ГЛАВНАЯ

ДНЕВНИК ПОЛИТ. КОММЕНТАРИЕВ

ДНЕВНИК ЛИТ. КОММЕНТАРИЕВ

ДНЕВНИК ФИЛ. КОММЕНТАРИЕВ

МОЙ БЛОГ В ЖИВОМ ЖУРНАЛЕ

 

Тройка, шестерка,  туз   и  примкнувший  к  ним  главред «Континента»

                                                    1.

     В  конце   прошлого   года  в  журнале «Континент»   появилась  статья   «Вперед   нельзя  назад»-http://magazines.russ.ru/continent/2009/141/aa10.html.  Я  не  стал тогда  ее  читать,  поскольку  к  тому   времени   у  меня  уже  сформировалось     собственное  представление -  http://vsurikov.ru/clicks/clicks.php?uri=novpol/p20090922medved.htm

 -  о программном  письме  президента  Медведева,  и  я  не был  уверен  в  том,  что    статья  из  «Континента»     это  представление    как-то  скорректирует.  К   тому  же  среди  авторов      был   Ю.  Афанасьев,   а   я       достаточно  внимательно  смотрел   его    относящуюся  к  началу        2009  года   работу, «Мы  не  рабы  ?..»,      и  у   меня  сложилось   отчетливое   впечатление,  что  в  своем   моделировании   исторического  бытия  России Ю.  Афанасьев   пребывает   в  аномально  значительной   зависимости  от  своих         первоначальных   установок.

   Такая  зависимость  сама   по  себе,   в  принципе,  нормальна, естественна -  любое   исследование, описание   требует   выбора   системы  координат,   а  это  и  есть   первоначальные  установки.   Но   эти  установки     не   могут  быть  произвольными -  проблема  (   одновременно  это   и  залог  успеха  исследования)    заключается   том,  чтобы   выбрать  внутренне  присущие   исследуемому   объекту  или  явлению     установки.  Очевидно,  что   мы  не  получим  приличного    результата,  ну,  например,   при описании  истории Индии,  если  в  качестве     системы координат   возьмем  набор  ценностных   установок  какого-нибудь  африканского   племени.   Не  будет  успеха   и  в    том   случае,   если  мы  начнем   вымерять   Индию   и   одним  из   европейских   стандартов.   Иллюзорными  окажутся  наши  надежд  на   адекватность  исследования   даже  в   таких,  казалось   бы,   естественных   комбинациях,  как   описание  России   во   западно-европейской   установке,  и,   соответственно  наоборот,   Западной  Европы  -  в  установке  российской.   Уж  если  их   сравнивать  и при  этом   рассчитывать   на  что-то,  то   остановиться, в  качестве    исходной установки,  видимо,  следует  на христианской(евангельской)   системе   ценностей.

  Так  вот,   Ю.   Афанасьев   в   работе «Мы  не  рабы ?..».    как  раз  и  занимается   тем,  что   вымеряет   Россию   чуждым  ей   -  западноевропейским  - стандартом.   Причем,   установка    эта    запрессована   в   его    сознание    жестко,  незыблемо,  бескомпромиссно.   Именно  отсюда,  по-моему,  этот   странный  и  страшноватый   эффект:   он  прав  в  подавляющем  числе  своих  оценок  и  характеристик   частностей,  отдельных  сторон  российского   бытия, но   в  целом   -    заблуждается   катастрофически.     Приспособив    западноевропейскую   оптику, он  с   поразительной      достоверностью    описывает   деревья.  Но  леса  -   не  видит.

     Эффект, между  прочим,   довольно-таки  распространенный. Причем  ни  с    интеллектуальным   уровнем,  ни  с  уровнем   таланта  он  никак     не   связан.  Все  дело    в неудачно   выбранной   установке.  Классический,  можно  сказать,  пример  на  этот  счет  -  Толстой  и  христианство.  В.  Розанов,  анализируя   их  непростые  отношения  как   раз  и    упоминает  этот  образ  « деревья-лес».

  Я не  собираюсь  останавливаться  более  подробно  на  этой   работе  Ю.  Афанасьева  и   демонстрировать   чуждость   используемой  им  установки  для   задачи  описания  российского  бытия. Я  здесь  говорю  лишь  о  впечатлении,  которое осталось  от   той  работы    у  меня: безжизненная,  омертвляющая    концепция.    Отсюда  и   настороженное  отношение  к   тому,  что  появилось в   «Континенте».  Даже   несмотря   на  то,  что   Ю.А.   призвал   себе  на  помощь   еще   двух   докторов  наук.

   Честно   говоря,  я   не  стал  бы    читать  и   те  материалы, которые  были  опубликованы   в  последнем   номере  «Континента»  (http://magazines.russ.ru/continent/2010/144/)

- три    жестких    отклика  на «Вперед   нельзя   назад»  и  вразумляющая  отповедь   главного  редактора    журнала   И.   Виноградова.   Если   бы  среди   откликнувшихся  не  обнаружил    бы  фамилию   И.  Роднянской,  которая   принадлежит к   числу  авторов,  читаемых  мною  обязательно.     После  ее  статьи  пришлось  читать,  и  очень  внимательно,  всю   континентскую  подборку  и, естественно,  «Вперед   нельзя  назад». 

                                                 2.

   Как   и   следовало   ожидать,  в  статье   написанной  тройкой  докторов  в  полной   мере   воспроизведена та методология     Ю.Афанасьева,   о  которой  шла   речь   выше.

В   чем   суть  этой  статьи?   Она  предельно  проста    и   очевидна.   Наивный   российский  президент   зовет  Россию  к   модернизации.   Но  модернизация  России  -     затея пустая,  поскольку      в   основании  этой  страны    лежит    нечто    (русская  система?..  русская культура?.. ),    модернизации  не  подлежащее  в  принципе.  Это  нечто    и     охарактеризовано  в   статье  -  пространно,  сумбурно,  смачно,  зло,  ненавистно…   Практические же  рекомендации   тройки докторов   сводятся   в  общем-то  к   рекомендациям  того   философически  настроенного сантехника   из  советского  анекдота,  который    после   осмотра   сливного   бачка   глубокомысленно  изрек:  « Ничего  исправить   нельзя  -  нужно   менять   всю  систему».  Но   тот  радикально   настроенный    сантехник    был   все-таки  из   числа   умеренных   -  он   вел  речь  лишь  о     советской   системе.   Реанимационная          бригада   из  «Континента»  настроена  куда  более бритоголово (  выразимся  именно  так,  чтобы  показать  степень  экстремизма   их  настроя):    они   тащат  на  плаху    уже  все   русское -  без  разбора.

   Самое же   интересное   заключается   в   том,  что   тройка   права.   В   рамках  принятой  ими   установки -  мерим  Россию  западным штангельциркулем  -  они  правы  стопроцентно.    Как  в   части    характеристики  России  -  она  при  такой   методе   обмера   и  должна  выглядеть  ужасно,  непристойно,  безнадежно  и  дико.   Так и  в  части  перспектив   ее  преобразования.   Эти  три   доктора   абсолютно  правы:   никакая    ЗАПАДНАЯ    модернизация   России  (  а   господин  Медведев     ее     в  этом   направлении    как   раз    и   пытается       тянуть ),  к  счастью  (  как  для   России,  так   и  для    всего   мира)   пока  еще невозможна.   Если  она и   будет  модернизироваться,   то  на   свой манер.

  Западная  пред-установка   трех   докторов наук   настолько   очевидна,  что  нет  смысла  ее  демонстрировать.  Но  на  одном  месте их  работы   следует   все-таки  остановиться.    Авторы  статьи  отнюдь  не   голословны,  когда   заявляют   о    полной    безнадежности  России   в  деле  ее  цивилизованной (по  меркам  Запада )  модернизации.  Они  ищут  истоки    этой   безнадежности,   ищут   на   метафизическом   уровне.   И  в  связи  с  этим цитируют  С. С.  Аверинцева.   Репутация    Сергея  Сергеевича   настолько   высока,  что цитата  из  его  работы  «Византия  и  Русь :  два  типа  духовности »,   действительно,   обретает  силу   очень  убедительного   аргумента.

Но  я  предлагаю сравнить приведенную  в  статье    цитату  и   первоисточник. И  не  просто  сравнить,  а    в  оправе     окружающего   текста   -    в  контексте. (Статья  С.  Аверинцева   в  Интернете   отсутствует,  поэтому   придется  выписывать   длинные     цитаты ).

Вот   текст  из  статьи     тройки :

«Человек как творческое начало в Европе изначально посредине. Иное дело в России, где он постоянно между двумя противоположными полюсами и смыслообразования, и социальной практики, и психологического напряжения. Российскому сознанию, в отличие от западного, присуще метание между крайностями, неразработанность срединного поля и т. д и т. п. Отринутый на словах гностическо-манихейский дуализм был унаследован от Византии и глубоко пропитал православную культуру на всех уровнях. Он проник во все ее поры и клеточки, бесчисленно размножился, спроецировался во все срезы культурного пространства и стал источником бесчисленных конфликтов и коллизий. Здесь и неснимаемый дуализм веры и разума, мира должного и мира сущего, и — прежде всего — добра и зла. Здесь же дуализм власти и подвластного, оппозиция богоизбранной империи и ее варварского (бесовского) окружения и т. д. и т. п. Для византийца вселенная распадалась на два резко обособленных мира: мир чувственный и мир духовный. Первичным и подлинно сущим было духовное. Аналогичная двойственность проявлялась и в человеке, тоже распадавшемся на духовное и материальное начало. Чувственная природа человека трактовалась как нечто вторичное; при соприкосновении с нею душа была подвергнута осквернению. Бог был далеко отнесен от мира, мир же представлялся тупиком, из которого нет выхода.»

Вот как писал об этом С. Аверинцев: Католическое мировоззрение делит бытие не надвое (“свет и тьма”) — а натрое: между горней областью сверхъестественного, благодатного, и преисподней областью противоестественного до поры до времени живет по своим законам, хотя и под властью Бога, область естественного <…> Русская духовность делит мир не на три, а на два — удел света и удел мрака; и ни в чем это не ощущается так резко, как в вопросе о власти. Божье и Антихристово подходят друг к другу вплотную, без всякой буферной территории между ними; все, что кажется землей и земным, — на самом деле или Рай, или Ад...»

Двух- и трехзонная структуры культурного космоса — вот где кроется принципиальное различие восточного и западного христианства (и здесь и там, разумеется, речь идет не более, чем о доминантах). На этом основании выкристализовывались две альтернативные модели мира в рамках внешне единой христианской доктрины. А результатом воплощения этого сценария явилось складывание двух систем мироощущения, двух альтернативных картин мира, двух культурно-цивилизационных ареалов с отчетливо выраженным и устойчиво воспроизводимым системным качеством.»

     Нет  слов,  сильный,  убедительно  звучащий    текст. Два   мира    перед  нами -  разумный   уравновешенный,  терпимый  мир   западный   и  вечно  давящийся  двумя  крайностями, мечущийся    между  ними  мир  восточный,  русский.    И,   по  замыслу   авторов,   даже  последний   идиот, наверное,  прочтя  этот   кусок, должен,    наконец,   уразуметь:  нет   на  востоке   другого   выхода,  кроме   как  выскочить   из   тисков этого  проклятого(      окончательно   отвергнутого   и  даже прОклятого     современной  жизнью )  дуализма  и  начать  создавать  в   своем  мировосприятии    что-то   наподобие   западно-католического    буфера.      Если    создадите,  то     вместе   с   ним   в  качестве    бесплатного   бонуса   получите, наконец, и  возможность   к   модернизации...

  А  вот   что   написано  у   Сергея  Сергеевича:

« Расставшись с чистым августинизмом во времена Аквината, католическое мировоззрение делит бытие не надвое  («свет» и «тьма») - а натрое: между горней областью сверхъестественного, благо­датного, и преисподней областью противоестественного до поры до времени живет по своим законам, хотя и под властью Бога, область е с т е с т в е н н о г о.  Государственная власть принадлежит именно этой области; только еретик способен видеть в ней устроение диавола, но попытки неумеренно сакрализовать ее тоже неуклонно осуждались. Если сосуществование природного, как еще-не-благодатного, с благо­датью – з а к о н н о, дело теологни - урегулировать отношения между той и другой областью, выяснить их границы. Это значит, что к а ч е с т в е н н о е различие между на­силием и ненасилием оказалось сведено к  к о л и ч е с т в е н н о й проблеме меры, к арифметической задаче, которую всегда можно попытаться решить.

Интересно, что по-латыни есть слово, играющее важную роль в католическом нравственном бого­словии, но совершенно непереводимое на русский язык. Это слово - clementia; его нельзя переводить, как это обычно делается, словом «милосердие» хотя бы потому, что «милосердие» - точная калька другого латинского слова - misericordia. Clemen­tia - это именно не милость и не жалость, не движение сердца, а нечто иное; недаром Фома Аквинский совершенно основательно видит в ней частный вид  доброде­тели "умеренности». Имеется в виду такой случай, когда носитель власти какого-либо рода, практикуя эту власть, иначе говоря, практикуя насилие, ограничивает это насилие пределами абсолютно необходимого, щадя каждого, кого он может пощадить без урона для своей власти, ограждая себя от безудержности, от того, что Августин назвал похотью власти. В этом больше выдержки, самоуважения, чувства меры, чем доброты. Разумеется, слово clementia характеризует по католической системе область «естественного", лежащую между адом жестокости  и благодатью христианской любви. У любви нет меры, мера любви есть безмерность, как сказал Бернард Клервос­ский; но самое существо «клеменции» - в исчислимой мере.

Более чем понятно, что по-русски такого понятия нет. Русская духовность де­ лит мир не на тpи, а на два - удел света и удел мрака; и ни в чем это не ощущается так резко, как в вопросе о власти. Божье и Антихристово подходят   друг  к  другу  вплотную, без всякой буферной территории между ними; все, что кажется землей и земным,- на самом деле или Рай, или Ад; и носитель власти стоит точно на границе обоих царств. То есть это не просто значит, что он несет перед Богом особую от­ветственность,- такая тривиальная истина известна всем. Нет, сама по себе власть, по крайней мере власть самодержавная,- это нечто, находящееся либо выше человеческого мира, либо ниже его, но во всяком случае в него как бы и не входящее. Благословение здесь очень трудно отделить от проклятия.»

   Здесь   те   же   два   мира,   но  в  отличие  от   текста  тройки  преимущества   западного  мировоззрения  далеко,   очень  далеко,   не  очевидны.   Потому  что,  если  исходить   из  текста   С.  Аверинцева,  то   выбирать  при   сравнении     Запада  и  Востока   придется   не  между гуманной   уравновешенностью  и   терпимостью,  с  одной   стороны,  и  диковатой,  всегда  неопределенной,   очень  неустойчивой   и  всегда  ускользающей  от  обмера  безудержностью,  с  другой.    А   между  возможностью   исчислять  соотношение   между   добром   и  злом -  взвешивать  их  на  весах  закона.  И   потребностью    бескомпромиссно  разделять     две  эти  сущности.

     С   точки  зрения  задач  текущих,  сегодняшних   возможность  исчислять     -  несомненно, вне  всякой  конкуренции.    Но  если  задуматься  о   перспективе,  то   начинаешь  отчетливо   понимать, что   оставленный  без  внутренней  потребности  бескомпромиссно    разделять  добро  и  зло,  без   всех  тех  институтов,  которые  ориентируют   людей   на  эту   крайность, поддерживают    в них  эту  потребность,  человек    со  временем   натаскает  в  эту   зону  -   зону  клеменции,  -    на  эту  нейтральную  полосу такого,   что,  в  конце  концов,  сам  себя   и     уничтожит.  

   Двадцатый век на  примере  западной   версии христианской  цивилизации  это  наглядно  и продемонстрировал.   Секуляризация  сознания, юридизация  бытия  и   тотальная   абсолютизация  института  прав   человека…  Эти  три  процесса   шли  параллельно,  стимулируя   друг  друга  и  увеличивая    заложенную католичеством    буферную   зону     с  такой   скоростью,  что  она  успешно  вытеснила    естественные   представления  о   добре  и  зле   в число   маргинальных.

   Может   быть,  на   этой   нейтральной   полосе   человеку  и    в  само  деле  жить   стало   легче. Но   только     не  человечеству  -  на   нейтральной   полосе  оно  обречено. Буферная   зона,  пред  которой    с   таким   почтением    преклонили   колена   три  доктора   наук, поглотит   его  как  трясина.
       Подробно С.  Аверинцев в   своей   статье   феномен   буферной   зоны     не исследовал,  а  исследовал  бы,  то  непременно   подчеркнул      диффузный    характер   этой  зоны.  Скорей  всего,     она   все-таки   не   выстроена,  она  -    постепенно,  самопроизвольно сложилась  - по  мере
третирования,  а  затем   и  подавления   на  Западе,   заложенной  в  Евангелии   этой  потребности   бескомпромиссно   разделять     добро   и   зло.   Что  и  определило,  в  конце  концов,    раскол  христианского   мира.   А   западная    редакция   Символа    Веры    лишь зафиксировала   этот  раскол   -   была   не  причиной,   как   утверждает    тройка,   а  всего  лишь   следствием.

Византия    же  эту   потребность  взлелеяла.  И   она  очень  хорошо  легла  на  вдохновенную  восточнославянскую душу...

   Обращаясь   к  этой  статье  С.  Аверинцева,  ссылаясь  на  нее,   нельзя   упускать    из  виду,   что  главная    тема   в  ней,  это  русская  духовность,  русская  святость,  русские   представления   об    идеальности,  если   угодно.   В связи   с  этим   у  него  и  появляется   тема  сравнительного  анализа  православия  и  католичества.  С.  Аверинцев подчеркивает,  что   на  глубинном  уровне различий   в  святости   у  католиков  и  у  православных  нет.   Но на  поверхностном  они   появляется,  потому,  что  на  Западе  идет,    и  идет в  немыслимых   для  Востока    масштабах,  опосредование  глубинного   уровня  «поверхностным  уровнем  учтивости   и  контракта.»

  Утилитарность  «морали  контракта»  и   чистота     идеальности…   Вот  то    различие   Запада и  Востока,  которое   специально  С.  Аверинцевым   не     подчеркивается,  но  которое    с  очевидностью  проступает   в   этой его   работе. Оно    фактически   и  исследуется  им  на  различных  смысловых   и  исторических   уровнях,  и   даже   в   таких   формах  его  существования, как  отдельные течения  в  православии.  И, возможно,   потребуется   всестороннее,  углубленное   осмысливание   именно  этого  различия  при      обсуждении  и  разработке     серьезной   программы   русской   модернизации. Не     расширение  диффузной   зоны  между   добром   и  злом на  западный  манер   должно   быть    выбрано   в  качестве  опорной   идеологии    русской   модернизации,  а       сохранения  чистоты   русской    идеальности...  

 

    Мне    кажется,   что  понимание, или   хотя   бы   признание,  того,  что    особенности  исследования         тройки    докторов наук  определяются   исключительно  некорректной,  чуждой   такому    цивилизационному   явлению,  как  Россия,       установкой   и  открывает  возможность     разобраться    в  противостоянии   И. Роднянской   и  И.  Виноградова.   Последний   упрекает   И. Роднянскую    в   том,  что  она  не     пожелала   вникнуть   в  суть  подхода   тройки  авторов   и   потому  не  столько  анализирует  их  работу,  сколько  импровизирует  на  темы   отдельных,  выхваченных   из нее    положений…  И.  Виноградов,  скорей   всего,  в этих   упреках   не  очень-то   и  далек  от  истины.    И.  Роднянская,  видимо,   просто  не  захотела  вникать  в  тройственную  концепцию.  Она,  несомненно, разглядела ложную   установку   авторов  и,  преодолевая  вполне  естественное   омерзение,   делает то,  что   делает (http://magazines.russ.ru/continent/2010/144/ro17.html):  облачившись  в  специальный   костюм   и   держась  на  почтительном  расстоянии,     выдергивает  манипулятором   из  статьи  особо  дурно пахнущие     скабрезности  и   демонстрирует  их.  И   упрекать  ее   за этот  сугубо  гигиенический  подход   к  статье трех   докторов     просто  негуманно.

                                                  3

    Так  уж   сложилось,    что  мне    в  этом  году   пришлось  очень  плотно    заниматься     тусовкой,      которая   активно,  вдохновенно,  с  ликованием   вытирает  ноги  об  Россию;   и   которая    чрезвычайно     активизировалась   в  последнее  время.   Я  это  связываю,    в   частности,   и   с  усиливающимся   в  России  противостоянием  Церкви    в  лице  Патриарха   Кирилла,  и  нашего  двуглавого  носителя  высшей   исполнительной   власти.  Внешне   это  противостояние  практически  незаметно.  Но  вслушайтесь   внимательно в  проповеди    одной   стороны   и  в   речи   другой.   И  полярность  их  усилий   станет  очевидной.  Опереться  на  традицию  и,   осторожно   прививая   на  нее  новое,   развивая  общественную  самодеятельность,  медленно  идти вперед…  Или  отринуть  традицию,  отряхнуть  ее  прах  с  наших  ног   и   -  рысью    в     западном   направлении…   

   Среди  объектов  моего  внимания  оказались   и  П. Лунгин  со  своим     «Царем» (   http://vsurikov.ru/clicks/clicks.php?uri=2010/p20100120lungin.htm),       и А.  Янов( http://vsurikov.ru/clicks/clicks.php?uri=2010/p20100212janov.htm),  быть  может,   самый   благородный  из  них,   который  не     вытаптывает  все  русское без  разбору,  не  паскудит   его,  а показывает,  что  во  многих  социальных  идеях  Россия   еще   пять  веков  назад   шла   на  полноздри  впереди   Запада,   и  сама   все     хорошее   в  себе   до-истребила.  

   Впервые   призыв   изгнать  из  себя все  русское,  традиционное,  а  еще   лучше   выблевать  его  из  себя,  я   услышал  из  уст    Никитиного  брата    Андрона (  смотри  об  этом   здесь  -   ).   Но,  как оказалось,   он  -    вторичен.  Он  лишь  шестерка  на  фонhttp://vsurikov.ru/clicks/clicks.php?uri=2010/2010p0710opas3.htmе того,  что  еще   в  прошлом   году    изложила    тройка  профессоров.
     Итак, о  тройке   я  высказался.  О   шестерке  -  писал.   Уделил  должное   внимание   и     пиковому   тузу      отечественного   ТВ     господину   Познеру (http://vsurikov.ru/clicks/clicks.php?uri=2010/2010p0728pozner.htm).

  Остается  последняя из  крупных   фигур   -  примкнувший   к  ним   главред   «Континента».

 Огромная    статья И.Виноградова  в   его  собственном   журнале (http://magazines.russ.ru/continent/2010/144/vi22.html),   если  отбросить  две   последних   главки завершающего   раздела,  где он,    как   мне   показалось,   сводит   какие-то   давние   счеты  с  И.  Роднянской(  стиль,  исключительно   стиль   этих  главок     заставляет  предполагать  подобное  )  в  целом  производит  впечатление    нормальной   работы.
     Очевидна     и  та    задача,  которую   сразу  же  ставит перед  собой   автор:    структурировать       взвинченный,  взлохмаченный текст,  написанный   тройкой  и  тем  самым    сделать его более   убедительным, а значит,  поставить  на  место   оппонентов.       Однако,    задачу   эту    И.  Виноградову     решить   так  и  не   удается. 
 
  Почему   и  попытаемся      ответить.

  И. Виноградов    очерчивает    в    статье  тройки   пять     проблемно­-концептуальных блоков.  Первые  четыре   выглядят   следующим  образом:

1.  Суть     тяжелейшей болезни  России   заключена   в   русском  типе  культуры,    в русской    цивилизации  - в  русской  системе.   Главные  же, инвариантные  во  времени   и  определяющие    смысл  особенности русской  системы   сводятся  к   следующему: «катастрофический разрыв между властью и подвластным ей народом»  («ордынское» всесилие власти»   и  народ «развращаемый патерналистской иждивенческой зависимостью  от … власти»); «раскол между косной архаикой … устройства российского социума, … и постоянной необходимостью модернизации»;«идеология особой исторической призванности и роли России в мире»   и,  как  ее  следствие,   «гремучая  смесь, с одной стороны, неизбывных имперски­-державных амбиций и устремлений России, а с другой — столь же постоянного агрессивного изоляционизма»

2. Состояние   современной   российской  власти  и  современного  российского общества      как    современная   стадия «неизбывной русской болезни»:  «античеловечная власть, научившаяся расширять и «модернизировать» свое ордынское насилие, и подданное ей население, приученное и умеющее адаптироваться и к такому насилию, позволяющее делать из себя манекены и имитационную общественность»

3.  Модернизация   современного  российского  социума  обречена,  как  и все  другие прежние  попытки,   внешне  удачные,  но не  затрагивающие    сути  русской   системы.  Современная      власть   лишь  усугубила        болезнь: ничего   светлого  -  тотальное  воспроизводство  ордынщины.  

4.   Вывод:   «Как наличная социокультурная и геополитическая системная целостность, … Россия не трансформируема и, соответственно, не модернизируема. Такая болезнь проходит только вместе с пациентом. …Эту умирающую «русскую систему» бессмысленно пришпоривать …русская империя уверенно идет по пути распада.»

     Нет  слов,     четкое  выделение этих    четырех  блоков,  как  и всякая    систематизация,    идет  на пользу   статье  тройки.  Четвертый  блок самостоятельного  значения,  как  и   любые   выводы, не  имеет,  поэтому  на  нем  останавливаться  не  будем.   Что  же   касается   первых  трех,  то они  несут  совершенно   четкую  интерпретационную   нагрузку.  Это     заметно  даже  по  второму  и третьему,  казалось  бы,    чисто   информационным    блокам.   А  где   интерпретация,  там  ищи  исходные  постулаты,  или     исходную    установку.  Она     и  проступает   в  первом   блоке, где   опорные   признаки  русской  системы   выделены  авторами  с  помощью    обмера  этой   системы  по   западноевропейским  ценностным   установкам.  То  есть  ситуация   аналогичная   той,  о  которой  шла речь  при оценке   статьи   Ю. Афанасьева  «  Мы   не  рабы?..».   Увеличение   количества  докторов   среди авторов   концепции     к  каким-либо  качественным   сдвигам,  увы,    не  привело.

   Этот  методологический  дефект,  несомненно,  чувствовали   сами  авторы.  Он стал просто  очевидным  после   виноградовской  попытки структурировать   материал.  Возможно,  именно  поэтому И.Виноградов    счел  необходимым   выделить    в   самостоятельный (   пятый)   блок  статьи  тему   «корни  российской   болезни», подчеркнув,  правда,  что  обстоятельно  она  в  статье  не  исследована.  Намерение  И.  Виноградова   понятно:   он  хочет  показать,  что  авторы   пытаются    рассмотреть  проблему  и  в   некоторой  обобщенной  системе  координат  -  из  установки,  допускающей    сравнение   России   и  Запада   в  независимом  друг от  друга   положении. 

 В   качестве   же   свидетельства   такой  попытки  у  тройки    дается    та  самая ссылка …  на  С. Аверинцева  и    их  комментарий  к  ней….

  И. Виноградов, естественно,    полностью солидаризуется  с  тройкой.  Найден,  наконец,  корень  зла:    тупая и примитивная  двухзонность,     так  и  не  развившаяся  на  Востоке   в  утонченную  и   изящную   католическую  трехзонность  -  слишком  уж  «гностическо­манихейский дуализм, который был унаследован от Византии … глубоко пропитал православную культуру на всех уровнях»… И   потому   -   осиновый  кол     в  это   историческое  недоразумение   под  названием   « Россия»:

«без глубинного изменения нашего традиционного «двухзонного» менталитета в сторону осознания большей личной ответственности человека за его пребывание в срединном между адом и небом земном пространстве, данном ему для преображения, нам нашу болезнь смертельного социо­культурного раскола не одолеть.»

  Вот  он,  казалось  бы,  миг   победы.  Все,   аплодируя  тройке  докторов,  встают. Туз выбрасывает  вверх  руку  с  знаком  V,  шестерка -  со  знаком «козы»…

   Но ссылка на  С.  Аверинцева,  попытка  отретушировать  его  под   задачи     статьи   была   разоблачительной   уже       в     тексте   самой   тройки   -  я   попытался  выше  показать   это.    В  виноградовском  же  - структурированном  -  варианте     эта  ссылка  просто убийственна-  она    практически полностью    обнуляет  значимость   четырех  первых  блоков.  Разоблачительные  характеристики  современной  российской   власти разве  что  только и  остаются.

    И.  Виноградов,   скорей   всего,   это   почувствовал.  И   предпринимает   еще,  по  крайней  мере,  две   попытки    усилить  позиции  тройки.   Это  обращение   к  В. Ключевскому  и  к   «Вехам».   На  его  рассуждениях о     «  Вехах»   я   останавливаться   не   буду  по  той   причине,    что   в  этой   части  пафос И. Виноградова  направлен   исключительно   на  оппонентов   тройки.  А   вот   В.  Ключевским   он  определенно    пытается  усилить  позицию      трех  докторов.

                                               4.

  В ссылках  на В. Ключевского   И.Виноградов    явно отдает   предпочтение   второй  половине    9-того   тома   полного   собрания  сочинений  историка,   где  размещены  дневниковые  записи,  а  также    заметки  и   реплики,  объединенные     названием «  Афоризмы   и  мысли   об  истории». То  есть  материалы рабочие  - своего  рода  «мимолетное» В. Ключевского,  в  которых  несомненно  отражены  и его идеи   и его  концепции.  Но   именно  отражены,  а  не  выражены.  Выражены    же  они  в  его  трех  диссертациях, в статьях,  в курсе  лекций,  который  он  читал,  между  прочим,   не  только  в  Московском университете, но  и в  Московской  духовной  академии (ездил  в  Троицко-Сергеевскую  лавру).  

  Но даже   цитируя    из  9-го  тома  (  записки,  фрагменты -  какой  уж  тут,  казалось  бы,   контекст),  И.  Виноградов  позволяет  себе  то,  что   совершенно  недопустимо  для   исследователя,  претендующего  на   объективность:    выдергивать  цитату  из  контекста  -  искажать ее  смысл,   подстраивать его  под  смысл,  ему  нужный.    Я   не   буду  разбирать  все   цитаты,  хотя каждую  проверил  и  убедился  в  наличие  на  смыслах  В.Ключевского   специфического виноградовского  макияжа.  Я  приведу   лишь  один,  но    весьма  показательный   пример.  

  Характеризуя  реформы  Петра,  И.  Виноградов  с  ссылкой  на В.  Ключевского    подчеркивает,   что  Петру пришлось «перенимать чужое наскоро, перенося на отечественную почву лишь готовые западноевропейские технические средства для устройства армии, флота, государственности и народного хозяйства, правительственных учреждений»,  что,    «Петр не затронул своими преобразованиями саму природу и строй российского государства: государственные силы, верховную власть, право, сословия — все это он взял из старой Руси»  и,  наконец,  что  Петр «надеялся грозою власти вызвать самодеятельность в порабощенном обществе, <…> хотел, чтобы раб, оставаясь рабом, действовал сознательно и свободно. Но совместное действие деспотизма и свободы, просвещения и раб­ства — это, жестко формулирует Ключевский,  политическая квадратура круга».

Все  эти  цитаты  (текст  Ключевского  набран   полужирным)  -  фрагменты  блистательной   68  лекции « Курса  русской  истории»,  посвященной  значению  реформ  Петра  Великого.  Эта  лекция,  на  мой  взгляд,  лучшее  из  того,  что  написано   и  сказано   о  Петре.  Лучшее  в том смысле,  что   - самое  полное  и  глубокое.  Настолько,  что,  скорей  всего,  будущие    события,   будущие    исследования,  теории,   концепции вряд ли   что   добавят  к   тому,  что   уже    к   концу    19-го   века   разглядел   и  вычислил  в  Петре   и  его  реформах   Василий  Осипович.

Я  не буду,  естественно,  пересказывать      этой   изумительной  лекции  -  я  оставляю  интернетовскую ссылку   на  нее    (  http://www.spsl.nsc.ru/history/kluch/kluch68.htm ).  И приведу лишь  кое-что   из   оценок  В.  Ключевского:    

Петр   и  допетровская  Россия :

  «Таково было общее отношение Петра к государственному и общественному порядку старой Руси, не раз отмеченное мною на отдельных явлениях: не трогая в нем старых основ и не внося новых, он либо довершал начавшийся в нем процесс, либо переиначивал сложившееся в нем сочетание составных частей, то разделяя слитые элементы, то соединяя раздельные; тем и другим приемом создавалось новое положение с целью вызвать усиленную работу общественных сил и правительственных учреждений в пользу государства.»

  Петр   и  Западная   Европа :

«Он не питают к ней слепого или нежного пристрастия, напротив, относился к ней с трезвым недоверием и не обольщался мечтами о задушевных ее отношениях к России, знал, что Россия всегда встретит там только пренебрежение и недоброжелательство.»

«Он хотел не заимствовать с Запада готовые плоды тамошней техники, а усвоить ее, пересадить в Россию самые производства с их главным рычагом - техническим знанием. Мысль, смутно мелькавшая в лучших умах XVII в., о необходимости предварительно поднять производительность народного труда, направив его с помощью технического знания на разработку нетронутых естественных богатств страны, чтобы дать ему возможность вести усиленные государственные тягости, - эта мысль была усвоена и проводилась Петром, как никогда ни прежде, ни после него: здесь он стоит одиноко в нашей истории»

По  мнению  В.Ключевского, есть  основания (хочется)

«верить дошедшему до нас через много рук преданию о словах, когда-то будто бы сказанных Петром и записанных Остерманом: «Нам нужна Европа на несколько десятков лет, а потом мы к ней должны повернуться задом»»

Социальный  итог  реформ  Петра:

 «Трудовое поколение, которому достался Петр, работало не на себя, а на государство и после усиленной и улучшенной работы ушло едва ли не беднее своих отцов. Петр не оставил после себя ни копейки государственного долга, не израсходовал ни одного рабочего дня у потомства, напротив, завещал преемникам обильный запас средств, которыми они долго пробавлялись, ничего к ним не прибавляя. Его преимущество перед ними в том, что он был не должником, а кредитором будущего»

Внешняя  и  внутренняя  обстановка  реформ;

« Война сообщила реформе нервозный, лихорадочный пульс, болезненно-ускоренный ход. Среди военных тревог Петр не имел досуга останавливаться, хладнокровно обсуждать положение, взвешивать свои мероприятия, соображать условия их исполнимости, терпеливо дожидаться медленного роста своих начинаний».

« С другой стороны, реформа шла среди глухой и упорной внутренней борьбы, не раз шумно прорывавшейся: четыре страшных мятежа и три-четыре заговора - все выступали против нововведений, строились во имя старины, ее понятий и предрассудков. Отсюда враждебное отношение Петра к отечественной старине, к народному быту, тенденциозное гонение некоторых наружных его особенностей, выражавших эти понятия и предрассудки».

Приемы   реформы:

«В его деятельности было нравственное противоречие, которого он не мог побороть, - несходство побуждений с образом действий. С летами, пережив беспорядочную молодость, он безотчетно и безраздельно проникся мыслью о народном благе, как никто из наших царей, и направил на это всю несокрушимую энергию своей могучей природы»

«Петр действовал силой власти, а не духа и рассчитывал не на нравственные побуждения людей, а на их инстинкты. Правя государством из походной кибитки и с почтовой станции, он думал только о делах, а не о людях и, уверенный в силе власти, недостаточно взвешивал пассивную мощь массы. Преобразовательная увлекаемость и самоуверенное всевластие - это были две руки Петра, которые не мыли, а сжимали друг друга, парализуя энергию одна другой»

 Характеристика   реформ   в  целом:

« Реформа сама собою вышла из насущных нужд государства и народа, инстинктивно почувствованных властным человеком с чутким умом и сильным характером, талантами, дружно совместившимися в одной из тех исключительно счастливо сложенных натур, какие по неизведанным еще причинам от времени до времени появляются в человечестве. С этими свойствами, согретыми чувством долга и решимостью «живота своего не жалеть для отечества», Петр стал во главе народа, из всех европейских народов наименее удачно поставленного исторически. Этот народ нашел в себе силы построить к концу XVI в. большое государство, одно из самых больших в Европе, но в XVII в. стал чувствовать недостаток материальных и духовных средств поддержать свою восьмивековую постройку. Реформа, совершенная Петром Великим, не имела своей прямой целью перестраивать ни политического, ни общественного, ни нравственного порядка, установившегося в этом государстве, не направлялась задачей поставить русскую жизнь на непривычные ей западноевропейские основы, ввести в нее новые заимствованные начала, а ограничивалась стремлением вооружить Русское государство и народ готовыми западноевропейскими средствами, умственными и материальными, и тем поставить государство в уровень с завоеванным им положением в Европе, поднять труд народа до уровня проявленных им сил.»

«…Реформа, скромная и ограниченная по своему первоначальному замыслу, направленная к перестройке военных сил и к расширению финансовых средств государства, постепенно превратилась в упорную внутреннюю борьбу, взбаламутила всю застоявшуюся плесень русской жизни, взволновала все классы общества. Начатая и веденная верховной властью, привычной руководительницей народа, она усвоила характер и приемы насильственного переворота, своего рода революции. Она была революцией не по своим целям и результатам, а только по своим приемам и по впечатлению, какое произвела на умы и нервы современников. Это было скорее потрясение, чем переворот. Это потрясение было непредвиденным следствием реформы, но не было ее обдуманной целью.»

Заключительные  суждения:

«Реформа Петра была борьбой деспотизма с народом, с его косностью. Он надеялся грозою власти вызвать самодеятельность в порабощенном обществе и через рабовладельческое дворянство водворить в России европейскую науку, народное просвещение как необходимое условие общественной самодеятельности, хотел, чтобы раб, оставаясь рабом, действовал сознательно и свободно. Совместное действие деспотизма и свободы, просвещения и рабства - это политическая квадратура круга, загадка, разрешавшаяся у нас со времени Петра два века и доселе неразрешенная.»

«Самовластие само по себе противно как политический принцип. Его никогда не признает гражданская совесть. Но можно мириться с лицом, в котором эта противоестественная сила соединяется с самопожертвованием, когда самовластец, не жалея себя, идет напролом во имя общего блага, рискуя разбиться о неодолимые препятствия и даже о собственное дело»

    Нужно,  наверное, было  бы   извиниться      за  длинное  цитирование,  но  оно    здесь,  увы,  совершенно   необходимо. Чтобы показать  на  конкретном   примере,   что    представляет   из  себя     историческая концепция   В.  Ключевского.   Чтобы   понять,  в  какие   трясины  ее  может   утянуть    не  в  меру  либерализированное    миросозерцание,  особенно в  комбинации   со    склонностью   к      некачественному,   пристрастному  цитированию. 

  Совершенно  очевидно,   если     В.  Ключевский   здесь   что-то жестко     и  формулирует,   так  вовсе   не  максиму  о  русской  квадратуре    круга -  о   врожденной  порочности  русской   системы,  в  существовании   которой  нас всех,   напрягаясь  из  последних  своих  сил,   пытается   убедить   и  тройка,  и  шестерка,  и туз,  если  разобраться,    и    особенно  к  ним  примкнувший  главред «Континента»...  Максиму,  которая   перечеркивает  величие  русской  истории,  которая   окончательно  задвигает   Россию    в  цивилизационный отстойник   и  которая  является,  по  существу    подписью    России   под  актом   о ее  безоговорочной   капитуляции…   Для   самого  В. Ключевского  в  контексте этой  лекции     максима сия   не  более,  чем  вспомогательная   метафора -      дань   тому  высокохудожественному,   образному   стилю  изложения  материала,  который       ему   был  свойственен.

  И  надо же   кто-то   так   азартно  кинулся    интерпретировать ….  метафору.

Нельзя   не  заметить,  что,  анализируя  самую  выдающуюся  русскую  модернизацию,   В.  Ключевский   попутно    формулируeт   и  те  принципы,  которые   должны    лежать  в  основе любой  русской  модернизации.    Звучат   эти  принципы   поразительно  современно.   Поместите   рядом  с  ними  речи  современных   формальных (  властных)  лидеров   России,   и  вы  убедитесь  в  этом. 

-   Опора  на  традицию,  на  основы, на  все,   что  достигнуто  и  уже сделано  на  этой   земле.

   -   Если  у  кого  что  и  заимствовать,  то   не  готовые  результаты,  а  производства  и  знания, что   бы  иметь  возможность  решить  главную  задачу   любой  модернизации  - поднять производительность народного труда.    

   -    Не  перестраивать  что - либо  из  окончательно  установившегося   в  государстве,  не   перетаскивать  русскую жизнь на непривычные ей,  заимствованные   основы, а  свести  все   к стремлению  вооружить Русское государство и народ готовыми средствами, умственными и материальными, и тем поставить государство в уровень с завоеванным им положением.

- Ни копейки государственного долга,  никаких заимствований   у   будущих   поколений,  преобразования   тогда  и  преобразования,  когда  они  кредитуют   будущее.

  -  Добиваться  максимального  соответствия   модернизационных   побуждений,  используемых   средств  и  народного   блага.

   -  Действовать, опираясь   не  только    на  силу    власти,  но  и   на  силу   духа  -  на   самоотверженность власть  предержащих

   -  Власть  предержащий,  самоотверженно  идущий  напролом  ради  общего  дела,    вот  путь   разрешения   задачи русской  квадратуры   круга.  

   Добавить  к  этим    принципам        нечего.   Предельная   конструктивность  В.  Ключевского, как  национального   идеолога,  как  выразителя  русской   идеи,   очевидна.    И именно  эти  принципы   могут  быть  той   установкой,  из  которой     следует  оценивать  и  сегодняшнюю  власть    и ее   модернизационные  потуги.     

  Она  также тянет  Россию  в   ту  самую диффузную  зону,    что  сгенерирована  в западных  палестинах.  России   же  нужно   беречь  чистоту   своего  идеального  и  учиться  самоорганизации.    Умная,  ответственная    за  будущее  страны     власть могла бы   уже сегодня  запустить  этот  процесс  -  начать  смещать распределение  налогов  в  пользу  муниципальных   образований,   начать   ставить  под    жесткий  контроль    представительной   власти   важнейшие  сферы  жизнеобеспечения    в    муниципальных  образованиях,  начать  постепенно,   уже  на   дальних    подступах  выкуривать из  представительной   власти   всех  уровней   денежные   мешки…

 

   Запуск  этой   бесхитростной  программы    дал   бы   такой     импульс  народной   инициативы,  что   модернизация   страны,    и именно  российская    модернизация,   пошла  бы    самопроизвольно  -   без президентских  посылов «Вперед».

   Герои  этого  очерка,  названые  в  заголовке,    зовут  к  деконструкции  -   к  разрушению  и  ликвидации   России.    К  этому,  увы,  сводится   их   объективная   роль,  какими  бы   благими   ни   были  их  намерения.

 Их  упрек  российской  власти  -  она  не  трогала  основ и  потому  никогда  не   преуспевала  в  модернизации не  только не  конструктивен,  он  близок  к  провокационному.  Вот,  Ельцин,  например,  - он  тронул:  принял    стакана  на  грудь,  перемигнулся  с  Бурбулисом,  пошушукался  с  Шахраем    и  в  один  вечер   великая  Россия   осталась  почти   без  выходов   к   двум   морям. За  которые   билась   века  и   крови   своей   пролила    немерено.

В. Ключевский   указывает  на   путь  созидания,    на  путь      выявления  проблем  и  совместного      с  властью   их    разрешения.    И  это,   действительно   так.  На  это  ориентирован    весь   читаемый  им  курс.  Он  прямо  говорит   об  этом  уже    в  конце   второй  своей  лекции (http://www.spsl.nsc.ru/history/kluch/kluch02.htm):  

« Прямое дело ближайшего будущего - сократить передержки и пополнить недоимки, восстановить равновесие народных задач и средств. Здесь историческое изучение своими конечными выводами подходит вплоть к практическим потребностям текущей минуты, требующей от каждого из нас, от каждого русского человека отчётливого понимания накопленных народом средств и допущенных или вынужденных недостатков своего исторического воспитания. Нам, русским, понимать это нужнее, чем кому-либо. Вековыми усилиями и жертвами Россия образовала государство, подобного которому по составу, размерам и мировому положению не видим со времени падения Римской империи. Но народ, создавший это государство, по своим духовным и материальным средствам ещё не стоит в первом ряду среди других европейских народов. По неблагоприятным историческим условиям его внутренний рост не шёл в уровень с его международным положением, даже по временам задерживался этим положением. Мы ещё не начинали жить в полную меру своих народных сил, чувствуемых, но ещё не вполне развернувшихся, не можем соперничать с другими ни в научной, ни в общественно-политической, ни во многих других областях. Достигнутый уровень народных сил, накопленный запас народных средств - это плоды многовекового труда наших предков, результаты того, что они успели сделать. Нам нужно знать, чего они не успели сделать; их недоимки - наши задачи, т. е. задачи вашего и идущих за вами поколений»

                   И.  Виноградов    то  же   цитирует  это  место,  но  с    удобными   для  его   замысла   купюрами.  Попробовал    бы   он   вместе   со  своими  присными   что-нибудь   буркнуть  о   вырождении  и безнадежности  русской   системы  самому  В.  Ключевскому.    Нетрудно   представить  в  какой  тонкий          лист    раскатал  бы  за   четверть  часа   Василий    Осипович всех  этих    гробокопателей...     

  

ЧИСЛО            ПОСЕЩЕНИЙ		ПОИСК  ПО САЙТУ на сайте  в интернете
НАПИСАТЬ  АДМИНИСТРАТОРУ                САЙТА	Рассылки Subscribe.Ru Советую прочитать	©ВалерийСуриков