ГЛАВНАЯ

ДНЕВНИК ПОЛИТ. КОММЕНТАРИЕВ

ДНЕВНИК ЛИТ. КОММЕНТАРИЕВ

ДНЕВНИК ФИЛ. КОММЕНТАРИЕВ

МОЙ БЛОГ В ЖИВОМ ЖУРНАЛЕ

   Декабрьское   невооруженное   восстание   в  Москве    и  проблема  Церковь-государство.

   Декабрьское   невооруженное   восстание   в  Москве  оказалось,  судя   по  всему,   основным  российским политическим   событием    прошедшего   года.  Оно     активировало  целый  ряд процессов   и  проблем,  в  том   числе   и   такую,  как   взаимоотношение      Церкви  и  государства.

                                                      1.

  Наиболее   остро   эта   проблема  была   сформулирована   протоиереем  Алексеем Уминским   -   сначала  в  его  статье «Немолчащая     церковь» (http://www.pravmir.ru/nemolchashhaya-cerkov/), а  затем   на  круглом  столе   в  рамках    последних Рождественских   чтений.  Возможно,  что      сочетание   исключительной(  внутренней,  поведенческой)   деликатности протоиерея   и  страстной   публицистичности   его   речей-слов   и  обеспечило  столь  сильный   резонанс.   Нет    у  него   ни  политической  ангажированности,  ни  мировоззренческой   упертости -  одна   только  обеспокоенность  и  острейшее  желание   поправить,  изменить   к   лучшему. 

« Наша социальная концепция, в общем-то, сформирована, но не озвучена… Сейчас настал очень активный период в жизни Церкви, когда она обязана вмешиваться, обязана возвышать свой голос, обязана требовать от государства конкретных решений по разным вопросам. Церковь должна заявить себя перед всем народом, что она — защитница народа, который сейчас находится в совершенно ужасном состоянии — духовном, нравственном упадке….»

С этими   словами    отца  Алексея,  в которых  в  общем-то  и  сконцентрирована   суть    его  позиции,    нельзя   не  согласиться.  И вся проблема заключена     в  том,  в  какой   форме     Церковь   должна  заявить,  возвысить,   вмешиваться,   требовать…  В  форме    противостояния  -  простого  ясного,  четко    заявленного.   Или   все-таки  в  форме  умного сотрудничества….

Несомненно,  что   проблема   сотрудничества   Церкви   и  государства    не  имеет  однозначного  для     всех  времен    и  всех  ситуаций     решения.  Не  имеет  она,  видимо,    единого   решения    и  на  различных уровнях   сотрудничества -  оно  по-разному,  видимо,   должно  выстраиваться  на  уровне  приходов,   епархий,  Синода…    И главное   упущение,  а точнее   упрощение, в  суждениях  протоиерея       как раз  к  тому и  сводится,  что  он  исходит  из  существования  некоторого    единого   решения:

 « Нам пора высказывать свои позиции. В этом нет ничего политического, демонстративного, чего-то такого, что могло бы смутить наши души. Конечно, кто-то будет говорить, что "Церковь вне политики, она отделена от государства!" Можем дальше отделяться, только давайте отделяться тогда по-настоящему. Сцепляться в одном и отделяться в другом - так ведь тоже нельзя. У нас сейчас слишком крепкие рукопожатия, слишком теплые объятия, давайте отделимся от этих рукопожатий и от этих объятий, а потом начнем серьезный двусторонний разговор»…

   Но   Церковь      не  однородна    -  она  выкристаллизовалась  в  виде   многоуровневой,  сложно  организованной   системы,  и  с   этим  очевидным  фактом  нельзя  не  считаться.  Дифференцирована   она  и  по такому  признаку,  как  социальные  роли.  Роль настоятеля,  роль  архиерея,  роль  предстоятеля,     они -  различны.  И  различными   должны   быть   и  их  речи,   и    их  действия.

  Церковь,  естественно,    не  может   уйти  в     тотальный   затвор  и  полностью  отказаться  от   миссии,  от  социальной   нагрузки…  Не  должна  она  и  чрезмерно,  ценой   пусть   частичной  потери    своей  независимости,   приближаться   к  государству.    Понятно,  что  в    том  и   в  другом  случае   ее  ждет      изоляция   от   тех, кого духовно  окормлять  она  и призвана.       Значит,     она    обречена   на поиск некоторого  срединного    пути,  причем,   пути  воистину  золотого -  настолько  сложным  и  многообразным  представляется  его  содержание.     Здесь    и  затворничество   монастырей,  их  настоятелей  и   насельников.  Здесь  и     крайне  осторожные,   выверенные  и  тщательно  отрефлексированные,     шаги  и  действия    Патриарха  и   членов   Синода.  Здесь    и жесткая, почти  публицистическая   позиция   настоятелей отдельных    приходов, отдельных  правящих  архиереев -  их  четко   сформулированные  и  совершенно    конкретные    требования     к  власти:  у  настоятелей - к  власти   муниципальных  образований,   у   архиереев  -  к     губернаторам.

     Выстроенная   на   подобном   принципе    политика  Церкви   может    оказаться   очень  эффективной.  Опираясь   на  социальную  активность настоятелей  и  архиереев,   Патриарх   и  Синод   получают     исключительные   возможности  как   для    тонкого политического     маневра  во  взаимоотношениях  с высшей   властью,  так  и для  изящного   политического   давления   на  нее.    

                                                        2.

Вполне   очевидны   и  конкретные  формы     социальной  активизации   настоятелей  приходов  и архиереев - они  традиционны,  они  проверены  временем.

 Проповедь  и  крестный   ход. Воскресная   проповедь      архиерея  в  его  кафедральном      соборе   вполне   может   быть главным  политическим  событием   в регионе.      Если,  конечно,  архиереи   попытаются   усилить   социальную  нагрузку  проповедей -  развернуть   в  этих  проповедях  евангельские  сюжеты  и   идеи   из  апостольских  посланий,  читаемых  в  этот  день  на литургии,   в  сторону   насущных   проблем   людей  - если  Патриарх  и  Синод   сориентируют   архиереев  на  все  это.      И  несомненно,  вся   властная   верхушка   региона  будет присутствовать   на   таких проповедях  в  полном  составе    и  уже не    в  качестве    индифферентных подсвечников.   Социальные  оценки правящего  архиерея     вполне  могут  оказаться    более  значимыми,  чем  реляции    Старой   площади.

     О.  Алексей   Уминский    исходит   из того,  что  социальная   программа  Церкви  должна    быть  реализована  прежде  всего     в  словах    и  действиях   Патриарха   -  отсюда    его  претензии   к  Святейшему.  Не  отрицая  ведущей  роли  Патриарха,  нельзя  в  то же  время  не   сказать о  том,  что   центр  тяжести при   осуществлении  этой   программы,   должен  находится  вне  верхушки  церкви.  Более   того,  пока   низы  и   середина,   настоятели  приходов  и   правящие  архиереи      социально  пассивны,  Патриарх   просто  не  может проводить независимой       линии   во  взаимоотношениях   с  властью.    Все,  что    сказано   о.  Алексеем,  надо,    таким  образом,    развернуть от  Патриарха  в  сторону   архиереев,  в  сторону   настоятелей  приходов.   То  есть   социальный  голос  Церкви     нельзя   сводить    только к  голосу  Патриарха. Он  вообще   должен  быть  освобожден  от необходимости делать   заявления  по слишком  уж   конкретным  проблемам  -  освобожден  социальной   активностью     самой  Церкви.   

В   непосредственной   связи  с     социальной  нагрузкой   проповедей    настоятелей  храмов  и  правящих  архиереев нужно  рассматривать  и  второе,  совершенно  не  используемое       средство  -  крестные  ходы.  Каждый   храм  имеет   престольный  праздник,  а  то  и  не  один.  Церковный    календарь   ежегодно  дает  до  десятки  поводов   для   крестного   хода.  Такие  свидетельства  народной  поддержки настоятеля  или  архиерея  -   без   лозунгов,  речей,  призывов,  требований,  а  с  одним   только   пением  псалмов, тропарей,   акафистов,   могут  стать    эффективнейшей   формой   мирного   давления  на  власть.

   Жесткая,  социально  ориентированная  проповедь    в  сочетании  с   тихим  смиренным  крестным   ходом….. Это  -  мощнейший       рычаг  социальных  преобразований,  причем,  из области,  совершенно  недоступной  как  для  Единой России, парализующей  на  корню всякую  социальную  активность,  так  и  для  полимилицейских   структур.   И  здесь    оптимальным  образом  реализуется    то  сочетание   миссии  снизу  и  сверху,   о  котором  ведет   речь    о.  Алексей.  По  существу,   именно   так - активизация     архиереев -  в  отдельных   частях  своей   статьи о.  Алексей  проблему  и  ставит:

 «Пока Патриарх не поехал в краснодарскую епархию, ни слова не писали о станице Кущевская, ни слова! Только когда Патриарх приехал туда, только тогда он на этом месте высказал жесткое слово, а до этого в эту станицу не приехал местный епископ митрополит Исидор. Почему он, зная, что в его епархии случилось несчастье, не приехал туда, не поговорил с этими людьми, не помолился вместе с ними, не утешил их, не успокоил, не призвал их к мужеству, не призвал к ответственности за это власти?»

    Совершенно   очевидно,  что   активизация  настоятелей  и  архиереев    делает     ненужными  какие-либо  специальные церковные органы  для   формирования    голоса  народа.  Этот   голос  должны  слышать  и  выражать  священники,  перед которыми  народ  исповедуется. Настраивать  же их  и  показывать  им   пример    должны   архиереи.

    Нельзя не  отметить,  кстати,   что  статья о.  Алексея  Уминского    сама  по  себе    и является    образцом  блестящей   проповеди настоятеля   храма.

                                                              3.3.

 Теперь,  видимо,.  есть  смысл   подробнее   остановиться   на   роли самого  Патриарха  в  многосложном  деле    социального    служения   Церкви.  Сделать же  это  лучше  на    примере какой-нибудь  конкретной,  желательно,  острой     ситуации.  Благо  такая   ситуация   совсем  недавно     имела   место.

     Первая   реакция  Патриарха  Кирилла  на    события   11  декабря   комментировалась  исключительно жестко. В  качестве   примера   сошлюсь  на   сердитую,   достаточно  характерную     реплику   С.  Сергеева (http://sm-sergeev.livejournal.com/21530.html),  пришедшему  к  выводу,  что  Церковь  снова  делает  выбор  в  пользу   власти,  а  не  народа,  что  она  этим  выступлением   отказывается  от  какой-либо  серьезной  роли   в  России  и т.д.

   Однако   попытаемся     разобраться.

   Первое  выступление   Патриарха   было   посвящено    именно   событиям  11  декабря   и  состоялось    оно  14  декабря, когда  еще   было  совершенно   неясно,   как   все   будет  развиваться.  Патриарх  выступил  накануне  дня,    на  который   была  назначена    русско-кавказская  стрелка  на  Киевской  - когда  вероятность  прямых  столкновений   русских  и  кавказцев   в  Москве   была  еще      велика,   когда  представители  ответственных русских  национальных движений  и  объединений  еще    не  обозначали  четко  своей   позиции:   дело  не  столько  в  кавказцах,  сколько  в  бездарной   национальной   политике,  проводимой    властью  и  к  ней,  а  не  к  ним  должны   быть  предъявлены    основные  претензии.   В  этой   ситуации,  любой   политически  ответственный   человек  должен  был  думать  прежде  всего  об   ее   амортизации  -  о  том,  чтобы  удержать  от  кровопролития.  Несомненно,  что  Патриарх  здесь  был  просто  обязан   максимально  подавить  в  себе   русский    национализм.  Здесь,  как  Патриарх   Церкви,  окормляющей   подавляющее  большинство  граждан   страны, он  должен   был  оценивать так,  что  бы  оценки его -  примиряли.   Именно     такой      и   была  его  речь.

  Я  допускаю,  что   ее   могли   порезать  после   записи,  но  и  в  этом  случае  она  осталась  речью по  преимуществу   примиряющей,  удерживающей  в  рамках   закона.  Отсюда  это   выделение  трех   составляющих   событий  на  Манежной -  хулиганство,   политическая   провокация   с  целью    дестабилизации,     собственно межнациональный   конфликт. 

   С   тем,   что     все  три  эти  составляющие  присутствовали,    согласится   каждый  из  разумных,   и  расхождения   будут   лишь   в   оценки  пропорций  -  чего   больше.     Патриарх,   и  скорей  всего  совершенно  сознательно,  не  оценивает  пропорции,  но  очевидно,  что   составляющая   межнационального   конфликта   не  является  для  него  несущественной.   Именно  поэтому   он  напоминает  о  том,  что   Православная   Церковь   всегда   проповедовала  мирный  дух,  что  в  России  никогда  не   было  ни  межэтнических,   ни  религиозных   войн.  И   достаточно  определенно  говорит   об  одном  из   основных   источников     конфликтов -   о  возникновении     радикальных    этнически  солидарных     групп,  которые    немедленно  провоцируют   радикальную же   реакцию    большинства.  В  принципе,  это ( радикально  настроенные  диаспоры  как   источник    радикальной   реакции    большинства)     -  позиция   русского   националиста,  достаточно    четко   сформулированная  к   тому  же. Но  речь    все  равно  в  итоге    звучит  как  примиряющая -  нужно  отсечь  радикализм,  нужно  создать  невыносимые  условия  для  радикализма……

  Да,   заявление  осторожное,  политически  выдержанное,  но   нет  никаких  оснований   утверждать,  что    Патриарх    идет     здесь на  поводу   у  власти,  и  не  считается   с  интересами    большинства.

   Уже в  проповеди  17  декабря,   в  день   великомученицы      Варвары    Патриарх  вернется   к  теме   11  декабря.  И  опять-таки   подаст  ее  жестко,  но  политически   безупречно.  Он  заявит  о  том,  что  конфликты,   которые  мы     спешим   подать     как  конфликты     разных  вер,  на  самом  деле есть  конфликты   веры   и   безбожного   язычества.  Только     безбожное   язычество   может  вдохновлять  приезжих  на  жестокие  выходки  против   коренного  населения,  только   то  же      безбожное  язычество  может    способствовать  ответной   жестокой  реакции   коренного  населения.   Остановить    же  нарастание  конфликтов   может  только  совесть,  только  вера,  только  религиозная   жизнь….  Он   отнюдь   не   призывает  к     покорному   терпению,  но     призывает  к поиску  совершенных   форм  протеста,  таких,  которые  бы    вразумляли     и   власть,  и правоохранительные  органы  и  подстрекателей...

   И  наконец,    еще  через  два  дня  в  проповеди  на  Николу    Патриарх  уделит    внимание  уже,   выразимся   так,      метафизики    конфликта.  Он   не упомянет     ни   11-го   декабря,  ни  межнациональных  отношений.  Он,  ссылаясь  на    апостола  Павла,   будет  говорить,    о   роли  снисхождения    друг к  другу   двух  конфликтующих   сторон  -  об  этом   особо   сложном  движении  вниз   (   к  грешнику, к  неправому)   того, кто  наверху,  кто  прав…  Видеть   правду  и  в  другом,  а  не  только   в  себе…  Подняться  до  неразличения  праведника  и  грешника    и     через это   снизойти   друг   к  другу….

   Как  видим,    за   пять  дней   Патриарх   высказался   на  целых  трех  уровнях  и, можно  сказать,  с   исчерпывающей   полнотой    проанализировал   происшедшее…   Но  и  это  не   все.  Через  несколько  дней,   еще   до  Нового   года      синодальный  отдел  по  взаимоотношению   с  обществом (протоиерей   Чаплин )   соберет  совещание,  на  котором  очень  широко будут представлены   различные   общественные  объединения,  так  или  иначе  прикоснувшиеся   к  событиям  на   Манежной.   На  этом  совещании будет   принят  достаточно   грозный   документ (http://www.rus-obr.ru/ru-web/9327 ).  В  нем пойдет  речь о  необходимости  активизации   межнационального  и  межконфессионального   диалога,  о   том,  что «русский народ должен быть адекватно своей численности и роли представлен в данном диалоге…  современные обстоятельства дают Русской Православной Церкви право быть одним из наиболее легитимных представителей русского народа в межрелигиозном и межнациональном диалоге»;  о  необходимости   создания «представительного Совета народов, включающего национальные объединения при участии религиозных общин.»… Отмечена   будет «необходимость упорядочения процесса миграции в Россию из стран СНГ и исключения любых форм нелегальной иммиграции», « недостаточная эффективность правоохранительной системы названа одной из важнейших причин событий 11-15 декабря»    и  даже  «признана целесообразной и модернизация кадровой системы: предпочтительно, чтобы сотрудники правоохранительных органов длительное время проживали на подведомственной им территории, знали национальные, культурные и религиозные особенности её жителей.»

   По  существу  это  программный   документ, причем  принципиально весьма  и  весьма     близкий к  заявлениям  таких  общественных объединений,  как  Русское  общественное   движение.  И   появляется  этот   документ    своевременно.  И  звучит.  И  является  жесткой  критикой.  Но  критикой     не    в  форме  бранчливых  и уничижительных сигнатурок,  а  через  конкретные  конструктивные  предложения.  Понятно,  что   в  этом   документе    выражена    и  позиция     Патриарха, но  Патриарха,  не  отказывающегося  от  сотрудничества   с   властью,  а  сотрудничающего   с  ней.

4

     Возрастание     интереса  к проблеме  «Церковь   и   власть»,  имевшее   место  после   декабрьского  невооруженного  восстания  в    Москве,   не    могло    не  сопровождаться   ростом  внимания   к   теме  сергианства.

 Внимание   это   выразилось   в  самых  различных     формах.  Даже  тогда,  когда  имя   Патриарха  Сергия    не  упоминалось,  он  незримо  присутствовал  в  обличительных   речах, направленных  в  адрес погрязшего  в   соглашательстве  священноначалия.  Как   например, в  задиристых     речах          Д.  Саввина (  http://www.rons.ru/sav-patr.htm    ), обвинившего    Русскую  Православную   Церковь  в  том,  что   она отвернулась  от  национальных  интересов  России   -- от  русского   национализма.      Источник        этой  чрезмерности  очевиден  -  он  в  противопоставлении  русского  и  российского,  националистического  и национального.  Или  -  или,  одним   словом.  Ну  а поскольку   нынешнее  государство российское,    не  отличается,  выразимся   так,  особым  попечительством  в  отношении  нации,  являющейся его  главной  -  сущностной -  опорой,   то      всякое        невраждебное   слово    по  отношению  к  этому   государству,    каждый  «или-илист»     воспринимает,     как  измену  национальному, русскому….

 О  том,  что   чрезмерная   атака  на государство,  это  по  большому  счету   еще  большая   измена,  «или- илист»     просто   не  задумывается.

   На  фоне  драчливых    слов  Д.  Саввина      суждения   епископа   Григория  (Лурье )  (http://krisak-site.ucoz.ru/news/2010-12-22-347),    выглядят     поначалу  очень  серьезными   -  в   той   части,     где   они  касаются    проблем «  русские  в  России»,   «гражданское общество   и   госбюрократия»,   «муниципальное  самоуправление»,  они   принимаются   безоговорочно :

 «Если власть слушает народ лишь тогда, когда он беседует с ней на языке уличных беспорядков, то это особенность власти, а не народа … Дать народу возможность в вопросах своей повседневной жизни самостоятельно диктовать свою волю так называемым "слугам народа", то есть бюрократии. Федеральная власть может постараться такую возможность народу дать, а может постараться не дать, коль скоро она сама произведение вышеописанной бюрократической касты. В первом случае Россия имеет шанс на создание стабильного государственного управления, во втором случае – неизбежна еще одна гражданская смута, которой Россия как единое государство может не выдержать.»

Казалось  бы, ситуация    вокруг   декабрьского  невооруженного  восстания  диагностирована прекрасно    и     четко  сформулирована стратегическая   задача   для  народа:   получить « возможность в вопросах своей повседневной жизни самостоятельно диктовать свою волю так называемым "слугам народа"».  Казалось  бы,   очевидна   здесь и  точка приложения   усилий  Церкви (  и  суть  этих  усилий )   -  оказывать  моральное  давление  на  власть  и  моральную поддержку  народу   в  разрешении  этой  коллизии.    

  Но  нет,  в    заключительной  трети      статьи  епископ    резко  меняет   конструктивную  тональность  и,  отталкиваясь   от   безусловной  для  него  продажности  сергианства,   крушит   нынешнее   священноначалие почем  зря…

  Епископ  Григорий  считает, что    «сергианство – это абсолютно последовательная и бескомпромиссная вера в то, что не может быть Церкви без светской власти, и Церковь будет лишь там, где ее поддержит светская власть.»…

    А   почему,  собственно,     нельзя  согласиться     с  этим   утверждением  -    согласиться   мирно  и  спокойно,   без  раздражения   и  упреков…   Согласиться   и    признать  как   непреложный   факт,  что   мы  говорим о    современной  Церкви,  то  есть   о Церкви,  сосуществующей    с    принципиально    светским    государством.     В   таких   условиях,  а  это      условия  нынешней  жизни  и  некуда  от  них  не  деться,  Церковь    может  существовать  только     во  взаимодействии   со  светской   властью.    Потому  что   в   таких    условиях  она     стоит   перед  выбором.  Или    быть  социально    ориентированной, то  есть  не      отказываться  от  попечения   земного  существования  своих  прихожан  ( а  это  всегда  взаимодействие  с  властью ).  Или, остановившись  лишь  на  своей  программе-  максимум  ( Царство  небесное,  спасение  своих  прихожан),    должна медленно  перерождаться   -  в  закрытую,  полуподпольную   секту..  Через   контакт  с  этим     принципиально светским,  а  значит   этически  беспомощным,   в  лучшем  случае этически  ущербным  современным государством, Церковь,  ориентируясь  на     массу   текущих  задач  и   оказывая   в  той  или  иной   форме   давление    на  государство,  удерживает     его,  пусть   не на  евангельском,  то  хотя  бы  соответствующем  элементарным приличиям   уровне.  В  этом  смысл  миссии   Церкви,  смысл той  социальной   нагрузки,  которую  она  на  себя   берет,  а  значит,  и    смысл   ее  контакта  с    властью.  Без  него  Церкви     остается  лишь звать   в   Царство Небесное  и    сулить  его   человеку   не  как добытое в тяжелейшей работе  выделывания  собственной души,  а  как    дар.  Ибо    эта  работа  всегда  социальна:  всегда  работа  над  взаимоотношениями  с  другим. 

   Мы    можем   допустить,  что      все  это     очень   хорошо  понималось   патриархом  Сергием,   и     именно  это   двигало  им.   Да, ему   выпало  возглавить   Русскую  Православную    Церковь  в  исключительных  обстоятельствах   -    смириться   и   преклонить  колено   перед  государством,  крушившим  Церковь беспощадно  и  расчетливо.  Это   -   одна   сторона  сергианства.  Но   есть  и   другая,  со  все  большей  очевидностью    со   временем  проступающая.   Своим  смирением  и  покорностью   он      выгородил    и  сберег тот    плацдарм,  ту   ставшую    фактически   заповедной  территорию  в   душе   русского   народа,   с  которой     и  началось     в   будущем   возвращение  и   возрождение   Русской  Церкви    -   свято  веря,  что оно  неизбежно  и  предрешено.  

 Сергианство это   крестный  путь    митрополита, а  затем  и  Патриарха  Сергия. Рано  или  поздно   это    непременно  будет   признано   подавляющим   большинством   православных   христиан.

Патриарх  Пимен   так   в  свое  время  прокомментировал   грозное,  пересыщенное  претензиями    письмо   А.  Солженицына   к    нему :

«  Его   бы да  на  наше   место….».  Но  это  1972  год,  когда  давление  на  священноначалие  не  составляло,   скорей  всего  и  доли процента того,  которое  оказывалось  в   30-  40-х.  Место,  на котором  местоблюститель  патриаршего   престола   митрополит   Сергий    держал   тогда  удар  государства,     было   рядом   со  стенкой.   Его  гнули  и  ломали   большие  искусники  и  тонкие   знатоки  психологии:  самого не  тронули  -  расстреляли его     72-летнюю  сестру...

  Крест, который  взвалил   на  себя   Патриарх  Сергий, несли   и  все  наследовавшие   ему   Патриархи.  Несет  его  сегодня   и    Патриарх  Кирилл.

  Тем   же,  кому  смысл  этой   его  миссии  непонятен,  кто    требует,  чтобы    Патриарх    под      тяжестью свой  ноши   не  оступался,  да   еще  и   носок   тянул,   пусть лучше  обратят   внимание  на  сбои  и  непоследовательности  в   своих  собственных  делах   и   словах.  Относится  это    и  к  епископу  Григорию,   который,  с  одной  стороны,   говорит  о  возможной    новой разрушительной  российской   смуте  и  тут  же    организует   фронтальную    атаку    на   общественный    институт,  который,  возможно,   является   последней  надеждой  России  –  единственным,  кто  еще   может   удержать   от  смуты,  а значит,  и   от     национальной   катастрофы.    В  представлениях      епископа,  видимо,    даже   намек   на  какую-либо   синхронность,  созвучие  Церкви  и  государства   -  неестественен  и  губителен по   определению.  То  есть  все   то  же   бескомпромиссное,  задорное,  юношеское   «Или –Или».   Церковь   либо  с  народом,  либо   с  государством…    Хотя    в  современном    мире реально   с  народом   она     может  быть   только   через  государство…

    Предстоятель      современной   Церкви   не может   не  исходить    в  своей   деятельности  из     того,  что   Церковь    как  раз    и  создает,  а  затем   контролирует,    ту  небольшую     область,    где     государство,     отталкиваясь     уже   не  от    Конституции  и   Закона,   а  от  некоторого  нравственного   чувства,   еще  может      пересекаться    с   народом.    Патриарх   просто  не  может    трактовать     свою      чисто    внецерковную  -  миссионерскую  -    задачу   иначе,     как  расширение  и  углубление   этой   области…  И  естественно,  он  никогда   не  найдет  поддержки   у   «или-или стов»  и   будет    объектом  непрекращающихся  обструкции    с   их   стороны  и   со  стороны  пристроившейся   к  ним  в  ассистенты    злобной своры  одноклеточных  анонимов.

   Но  ведь  именно  потому,  что  Церкви  предстоит   жесткая   борьба  за  создание  такой    области (  само  государство  подобной   задачи  не  видит),    она не  может   позволить  себе такую      либеральную роскошь,  как снизу   выстраиваемое  управление….

Конечно,   нужно  время,   чтобы в   Церкви  выработалось

более или менее     адекватное  отношение  к  миссии   Патриарха   Сергия.  Те, часто  цитируемые суждения   священноначалия,  которые  высказывались  о  «Декларации»   Патриарха   Сергия   в   начале   90-х   ( Патриарх  Алексий  II   в   1991  году,  митрополит   Кирилл    в  2004 ) несут  на  себе  отпечаток  определенного  головокружения  от  тогдашних, казавшихся почти  абсолютными,    успехов    Церкви.  Церковь  в  России   праздновала  победу,  она   захлебывалась  от  ощущения     свободы   и  могла  в  этом  возбужденном    состоянии   просто  не  замечать  той  явно     избыточной    строгости,  с  которой   судила      о  том,  кто удержал  -   сумел  удержать  -   пространство,  без   которого  эта  победа    была  бы  невозможна.

  Однако,   не  все    пошло   так  гладко,  как   виделось  и  предполагалось.   И    похоже,  что   священноначалие  наше   теперь уже  в  полной  мере    согласилось  с     особенностью   устроения    России:   могущество  ее    как  держалось,  так  и  будет   держаться  на  двух   опорах  -    Церковь  и  государство. 

    Нынешние    же  правители  наши,  похоже,  еще  очень   далеки  от  понимания этого  -  для  них Церковь  еще   во  многом  остается    чем-то  сугубо   декоративным.  Да,  важным,  требующим   внимания  и определенной  заботы,  но -  подчиненным,  вспомогательным,  пристяжным…

    И  если  разобраться,   то   именно  в  этой    утилитарной    оценке   роли   Церкви     нынешние государственные   мужи    парадоксальным   образом   сходятся  с  теми  поборниками     церковной незалежности,  которые   зовут    использовать  принятую в  2000   году   социальную  концепцию  РПЦ     прямо, без  затей   и  на  манер    полицейской   дубинки:

«…Косвенным отрицанием явно нецерковного подхода митрополита Сергия к «умиротворению» богоборческой власти большевиков явилось выраженное в «Основах социальной концепции РПЦ» … утверждение о необходимом неповиновении Церкви всякой власти — при действиях последней, прямо враждебных Христу: «Если власть принуждает православных верующих к отступлению от Христа и Его Церкви, а также к греховным, душевредным деяниям, Церковь должна отказать государству в повиновении… Христианин призывается к подвигу исповедничества ради правды Божией. Он должен открыто выступать законным образом против безусловного нарушения обществом или государством установлений и заповедей Божиих, а если такое законное выступление невозможно или неэффективно, занимать позицию гражданского неповиновения» — более того, сама Церковь должна при этом «обратиться к своим чадам с призывом к гражданскому неповиновению»»

      А  если  этот  призыв  обернется   разрушительным   ударом   по  государству,  по  стране,  которая  является    на  сегодня   единственно    возможной   формой    существования  евангельской   версии  христианства  -  православия….

  Так  что  оставим  за  Патриархом   и  Синодом  право  принимать   решение  о  гражданском  неповиновении  -   право   выбирать:  сдавать  ли  Москву  или   терять  армию…    И  попытаемся  допустить,  что  именно    это    выбор    пришлось   в  свое  время   сделать   патриарху    Сергию.

   « Хватит мудрствовать,  Церковь  в   лихолетье   устояла  не     благодаря,  а  вопреки  сергианству  - Церковь устояла любовью»  -   будут    говорить   нам… 

И  мы  согласимся. Но   и   не   будем   забывать,  что   в    те  времена  эту   любовь  именно   митрополит ( Патриарх)  Сергий с  наибольшей  полнотой    и  выразил.    Не     существовало   тогда   других  форм  -   крестный  подвиг  митрополита    Сергия  и   был  единственно   возможной.  Он  не только  жизнь -  честь  свою клал  на   жертвенник. 

     Служить   государству  российскому   и  не   быть    в  услужении   у  него.   Каждому   приходилось  в  той  или   иной     постановке  решать  эту   экзистенциальную задачу:  служить  и  не  быть.     С  необыкновенной     остротой    стоит    эта   задача сегодня  и  перед   Патриархом    Кириллом.

Довольно-таки  часто  говорят,  что  вот,  мол,  был   Кирилл митрополитом  и  резче   формулировал  позицию Церкви   в  отношении  государства.   Но   митрополит,  правящий   архиерей отвечает  за     направление,  за   епархию.  Патриарх    отвечает  за   всё.   Его   ответственность,   как   высшего   Духовного    лицо  нации,  на    порядок   выше  ответственности   советского  генсека   и  тем  более    российского  президента.   

       Быть  с  государством  и    быть  независимым  от  него…    Эта   задача   в  меру    сил  и  возможностей   решалась  каждым      русским Патриархом.    Продвинется  ли  здесь    дальше    свлоих   предшественников Патриарх    Кирилл?...    Все    будет   зависеть   от   того,  в  какой  мере   и  когда  ему   удастся   активировать  настоятелей  приходов  и  архиереев…    

  Нам  же   нужно  оставаться  предельно  осторожными   в   своих оценках  -     предоставить     возможность   ему самому   выбрать  нужный  момент.     И  утешать  себя   тем,  что  для  него    такая  проблема,   несомненно,  существует.