираетесь ли вы кормить
товарищей по G-8 или G-2, G-20 или G-150
лично собой или ста пятьюдесятью
миллионами ходячих маленьких антрекотиков?
б) Не обменяете ли вы эти
антрекотики на что-то очень вкусное для
себя лично?
в) Нужно ли им такое политическое
руководство, которое не может предложить
ничего, кроме сценария №1?
Впрочем, почему я говорю "спросят"?
Не спросЯТ, а спрашиваЮТ. По всей стране.
И, между прочим, весьма и весьма
настойчиво.
В чем альтернатива? Уж, конечно, не
в том, чтобы нравоучения читать
со-лодочникам, решившим вами
полакомиться.
Альтернативный сценарий, он же
сценарий №2, таков. Вы говорите
страдающим от голода бедолагам: "Мужики,
у меня в руках динамитная шашка. И
прежде, чем вы меня начнете харчить, я
эту шашку взорву. Лодку нашу — не
раскачаю, а разнесу вдребезги. Вам это
надо?"
Мужики, конечно, скажут "не надо".
Почешут репу. И предложат вам на паях с
ними схарчить кого-нибудь, у кого нет
такой динамитной шашки, да и вообще
способности (а заодно и готовности) общую
лодку, знаете ли, раскачивать.
Подобное предложение одумавшихся
ваших со-лодочников мы назовем
эгоистически-каннибалистическим сценарием
вашего поведения (сценарий №2а). Вы
можете его принять. А можете не принять.
Сказать: "Нет, мужики, так тоже не
пойдет! Так не выживем. Сегодня его,
завтра меня. Сунетесь полакомиться кем-то
другим — я все равно шашку взорву".
Мужики тогда временно угомонятся. Спросят
вас, каков неканнибалистический сценарий
(сценарий №2б)? И вы его должны
предложить. А предложив и осуществив,
держать, тем не менее, свою динамитную
шашку на взводе. Следить за мужиками,
чтобы они у вас эту шашку не стибрили.
Под лозунгом всемирного разоружения,
осуществления договора по СНВ с
каким-нибудь очередным номером.
Вот так сообщество (так называемое,
мировое) самодостаточных "катастрофиков"-каннибалов,
плотоядно поглядывающих друг на друга и
сюсюкающих по поводу того, что нельзя
раскачивать лодку, превращается в
целостность (систему), способную к
антикризисной мобилизации.
Динамитная шашка нужна, чтобы задать
рамку. Одновременно — нужно цели задать,
иначе никакие "шашечки" не помогут. Ну, а
дальше уже — средства реализации целей,
мобилизация ресурсов под цели. И другие
компоненты, предоставляющие созданному
вами сообществу — знаете, что? Право на
кризис! Вы еще завоюйте это право!
Преодолейте каннибализм! Где каннибализм
— там нет целостности. Нет целостности —
нет иммунной системы. Нет иммунной
системы — невозможна мобилизация.
Невозможна мобилизация — невозможны ни
полноценный кризис, ни посткризисное
выздоровление.
Альтернатива кризису с его шансами
на выздоровление — катастрофа. Одна из
самых распространенных катастроф — это
катастрофа развала. Жила-была система, да
нагрузок не выдержала. Переехал вас
тяжелый танк… Это кризис?
А есть еще катастрофа регресса.
Много раз говорилось, что деньги — это
кровь экономики. Примем на вооружение эту
метафору. И рассмотрим ситуацию, в
которой социально-экономическому
организму не хватает для снабжения всех
своих органов этой самой экономической
крови. Всегда есть выбор — что отключить
от кровоснабжения, а что не отключить.
Этот выбор в разных обществах
осуществляется по-разному. В обществах с
разогнанной потребительской мотивацией
отключается от кровоснабжения все, кроме
брюха.
Вопрос на засыпку: что делал Ленин,
направляя ресурсы в 1918 году на
строительство Волховской электростанции?
Он направлял кровь в определенные участки
МОЗГА, предлагая реально голодным людям
еще туже затянуть ремни.
Что сделал Гайдар в 1992 году?
Диаметрально противоположное. Наука —
обременение, промышленность —
обременение… МОЗГ — обременение для ТЕЛА.
Страна превратилась в тяжелейшего
инсультного больного. Который с
напряжением выговаривает, что "Зенит —
чемпион". До Путина он и этого выговорить
не мог — просто мычал. Теперь он научился
выговаривать аж такие незамысловатые
фразы. Но уже это кого-то почему-то
пугает.
Модернизация? Кто-то рискнет назвать
ею переключение кровоснабжения с мозга на
желудок?
Модернизация? Перестройка, которую
сейчас совсем уж очевидным образом
собираются повторить, задала всему
регрессивное и именно регрессивное
направление. Если общество соглашается
считать все, кроме своего текущего
потребления (чечевичной похлебки, то
бишь), — обременением, то инволюционная
катастрофическая спираль гарантирована:
регресс — распад — распад — регресс.
Модернизация? Промышленники убили
идеологов, Гайдар — промышленников.
Типичная инволюционная катастрофика.
Между прочим, быть человеком как
обладателем разума — это обременение. И
вертикально ходить — тоже обременение.
Вообще быть — это обременение.
Модернизация? Модернизация
тяжеловесной и ориентированной на
сверхдержавную конкуренцию российской
промышленности потребовала бы новых
вливаний в саму эту промышленность и во
все, что вокруг этой промышленности было
сооружено (в науку, образование и так
далее). Это, в свою очередь, потребовало
бы от Ельцина и ельцинистов беспощадной
мобилизационной диктатуры, снабженной
мобилизационной же идеологией. А как
иначе? Деньги — это кровь экономики?
Кровью надо было питать либо текущее
потребление (ларьки) и онкологическую
опухоль приватизации, либо
промышленность, науку и все остальное.
Спасение промышленного, научного и иных
отделов мозга в организме под названием
Россия? Это отказ от приватизации и
антипотребительская диктатура.
Такая диктатура была и отвратительна
для Гайдара (а также Ельцина и других), и
проблематична вообще в условиях
разогнанных перестройкой потребительских
ожиданий. В условиях подорванных
перестройкой систем обеспечения
функционирования Идеального в нормальном
человеческом обществе.
Модернизация? Наверное, какие-нибудь
революционные гении могли бы рискнуть на
нее в 1992 году. Но, как говаривали герои
О`Генри, песок — плохая замена овсу.
Ельцин — плохая замена Жан-Полю Марату,
Гайдар — плохая замена Робеспьеру,
Бурбулис — не Сен-Жюст, и так далее.
Соответственно, никакой буржуазной
или иной революции при Ельцине (Гайдаре и
других) не было. И реформ не было. Было
же — политическое и иное выживание через
регресс. Особо пикантное в силу того, что
это осуществлял родственник Стругацких,
влюбленный в их творчество и идею
прогрессорства.
Катастрофа регресса — вот российский
мэйнстрим. Вы видели автобус, водитель
которого скользит по глиняной дороге,
набирающей отрицательный уклон? Если это
нормальный водитель, то он не плачет, не
молитвы возносит — он скрежещет зубами и
вертит баранку из стороны в сторону. Для
чего? Чтобы автобус не опрокинулся. Но не
более того.
Вот такой водитель (по фамилии
Путин) и рулил нашим автобусом в
последние восемь лет. Ельцин чуть не
завалил автобус. Путин — нет. В какой-то
момент водителю показалось, что крутая
трасса, по которой его автобус на самом
деле не ехал, а полз, выполаживается. Что
вот-вот автобус выедет на совсем пологую
лужайку, на которой цветут ромашки
инновационного развития. Что можно будет
остановиться, отереть лоб… Возможно, и
передать руль управления в другие руки…
Не успел водитель об этом подумать, как
трасса снова наклонилась под углом в
35-40 градусов. А регрессивная глина
стала еще более скользкой.
А чего хотят от водителя те, кто
направил автобус по подобной трассе?
Чтобы он вызвал инженеров, те
сконструировали и изготовили бульдозер,
бульдозер подцепили к автобусу, автобус
стал карабкаться наверх вместо того,
чтобы ползти вниз? Так это называется не
"управление в рамках регресса", а
"мобилизация под решение
контррегрессивных задач". Но для того,
чтобы мобилизовать что-либо под решение
контррегрессивных задач, надо признать,
что наличествующее — это регресс. Да,
отчасти удержанный регресс (автобус не
развалился, не опрокинулся, чуть-чуть
починены тормоза, сколько-то есть
горючего в баках). Но именно регресс!
ТРУСЛИВОСТЬ нашего
экспертного сообщества, нашей
околовластной интеллигенции в эпоху
Путина… Именно она привела к тому, что
регрессивное состояние тяжелого
инсультного больного, научившегося
выговаривать отдельные патриотические
слова, выдавалось за национальное
возрождение, выход России на качественно
новые рубежи, на которых она не
находилась никогда ранее. Я не собираюсь
перекладывать ответственность с властного
субъекта на околовластных записных
оптимистов. "Скажи мне, кто твои
придворные, и я скажу, кто ты". Но разве
не Чубайс восклицал с невероятным пафосом
о том, что наградой за тяжелейшие
гайдаровско-чубайсовские годы построения
капитализма в России является путинское
возрождение?
Так было путинское возрождение или
нет, господа новые антипутинисты? Когда
вы успели так "перезагрузиться" (крылатое
выражение Байдена)? Разве еще несколько
месяцев назад не говорилось о том, что
нынешний (а главное, завтрашний) уровень
процветания оправдывает лишения 90-х
годов, что мы, наконец, вышли из
губительной заданности, в которой
находились на протяжении столетия?
Столетия!
Я НЕ ЗНАЮ, кто и каким
образом избавляется от всяческой
адекватности как обременения. Наверное,
кто-то "принимает на грудь", а кто-то
ухитряется избавиться от данного
обременения в рамках здорового образа
жизни. Но то, что Немцов, Гайдар, Чубайс
и множество других персонажей с самой
разной (отнюдь не только либеральной)
идеологической ориентацией могут снять с
себя ответственность за регресс, только
избавившись от всей и всяческой
адекватности, — очевидно.
Путина можно обвинить во многом. В
том, что он не осуществил
контррегрессивной мобилизации. В том, что
не поменял классовую опору. В том, что не
сказал массам правду о регрессивном
фатуме той реальности, в которую массы
погружены. В том, что не возглавил
восстание масс. Не направил их
мобилизационную энергию в нужном
направлении. Уклонился от мобилизации
вообще.
Но, во-первых, не Немцову, Гайдару,
Чубайсу и другим обвинять в этом Путина.
Потому что, будучи последовательными в
этих обвинениях, они должны сказать: "Как
национальный лидер Путин отвечает за то,
что не казнил нас на гильотине, не
устроил массовой элитной репрессивной
ротации, не вырвал с корнем ростки всего
того, что мы посеяли! За это Путин будет
отвечать не по статьям регрессивного
Уголовного Кодекса, а по нормам
революционной законности! А мы рядом с
ним сядем на скамейку подсудимых".
Что ж, я уже слышу от наших бывших
социал-дарвинистов нечто вполне
социалистическое (по крайней мере,
лево-социал-демократическое). Может быть,
я дождусь вышеописанных ревтрибунальных
призывов от Гайдара и других. Но это
будет не борьбой с катастрофой, в которую
мы погружаемся. Это будет усилением этой
катастрофы за счет превращения в буйное
отделение Кащенко всего нашего "политикума".
Во-вторых, опираться на
контррегрессивные силы политик может,
если эти силы есть. В противном случае он
не политик, а социальный конструктор,
собиратель новых сущностей, создатель
новых смыслов. По странному стечению
обстоятельств, Путин оказался политиком.
В отличие от большинства тех, кто его
окружает. Они-то лишены политических
способностей начисто. Путин — неплохой
политик, исповедующий крайний прагматизм.
Но он не социальный конструктор. Он не
апостол Петр, не Франциск Ассизский и не
Конфуций.
Спросят: "А где конструкторы?"
Отвечаю. В условиях регресса все
субъекты контррегресса носят катакомбный
характер. То есть характер сетевой,
диффузный. Если кто-то и что-то такое
есть, то это "что-то" и "кто-то"
рассыпано по стране. В иное состояние оно
перейдет или по ту сторону катастрофы,
когда уйдет в песок небытия весь
многомиллионный псевдоэлитный "регрессиум".
Или в условиях организованной вопреки
всему контррегрессивной сборки, которую
власть, опомнившись и понимая, куда ее
волочет, все же решится осуществить. Но
это надо еще суметь осуществить!
Повторяю — власть можно и должно
обвинить в том, что она не реализовала
проект "контррегресс". Но для того, чтобы
осуществлять подобный проект, проблема
регресса должна находиться в фокусе
общественного внимания. Говорилось же (не
только властью, но и самой разной
интеллигенцией, не слишком-то, честно
говоря, от власти зависимой) о другом. О
национальном возрождении. О новом
патриотизме процветающих людей. Ну, и где
теперь этот патриотизм, да и это
возрождение тоже?
В-третьих, власть обусловлена
классовой природой общества. Преодолеть
свою классовую природу власть, конечно,
может, но это суперэкзотика. Может быть,
к ней и надо сейчас апеллировать. Но
только надо понимать, что ни Рузвельт, ни
азиатские модернизаторы не перечили
классу, а исполняли классовый заказ на
мобилизацию ради развития. В России нет
класса, способного что-то подобное
заказать. Нет ни класса эксплуататоров,
ни класса эксплуатируемых. Класс
определяется, исходя из собственности на
орудия и средства производства. Воровская
фомка — это что такое? Это орудие? Или
это средство производства? В регрессе нет
формаций, нет укладов. Есть субуклады —
колонии паразитов, питающихся накопленным
в предыдущий нерегрессивный (как кому-то
это ни обидно, но советский) период. Кто
создавал такую регрессивную социоэлитную
ткань? Те, кто организовали регресс
(смотри выше). Путин как-то эту ткань
структурировал. В чем его обвиняют наши
либералы? В том, что он не вооружился
скальпелем и не стал вычищать такие
множественные элитные гнойники? Ну,
предположим, я его за это осуждаю. Кто
еще готов подписаться под подобным
осуждением? №1 — Кургинян. Подписываюсь.
№2 — Гайдар? №3 — Немцов, и так далее?
Регрессивный инсультный больной по
фамилии "общество" напрягается, пускает
несколько пузырей и выговаривает с трудом
что-то по поводу губительного для страны
ущемления Путиным демократии…
Можно не знать теорию катастроф, не
будучи математиком, или забыть ее. Но
нельзя, будучи гуманитарием, не понимать
существа и роли реальных демократических
процедур. Не понимать, что формальное
сходство между демократией античных
полисов и демократией эпохи Модерн — это
в лучшем случае завлекаловка для попсы.
Да, демократия эпохи Модерн — это великое
изобретение. Но в чем великое? В том, что
преодолевает накопление ошибок. В этом и
только в этом! Вот почему каждый, кто
подрывает механизм демократии, парализует
реальную политическую конкуренцию,
осуществляемую по определенным
демократическим правилам, — губит свою
страну. Диктатура может быть временным,
горьким и опасным лекарством. Если кто-то
считает, что я могу стать певцом
диктатуры ради диктатуры, то этот
"кто-то" меня опять с кем-то путает.
ЛЮБАЯ политическая монополия
рождает у группы-монополиста ложные
представления о своем величии, своей
непогрешимости. Возникает культ личности,
множество вытекающих из него соблазнов.
Накапливаются ошибки. Никакая, даже самая
безупречная, экспертиза не может заменить
парламентской политической борьбы. Потому
что эксперта можно выслушать и послать
вон, а с политическим противником нельзя
не считаться. Не будешь считаться — он
(если демократия не раздавлена) тебя
накажет. Лишит власти самым мягким и
потому самым лучшим из всех возможных
способов — через конституционные
демократические процедуры.
Итак, демократия эпохи Модерн — это
великое изобретение, позволяющее избегать
накопления ошибок, а значит, и катастроф.
Но констатация того, что это великое
изобретение, не должно мешать нам задать
тот вопрос, которого боятся все, а
особенно либералы: ЧЬЕ ЭТО ИЗОБРЕТЕНИЕ?
Как только мы задаем этот вопрос,
выясняется, что демократия Модерна (в
отличие от античной, которая к этой
демократии никакого отношения не имеет)
является изобретением правящего
буржуазного класса. Этот класс сумел
кое-где (там, где он оказался наиболее
зрелым и дальновидным) создать и
поддерживать очень сложную, я бы даже
сказал, невероятно сложную
демократическую политическую машину.
Почему правящая партия и оппозиционная
партия в борьбе за власть не переходят
какие-то рамки? Да потому, что как только
они их перейдут, машина перестанет
работать. А точнее, станет работать на
разрушение. Из бесценного средства борьбы
с ошибками демократия тогда станет
средством обеспечения корыстной свары
борющихся кланов. Элит в кавычках,
которым наплевать на то, совершает ли их
противник ошибки. Им бы до горла
противника добраться — любой ценой.
Известный анекдот гласил: "Если у
них нет денег, пусть не строят свой
социализм". Перефразировав, мы вправе
сказать с горечью тем, кто соорудил на
скорую руку постсоветское общество: "Если
у них нет класса, пусть не строят свою
демократию". Во что вырождается
демократия в условиях недееспособного
господствующего класса, мы знаем. Мы
знаем также, что существующий в России
социоэлитный субстрат — это даже не
класс. И потому бессмысленно рассуждать о
его большей или меньшей дееспособности.
"Был класс да спекся!" — с горечью
говорили "белые" в 1917 году и
впоследствии. Но там-то он хоть был. А
сейчас его нет и в помине. Нет социальных
субъектов для полноценной демократии,
демократии избавления от ошибок — а
власть реализовывать надо… Как? Это
известно по мировому опыту. В таких
случаях всегда происходит замена
социальных субъектов — политическими
псевдосубъектами. Это неумолимый
социальный закон, выполняющийся во всех
недомодернизированных или неадекватно
модернизированных обществах. И уж совсем
безжалостно выполняющийся в обществах
регрессивных.
Классовые ноги у нашего наспех
сооруженного "буржуазиума" подкашивались?
Подкашивались, да еще как! С годами не
меньше, а больше. Чубайс много мог бы
рассказать о том, как они подкашивались и
в 1996 году. А в начале XXI века наш так
называемый господствующий класс совсем уж
позорно и сокрушительно выявил свою
мелкотравчатую, трусливую
ларечно-комсомольскую сущность, не
совместимую с претензией на роль
господствующего класса. Мы что, не
видели, как именно подкашивались тогда
классовые ноги? Мы что, не знаем по
мировому опыту, что когда классовые ноги
так подкашиваются, то либо падают (в
пропасть безгосударственности), либо…
Либо хватаются за бюрократические
костыли. А что происходит, когда
хватаются за бюрократические костыли,
тоже общеизвестно. "Ахти, охти,
коррупция!" Деньги должны быть
национальной идеей, а коррупции быть не
должно?..
Коррупция? Ни под каким микроскопом
нельзя обнаружить различий в этом вопросе
между теми или иными сегментами
существующего "политикума". Каждый, кто
готовится разыграть пакет обличений в
чей-то адрес, — пусть ждет, какой именно
ответный пакет обличений разыграют против
него.
"Скованные
Одной цепью,
Связанные
Одной целью…"
У меня есть масса претензий к
нынешней власти. И — больше права их
высказать, чем у тех, кто сначала
соорудил определенную реальность, а затем
возмутился по поводу того, что эта
реальность задает правила игры. А как она
может их не задавать? Вы хотите сменить
реальность? Я согласен. Предлагайте, как
ее менять и на что. Но вы ведь не хотите
менять реальность. И правила игры вы
менять не хотите. Вы хотите выигрывать и
обижаетесь, когда проигрываете. Вы,
проиграв, затаиваетесь и ждете
возможности отыграться. Отыгрывайтесь,
ради бога! Никто не против. По любым
правилам, кроме одних — перестроечных.
Но именно по этим правилам и
собираются сейчас играть очень и очень
многие.
10 февраля 2009 года вышла весьма
знаменательная статья Бориса Немцова
"Диктатура или перестройка". В конце
статьи Немцов выдвигает единственный
возможный позитивный политический
сценарий, прямо называя этот сценарий
"перестройка-2" и конкретизируя, что речь
идет об очень благом сценарии, в рамках
которого Медведев отправляет в отставку
Путина.
Другой, суперпагубный, по мнению
Бориса Немцова, сценарий, — это
установление диктатуры в условиях, когда
Путин освобождается от Медведева.
О "перестройке-2" я сказал в цикле
статей "Медведев и развитие" примерно за
восемь месяцев до Бориса Немцова, когда
всем казалось, что какая там перестройка!
Тишь, гладь, да инновационная благодать.
Я исходил тогда из той самой теории
катастроф (катастроф регресса, распада и
т.д.), которую еще раз в этой статье
описал читателю и которую излагаю на
протяжении многих лет. Я применял
неоднократно эту теорию, делая
политические прогнозы. И прогнозы эти
сбывались не потому, что я как-то особо
предвижу будущее. И не потому, что я это
будущее делаю. А потому, что когда есть
правильная теория, то и прогнозы будут
правильными. Научитесь делать прогнозы,
исходя из верной теории, и перестанете
попадать пальцем в небо.
В конце концов, совершенно не важно,
прочитал ли Немцов в какой-то моей
давнишней статье о "перестройке-2",
изобрел ли этот термин сам, или ему этот
термин был подсказан.
Важно, что восемь месяцев назад,
когда я предсказал "перестройку-2",
исходя из все той же теории катастроф и
регресса, считалось, что мы от перестроек
навсегда гарантированы. А теперь слишком
многие (как я покажу далее, отнюдь не
один Немцов) начинают не только
признавать наличие "перестройки-2". Эту
"перестройку-2", которую я назвал
абсолютным злом и абсолютной же гарантией
гибели моей Родины, начинают воспевать и
накликивать. Причем не только либералы,
но и представители совсем других
идеологических и политических
направлений.