| ЧИСЛО ПОСЕЩЕНИЙ |
|
ПОИСК ПО САЙТУ |
| НАПИСАТЬ АДМИНИСТРАТОРУ
|
©ВалерийСуриков |
|
С А Й Т В А
Л Е Р И Я С У Р И К О В А ("П О Д М У З Ы К У В И В А Л Ь Д И"). ЛИТЕРАТУРА , ФИЛОСОФИЯ, ПОЛИТИКА. Находка: средство для рефлексии национал-демократической концепции. |
| ГЛАВНАЯ |
| ДНЕВНИК ПОЛИТ. КОММЕНТАРИЕВ |
| ДНЕВНИК ЛИТ. КОММЕНТАРИЕВ |
| ДНЕВНИК ФИЛ. КОММЕНТАРИЕВ |
| МОЙ БЛОГ В ЖИВОМ ЖУРНАЛЕ |
http://www.golos-epohi.ru/?ELEMENT_ID=1661
Владимир Семенко Русская идентичность и будущее православного мира в эпоху глобализации
http://www.ruskline.ru/analitika/2011/10/22/grazhdanskaya_naciya_ili_imperiya_vybor_russkogo_puti/
http://www.ruskline.ru/analitika/2011/11/15/russkaya_ideya_vremya_edineniya/
Русская религиозная и философская мысль давно уже определили судьбу русских как народа, удерживающего мир от торжества “тайны беззакония”, а потому переваривающего в себе все локальные “апокалипсисы”. Именно поэтому русские видение истории – трагический оптимизм, в котором присутствует понимание неизбежности локальных поражений и уверенность в финальной победе Христа в Своем Пришествии. От этого и традиционный образ русского человека как воина и пахаря, на котором “вся тяга земная”.
Путь России, как его видел Г.П.Федотов, - не латинство, не басурманство, а эллинство: «Наш дикий черенок привит к стволу христианского человечества именно в греческой ветви его, и это не может быть незначащей случайностью». «Именно в Греции и больше нигде связываются в узел все пути мира. Рим — ее младший брат и духовный сын, ей обязанный лучшим в себе. Восток и на заре, и на закате его истории — и в Микенах, а в Византии — обогащает своей глубиной и остротой ее безукоризненную мерность, залог православия. Чем дальше, тем больше мы открываем в эллинизме даров Востока. Нам не страшен ни Восток, ни Запад. Весь мир обещан нам по праву, нет истины, нет красоты, которой бы не нашлось места во вселенском храме. Но каждому камню укажет место и меру тот зодчий, который подвесил в небе «на золотых цепях» купол святой Софии».
Россия соединила в себе (точнее, обязана соединить, исполняя свою историческую миссию) проект римской имперской государственности и проект мировой эллинической культуры, которые в иных местах существовали порознь. В русской истории и русском правящем сословии отразилось величие Рима – наше преемство не только от Византии. Рим вознесся над профанной историей – войнами полисов, размытостью этических принципов, поверхностной логике событий. Рим вознесся над всем этим в своем государственном смысле, уступив в художественных достоинствах греческой культуре, но не потеряв ее. Без Рима древнегреческая культура осталась бы археологическим достоянием потомков, Иерусалим - историческим захолустьем, и даже Египет был бы затянут песками истории. Рим связал прошлое с современностью единым смыслом, открывшимся во всем великолепии в Византии и переданном по наследству Москве.
Древность русского рода объясняет и оправдывает русский мессианизм, который есть смысл русской истории. По мнению Бердяева «мессианизм есть основная тема истории — истинный или ложный мессианизм, открытый или прикрытый. Вся трагедия истории связана с действенностью мессианской идеи, с постоянным двоением ее в человеческом сознании». Ложные толкования русского мессианизма, разумеется, должны преодолеваться, истинные – собираться и складываться в концепцию, порождающую русскую национальную мифологию.
Смысл современной русской истории отражен в мысли Н.Я.Данилевского: «Прогресс состоит не в том, чтобы все шли в одном направлении, а в том, чтобы все поле, составляющее поприще исторической деятельности, исходить в разных направлениях». Россия исходила это поле вдоль и поперек, найдя для себя и других впечатляющие исторические уроки. Проблема состоит в том, чтобы усвоить эти уроки.
Вероятно главный урок русской истории – трагедия утраты русскими собственного государства, своей веры и непрерывности своей истории. Последние сто лет – это история отпадения русских от понимания задач государства, от православной веры и памяти предков, история трагических последствий этого отпадения и их осознания.
Смута в русском духе произошла от увлечения европейскими идеями Просвещения, либерализма и гуманизма. Внесенные на русскую почву они дали ядовитые плоды – денационализированную разночинскую интеллигенцию, породившую марксистские кружки и чудище большевизма.
Большевики не только столкнули русских между собой в гражданской войне, не только уничтожили цвет нации - ведущие сословия, но и смутили русское самосознание интернационализмом. В результате страна была перепахана этническими границами, по которым и была расчленена в 1991. К власти прорвались русские нигилисты, китайские добровольцы, еврейские “образованцы”, латышские стрелки и сонмище прочих участников вселенского интернационала оторвавшихся от собственной культуры.
Русской идее глубоко противен всякий интернационализм. Свое вселенское служение Россия обретает как самобытная страна и уникальное государство – империя, соединяющая многие народы под водительством русских. Утверждение Достоевского о “всечеловечности” русских к интернационализму не имеет никакого отношения. В “Дневнике писателя” Достоевский недвусмысленно дает понять, что всечеловечность – это власть русских. На этом стояли все русские философы XX века – от К.Леонтьева и С.Булгакова до Г.Федотова и И.Ильина, для которых государственное измерение русской идеи всегда означало русское лидерство, выверенное не по крови, а по духу.
Большевики осуществили разрыв русской истории изуверской ритуальной казнью Николая II, его семьи и верных слуг. Растоптать русскую историю, русское понимание государства как Большой Семьи и понимание роли Самодержца как отца для своих подданных, заставить видеть в истории только кипение масс, движимых собственным эгоцентризмом, лишить русских понимания Отечества – вот цель, которую ставили перед собой разорители Русской Земли. Они многого достигли, пока сами не легли под поднятый ими же топор. И Россия возродилась как советская империя – без русского национального начала, но с властью, знающей ценность суверенитета и готовой биться за него.
Теоретическим «достижением» большевиков, предопределившим болезни не только советского периода, но и современные, стало уничтожение такого понятия, как «великоросс». В результате смешались понятия об этнической и национальной природе русских. Оказалось, что малороссы и белорусы – уже не русские. До сих пор мы не можем восстановить нормального понимания того, что русские – это нация, состоящая из трех основных русских этносов (великороссы, малороссы и белорусы), ряда малых этносов (русины, поморы и др.), а также из обрусевших представителей иных этносов.
Спасением России от погибели в мировой революции и мировой войне стал приход на смену большевикам когорты сталинских «меченосцев», искрошившей прежний интернационал, но оставивших многое из прежних догматов большевизма – прежде всего, его нерусскую сущность, его изобретение «новой общности», «нового человека», его бюрократический характер в управлении. Только в годину испытаний Великой Отечественной войны на словах Сталин вспомнил русских полководцев. Празднуя Победу он поднял тост за великий русский народ. Русскими жизнями в мире и войне оплачивался авантюризм и некомпетентность советской номенклатуры. Мы должны помнить это, склоняя головы перед военным подвигом русского солдата, гражданским подвигом русского ученого и инженера, трудовым подвигом русского рабочего и крестьянина. Русский гений в послевоенные годы обеспечил технологический прорыв СССР и его ведущую роль в мировых событиях. Но советская антинациональная бюрократия выхолостила этот успех, надорвала силы русских, опоила русских лицемерием застойных лет и породила «демократическую революцию» и стремительное разрушение русского исторического и хозяйственного достояния, сохранившегося под спудом советской власти.
Утрата Традиции не может не ощущаться как конец Истории. Тому, кто осознает опасность гибели своего народа и своего государства продолжение истории без них теряет всякий смысл. Россия не раз походила к краю пропасти, ощущая всем своим существом возможность небытия. Обращение к опыту преодоления Смут, отражения самых страшных нашествий дает нам силы верить, что история России не исчерпана.
Ответственный гражданин не может не понимать, что государства и цивилизации смертны точно так же, как и люди. Поэтому признаки упадка государства – бесспорный сигнал опасности. Сравнивая нынешнее положение России с тяжкими периодами ее истории, мы надеемся, что Россия спасется, как это не раз бывало. Но не стоит ли при этом не уповать на стойкость русского народа, а взять опыт истории как прямую рекомендацию для сегодняшнего дня? Увы, на такой шаг ни власть, ни общество сегодня не могут решиться.
Проще всего объяснить упадок государственности как следствие упадка нравственности. Такое объяснение истинно, но очень опасно остановиться на нем, не проявив понимания того, откуда берутся нравственные нормы и как они воплощаются в хозяйственных и общественных институтах. «Общечеловеческие», как будто исходно существующие нормы жизни – это выдумка. Таковых никогда не существовало. Нравственность всегда соответствует Традиции, устоявшимся, а иногда вводимым самыми жесткими мерами, правилам. Традиции государственного управления представляют собой совокупность проверенных рецептов, которые необходимы для жизни данного государства и наиболее эффективны именно для него.
Переживая эпоху «реформизма» - нигилистического отношения к государственной Традиции, мы проводим опасный эксперимент, дав убаюкать себя сказками о перспективах «модернизации» - якобы, стоит только отбросить все традиционное, и условия жизни тут же изменятся к лучшему. Как это всегда бывает в истории, результат оказался обратным.
Особенное положение России сегодня – это присутствие в глобализированном мире, который не просто отрекается от национальных традиций, но и стремится уничтожить государство – дом, где традиция может быть восстановлена, сохранена и защищена. Разгосударствление мира выдается за его освобождение. Эта концепция – всего лишь иная интерпретация прежних идей о «конце истории», объявивших о том, что поиски правильного устройства человеческого общества завершены и нашли совершенную форму в западном либеральном государстве. В нем же, как полагают либеральные теоретики, только и можно спастись от смешения с дикарями, отразив их набег в «столкновении цивилизаций» и устроив жизнь «золотого миллиарда» - полноценного общества среди неполноценного человечества.
В рамках этой концепции традиционное государство с его национальной культурой и собственным историческим опытом считается уходящей сущностью, поскольку стирание границ между народами кажется либералам естественным и гуманным. Вместе с тем, выгода от неуклонной деградации национальных суверенитетов распределяется далеко неравномерно в грядущем «мировом государстве». В нем уже наметились иные границы, которые имеют не только пространственное, но и национальное выражение.
Русские вряд ли смогут согласиться отдать свое историческое достояние в руки невесть откуда взявшихся ценителей, которые выберут из него что-то по своим критериям, а остальное отбросят. Обменять место для избранных в «золотом миллиарде» в обмен на отказ от собственной истории и культуры для нас дело невозможное. Наша Традиция сообщает нам совершенно другую миссию – миссию «удерживающего» от вселенского хаоса. То есть, русское дело состоит как раз в обратном – в сопротивлении глобальному культурному и политическому выравниванию мира, в сохранении собственной самобытности, не отгороженной от остального мира, но и не растворенной в нем. Русская вселенскость и православная соборность подготавливается русской самобытностью, в которой вечные ценности отражены в частных, национальных. Обустраивая в опоре на эти ценности ядро русской цивилизации, мы можем разворачивать и собственный политический проект как образец возрождения Традиции.
При этом Традиция не должна истолковываться исключительно как культурное явление – только как хранитель заветов умерших цивилизаций. Традиционализм – это внутреннее направление мировоззренческого служения Традиции. В политическом «срезе» мировоззрения возникает национальная форма консерватизма внешняя форма мировоззрения.
Православные прекрасно знают, что ценности современной либеральной демократии идут вразрез с нашей традицией. Напротив, идея Царства, православной монархии, идея симфонии Церкви и Государства более всего отражены в христианском мировоззрении. В этом смысле Традиция в современной России может проявляться только как реакция – системно выстроенный ответ на революционные мутации социума. Истинная традиция противостоит не только социальной революции, но и социальному модернизму.
Чтобы иметь перспективу установления в России традиционной государственности – пусть не впрямую монархии, но строя, основанного на монархических принципах – следует понять паразитическую сущность как либерализма, так и социализма, возвышающихся только за счет низложения традиционных форм жизни и подрыва государственного могущества.
Для русского интеллекта всегда было непросто объяснить и взвесить сочетание самобытности и вселенскости русского народа, а для государственных мужей – уберечь страну от уклонений либо от вселенского, либо от родного. Проблемы мировоззрения всегда вращались вокруг неоднозначной идеи «народа» и «народности». Между тем, идея народа всегда и всюду является заведомо незрелой, покуда он воспринимается как этнографический субстрат, оформленный государством. Зрелое содержание идеи народа состоит в представлении о родовой солидарности и священной родовой истории, которая может быть сохранена от разрывов только под сенью Церкви – в общине «народа Божиего», где народ вызревает в нацию - сверхродовое единство в культе и культуре.
Русский национализм имеет следствием русское национальное государство, но не замкнутое в себе и враждебное другим народам, а открытое имперскому строительству. В русской православной империи Россия обустраивается для русских, но не только для них. Имперский противовес узкоэтническому национализму и вселенский противовес православной веры, смиряющий заносчивость элит, создают национал-имперский синтез, когда обустройство России для русских становится одновременно обустройством России и для других коренных народов.
Имперская константа в русской идеологии важна тем, что дает священству и церковному народу то поприще, на котором невозможно впасть в «протестантизацию» и утратить размах русской духовной миссии. Теократический характер идеи Империи содержательно наполняет Государство, обогащает его смыслами, восстанавливает центростремительные процессы, собирает Русь после очередной Смуты и дает силы для нового геополитического и мировоззренческого наступления, реванша русской государственности.
В этом видении пути от либеральной демократии к русской Империи обозначается политический проект возрождения исторической России, отличный от прочих имперских проектов (прежде всего – от проекта «либеральной империи» США). Имперский проект для России – это одновременно и возвращение к своей миссии, и шанс для человечества не допустить «конца истории», измельчания политики до ничтожных дрязг и мышиной возни частных эгоизмов. Православная Империя – это универсалистский проект, противостоящий глобализму, глобальной Антиимперии, нивелирующей все культурные различия и стирающей все традиции.
Для условий современности самая напряженная идея русского бытия – идея воссоединения. Воссоединение территориальное – как политическая задача, воссоединение истории – как нравственная задача. Внутреннее воссоединение – как преодоление «титульного» федерализма, внешнее воссоединение – как возвращение в единое государство Российской Федерации, Белоруссии, Украины и Казахстана, а затем и других самостийных частей прежней русской Империи.
Воссоединение России в любых его формах – это путь из Смуты, возвращение исторически обусловленных рубежей русского мира, возрождение русской цивилизации как явления, определяющего судьбы человечества.
Ужаснувшись масштабам утрат для Русской цивилизации, мы не должны впадать в пессимизм, ибо у русской истории есть и оптимистическое прочтение, а значит – оптимистическое продолжение. Оно - в возрождении традиций православной веры, имперской государственности и национальной самобытности.
Русским нет смысла выдумывать свою историю. Она насыщена до предела, она выверена русской исторической наукой в предшествующие периоды и полностью готова для современного осмысления. Главное, чтобы русские историки, мыслители, образованные слои общества видели бы правду на стороне монархии в феврале 1917, на стороне советской армии в Великую Отечественную войну, на стороне СССР во время Беловежья, на стороне защитников Конституции в октябре 1993, на стороне российской армии в Чеченской войне.
Судьба России на переломе. В будущем веке Россия может быть только русской (русским национальным государством, преемницей исторических форм общежития и права Российской Империи, русского самодержавия) или ее не будет вообще.
Владимир Семенко Русская идентичность и будущее православного мира в эпоху глобализации» / 22.10.2011
http://www.ruskline.ru/analitika/2011/10/22/grazhdanskaya_naciya_ili_imperiya_vybor_russkogo_puti/
Доклад на конференции «Русская идентичность и будущее православного мира в эпоху
глобализации» …
Уважаемые коллеги!
На нашей конференции уже достаточно говорилось о гениальности и пророческом характере ключевых положений Леонтьева, некоторые из которых словно бы сформулированы на основе сегодняшних точных данных. Поэтому, думаю, было бы неправильно с моей стороны еще раз повторять все это. Между тем надеюсь, что эта вполне очевидная мысль будет имплицитно содержаться во всем докладе.
Начать хотелось бы с двух вполне очевидных положений. Первое заключается в том, что Россия на протяжении всей своей истории формировалась и развивалась как империя. Можно по-разному оценивать тот или иной период в ее истории. Здесь, на этой конференции, наверняка нет полного единства в оценке таких фигур, как Иван Грозный, Петр I, не говоря уже о Сталине. Но вряд ли кто-то из нас станет оспаривать, что все великие достижения России, ее роль в истории, как региональная, так и общемировая связаны с империей, имперским началом. Среди нас, к счастью, нет никого, кто стал бы спорить с тем, что конец империи - означает для нас конец России, и этим мы принципиально отличаемся от некоторых других современных (российских и зарубежных) экспертных сообществ.
Вторая же не менее очевидная, на мой взгляд, мысль заключается в констатации того, что в позднесоветской и современной российской «элите» никогда не было другого проекта, кроме демонтажа империи, сбрасывания имперского наследства, формирования на месте Советского Союза буржуазного национального государства по европейскому образцу и вхождения в Европу. Какая бы идейная борьба не шла в «элите», какие бы не сталкивались интересы под «ковром» или над ним, проект всегда был только один. Мы сбрасываем национальные окраины, тормозящие развитие страны (в просторечии «чурок на фиг»), проводим национальную модернизацию и в качестве модернизированного национального государства «входим в Европу». И тогда, поскольку у нас, по сравнению с другими европейскими государствами, самая большая территория, самое многочисленное население, самые богатые ресурсы, мы по факту становимся лидерами Европы, выкидываем оттуда американцев и начинаем «жить-поживать и добра наживать». Это говоря мягко. Можно и иначе сказать. Начиная по меньшей мере с андроповских времен все советское, а затем постсоветское «реформаторство» крутилось только вокруг этого. Та элита, которую чисто условно можно назвать «путинской», является всего лишь послушным исполнителем, реализатором этого в значительной (и, наверно, в решающей) степени комитетского проекта. Нынешние «евразийские» декларации - это всего лишь его опять же модернизированный, приспособленный к нынешнему моменту вполне глобалистский вариант, а отнюдь не «провозглашение курса на возрождение империи», как наивно полагают некоторые из наших дорогих и наивных патриотов.
Андропов здесь, конечно же, не является последним дном ящика. Стоит подробнее присмотреться и к такой фигуре, как, например, Берия, который, по существу, и был первым носителем «национально-модернизационного» проекта в советской истории. Будучи лидером «националов», он вместе с «русской партией» - Вознесенским и Кузнецовым в определенном смысле противостоял последнему квазиимперцу Сталину, для которого единый СССР был своим, принципиальным и выстраданным проектом. Наконец, нельзя не вспомнить и прямого учителя Андропова - Куусинена, который в ЦК и Коминтерне отвечал за связи с масонскими структурами, если не ошибаюсь. Куусинен воспитал и взрастил Андропова, тот, взяв в свои руки разведку (ПГУ) и идеологию (пятое управление), расчистил место для Горбачева, Горбачев запустил процесс развала Союза и создал благоприятные условия для последующих ельцинских безобразий. Все это - долгий разговор, предполагающий глубокое проникновение в слишком специфические материи. Но если рассуждать научно, теоретически, что же такое гражданская нация?
Само понятие гражданской нации является детищем, завоеванием эпохи секулярного модерна. При этом вполне понятно, что чистой секулярности, то есть абсолютной безрелигиозности, не бывает. Секулярность - это всегда ослабленная религиозность. Это и обуславливает то обстоятельство, что в светских государствах современной Европы (прежде всего в правовой сфере и в правоприменительной практике) всегда так или иначе защищается национально-культурная традиция страны, которую невозможно абсолютно отделить от традиции религиозной.
Как известно, идентичность светской гражданской нации определяется на основании четырех признаков. Это общность: языка, культуры, истории (исторической судьбы) и этоса, то есть совокупности нравов и обычаев народа. Совершенно понятно, что ни один из этих четырех определяющих признаков нации невозможно абсолютно, стопроцентно отделить от религиозной традиции. Другое дело, что в светских государствах культурообразующая религия страны никогда не выпячивается, хотя и всегда подчеркнуто уважается. Религиозные организации жестко ограничиваются государством в их возможном влиянии на государственную политику, однако культурообразующая религия, как правило, имеет явные преимущества в доступе к СМИ и государственной системе образования. Об этом совершенно четко свидетельствуют конституции современных европейских государств. Таким образом, светскость означает не абсолютную и заведомую атеистичность всех сфер жизни общества, не полное вытеснение из них религии и религиозных организаций, а прежде всего невмешательство последних в государственную политику, в осуществление функций государства.
Самоидентификация людей по признаку религии, расы, национальных обычаев и т.д. в этой модели принципиально вторична по отношению к «рамочной», гражданской идентичности. Государство жестко реагирует на проявления межнациональной вражды. Так, во Франции после известных событий, связанных с массовыми погромами, был принят предельно жесткий закон от 26 июля 2006 г., регулирующий миграционные процессы, в частности, режим въезда и пребывания иностранцев во Франции, прежде всего в том, что касается их профессионально-трудовой деятельности. Подобный же закон (от 16 декабря 2005 г.) принят в Швейцарии. В нем прямо говорится, что прием иностранцев для осуществления деятельности, приносящей доход, должен служить интересам швейцарской экономики. При этом шансы длительного интегрирования, социальное окружение являются решающими. При приеме иностранцев принимается во внимание социодемографическое развитие Швейцарии.
Национальный вопрос и правовое регулирование миграционных процессов в светском национальном государстве невозможно отделить от главной типической черты модерна, то есть непрерывной и все ускоряющейся модернизации. Светская нация невозможна в условиях архаики, когда местные религиозные и культурные традиции, этнические обычаи и т.д. доминируют над светской гражданской «рамкой». Поэтому нынешний кризис модерна, имеющий характер общемирового процесса, ставит европейцев перед жесткой необходимостью активной государственной защиты своей принципиальной светскости, прежде всего перед лицом пассионарного политического ислама, в котором многие европейцы справедливо видят явную угрозу «рамочной» идентичности своих национальных государств. (Такая защита, как мы видели выше, уже началась в местах, где межэтнические конфликты, для которых архаические, немодернизированные этнические меньшинства являются благоприятной питательной средой, уже полыхнули).
Вместе с тем глобализационные процессы, в которых присутствует явная тенденция «преодоления» национальных государств как феномена мировой истории, основаны на своеобразной дихотомии постмодерн-архаика. Сбрасывание в архаику тех народов и территорий, которые не вписываются в «золотой миллиард» - необходимое второе «крыло» постмодернистской птицы под названием «глобализация». А это означает, что сам феномен светскости для некоторых народов и территорий также приговорен к пересмотру и «преодолению». Поэтому упорное стремление российской элиты идти все по тому же пути национальной модернизации выглядит для современных условий явно архаично; очевидно, что воинствующий буржуазный пафос данного проекта запоздал по меньшей мере лет на двести.
В современной международной ситуации мы видим, как глобалистический проект, носителем коего являются мировые элиты - представители, так сказать, «старого» «золотого миллиарда», вступает в решительное противоречие с упорным стремлением к модернизации таких стран, как Индия, Китай и др., что очевидным образом угрожает господству этих «старых» элит. В силу этого, в силу того, что указанные противоречия в конечном счете вряд ли преодолимы в абсолютном смысле, современный мир ныне стремительно приближается к глобальному конфликту. В этих условиях Россия находится в крайне стремном, межеумочном положении в силу непроясненности, порочной методологической двойственности своего политического проекта: попытки все же построить гражданскую нацию в эпоху глобализации, используя и, прямо скажем, нещадно эксплуатируя доставшееся ей имперское наследство, которое всем своим содержанием решительно противостоит и сопротивляется этой поставленной цели. В итоге Россия легко может оказаться между двух (или даже трех) огней, став разменной картой в борьбе мировых лидеров со своими продуманными и исторически оправданными проектами.
В имперской модели, являющейся, на первый взгляд, достоянием исторического прошлого,основой базовых, «рамочных» ценностей, универсальных для данного государства и высших по отношению ко всем национальным культурам входящих в него народов, является социокультурная, цивилизационная, государственно-политическаятрадиция. Модернизационные процессы (неизбежные в современном мире) имеют здесь, хотя и важное, но локальное значение и вторичны по отношению к традиции. «Рамочная идентичность» в этом случае основана на традиции и организована за счет религиозного элемента в государственном строительстве. Российская традиция государственно-политического строительства особую, мы бы сказали, системообразующую роль отводит здесьправославной монархии. Это означает одну крайне важную вещь, выходящую за непосредственные рамки нашей темы, а именно - принципиально отличный от светского государства способ легитимации власти. Если там источник легитимности государства - в «воле народа», то есть носит вполне земной, так сказать, «посюсторонний» характер, то здесь этот источник обретается в Боге, в воле Божией. Государствообразующий и культурообразующий народ является таковым не просто потому, что он самый многочисленный, исторически ведущий, стержневой в империи, а потому, что он мыслится как носитель совершенно особой миссии, выходящей за пределы чисто земной жизни и укорененной в Боге, в замысле Божием об этом народе, об империи и вообще о мире.
Положение же и роль меньшинств адекватнее всего характеризуются словами: почетные и уважаемые «младшие братья». Полная свобода в развитии своих национальных и религиозных традиций предоставляется меньшинствам лишь при условии признания имигосударствообразующей и культурообразующей роли «титульного» народа и его религии.
В Российской империи времен наивысшего ее расцвета (каковой имел место при великом русском государе Александре III) гармонично сочеталась традиция духовно-религиозного, а также государственно-политического ядра и модернизация периферийных сторон жизни. Именно тогда Россия получила сильнейший модернизационный импульс (сказавшийся в развитии науки, техники, промышленности и т.д.), причем те проявления «болезни роста», которые содержали в себе прямую угрозу для мирного и гармоничного развития страны (подрывная деятельность революционеров, террористов) были подавлены с предельно адекватной жесткостью. При этом Россия получила и, так сказать, «динамически-консервативный» импульс, явно усилился творческий процесс возрождения традиционной культуры, возвращения образованных слоев общества к духовно-культурным истокам великой православной традиции, породившей ту совершенно особую цивилизацию, какой, без сомнения, была Россия. (Не говоря уже о сохранении и укреплении самодержавной монархии).
В национальном вопросе в эпоху Александра III не было каких-либо непреодолимых противоречий. Характерно, что главным значением слова «русский» (помимо очевидного, связанного с принадлежностью к русскому этносу) было чисто имперское значение.«Русский» означало «подданный русского православного царя», подданный империи. Для обозначения этнического происхождения (то есть «русского» в узком смысле) употреблялось чаще слово «великоросс». Для меня наиболее лаконичным, емким и исчерпывающим выражением имперского сознания, в котором этническое, хотя, разумеется, и признается, но подчинено высшему, общегосударственному, являются слова одного татарина на монархическом съезде середины 90-х годов XX в.: «Я сам татарин, жена украинка, дети русские».
В СССР традиционно-имперские черты были сложным и достаточно противоречивым образом перемешаны с элементами «ленинской национальной политики». Основу этой политики составляла нещадная эксплуатация традиционных энергий государствообразующего русского народа, во-первых, для удержания национальных окраин «большой» России (которые существовали во многом за счет центральных областей), а, во-вторых, для осуществления все той же модернизации, понятой все же с известными ограничениями и модификациями, характерными для самой коммунистической идеи. Ключевым противоречием советского проекта, в конечном счете и обусловившим его скорую гибель, было полнейшеенесоответствие традиционного социально-народного «тела» и коммунистического (принципиально атеистического и антимонархического), антитрадиционного ядра. По мере нарастания внутреннего кризиса советского культурно-цивилизационного проекта, вырождения идеологии, отрыва «элиты» от народа «сшивка» традиционных и модернизационных черт, осуществленная Сталиным, становилась все ненадежнее. Именно здесь - истоки кризиса и последующего обрушения советской сверхдержавы.
Все выдающиеся достижения советского периода объясняются в конечном счете лишь безумно расточительной эксплуатацией тех духовно-социальных энергий, которые являются порождением русской православной традиции. Истощение их, связанное с постепенным уходом из активной жизни поколений, рожденных до революции либо в первые пореволюционные годы (когда связь с традицией в народе была еще достаточно сильна), привело к постепенному загниванию и последующей гибели советского проекта, уходу его с исторической арены.
В современной Российской Федерации мы имеем трагические последствия неудачной попытки построения светской гражданской нации по европейскому образцу, свидетельство чему - обострение межэтнических противоречий по образцу Кондопоги, Харагуна, последних событий уже в самой Москве, примеров множество; налицо явная неудача «национальной модернизации», вместо которой мы имеем всеобщую коррумпированность правящих кланов и разграбление страны, потерю ею когда-то ведущей роли в мировой экономике и политике. Хотелось бы еще раз особо подчеркнуть, что именно обострение межэтнических противоречий (отрицать которое невозможно) является прямым доказательством того, что гражданская нация в России не удается; ведь, как показывает история, по мере складывания гражданской нации эти противоречия должны как раз сглаживаться, а конфликты на этнической и религиозной почве - затухать.
Основные противоречия этноконфессиональной политики в современной России видятся в следующем. С одной стороны, ставится задача построения светского национального государства, создания светского гражданской нации (пресловутое «россияне»). На высоком государственном уровне происходит постоянное отречение от империи.
С другой же стороны, русское государствообразующее и культурообразующее большинство по-прежнему во многих аспектах вынуждено нести имперское бремя при отказе от преимуществ, даваемых империей. (Таким образом, Россия продолжает подспудно, имплицитно работать как империя, пусть и с бóльшими издержками для себя, хотя бы в небольшой степени выполняя роль «удерживающего».) Попытка же «зачистки» малых этносов по образцу Кемаля Ататюрка парадоксальным образом приводит лишь к дальнейшему ущемлению государствообразующего, стержневого в государстве русского народа. Яркий пример - Чеченская Республика. Единственным реальным итогом двух кровопролитнейших войн, если не считать усиления позиций кадыровского клана за счет нухаевского и других конкурентов, стало полное выселение оттуда русских.
В сочетании со всеобщей коррумпированностью и антинациональным характером российских элит все это приводит к постоянному и закономерному нарастанию этноконфессионального напряжения в стране, росту чувства униженности и попрания прав государствообразующего большинства.
Со своей стороны, этноконфессиональные меньшинства, сохранившие суррогатные остатки имперской памяти (и, в силу этого, подсознательно считающие русский центр как бы обязанным обеспечивать их выживание и даже процветание), не могут испытывать уважение к русским, за минувшие 20 - 25 лет допустившим беспрецедентное национальное унижение, оплевывание собственной истории и ниспровержение ценностей (что абсолютно недопустимо в любом государстве, в том числе и светском).
При всей несправедливости нынешнего положения на вопрос: может ли Россия совсем отказаться от имперского бремени, пусть даже и в его искаженно-суррогатном варианте, придется дать отрицательный ответ. Вот, например, Таджикистан. Нелегальные мигранты, отбирающие рабочие места у русских и опускающие рынок труда в самой России, ежегодно отсылают на родину сумму, в четыре раза превышающую официальный бюджет республики. Спрашивается, что произойдет, если Россия совсем перекроет этот канал? Таджикистан просто обанкротится! А это очевидным образом приведет к нарастанию хаоса в республике и, стало быть, практически неизбежно - к формированию еще одного кипящего исламистского котла в непосредственной близости от наших границ. Так что следует не сбрасывать имперское бремя, как бы тяжело они ни было, а постепенно возвращать себе имперские преимущества, преимущества «большого брата».
Очевидно, что забвение империи, полное изгнание имперской парадигмы из сознания людей и практической политики означало бы полную ликвидацию России как исторического субъекта, уход ее с исторической арены. Поэтому, вынужденно живя в условиях светского национального государства, соблюдая "правила игры" на основе принципов светскости, мы непременно должны сохранять свою имперскую память, имплицитно включать имперскую парадигму в культурное и политическое строительство, формируя свой собственный глобальный миропроект. Опыт проигравшего в истории секулярного модерна должен быть, так сказать, освящен и одухотворен имперской, русско-православной Традицией. Что касается миграционной политики, это означает, что мигрантов следует не секуляризировать, а достаточно тонко и ненавязчиво втягивать, вовлекать в традиционное для страны культурное поле. Важнейшая роль в этом процессе принадлежит традиционному религиозному образованию в светской государственной школе, что в полной мере соответствует современным нормам европейской светскости. Мигранты должны знать русский язык и русскую культуру. Настроенных же агрессивно и непримиримо по отношению к нашим историческим ценностям следует депортировать в полном соответствии с пока еще существующими европейскими нормами.
Мирное существование этносов возможно лишь в рамках империи; продолжать отрекаться от имперского наследства означает неизбежно множить и углублять конфликты.
http://www.ruskline.ru/analitika/2011/11/15/russkaya_ideya_vremya_edineniya/
Наблюдая недавно по телевизору очередной спор на темы отечественной истории и современности, я подумал, что подобные дискуссии имели бы больше смысла, если бы в них участвовали представители всех главных общественно-политических и идейных сил России, а не только избранных. Как правило, в число избранных на «общенациональных» каналах попадают либералы и коммунисты. Только в последнее время этот узкий круг пополнился небольшим числом националистов (точнее, национал-демократов). И почти совсем не представлены в информационном пространстве православные патриоты, полагающие, что Россия может сохраниться в современном мире только как мощная держава, опирающаяся прежде всего на русский народ и другие народы, желающие жить с нами в реальном (а не формальном) союзе.
Свобода - для чего?
Спор между патриотами и либералами касается сути русской цивилизации, или, называя вещи своими именами, замысла Божия о России. Я вполне признаю правоту частных либеральных воззрений, однако в целом либеральная доктрина представляет собой, перефразируя классика, энциклопедию социального легкомыслия, когда за благими пожеланиями ("Россия должна стать страной, где можно свободно вести свой бизнес и не бояться милицию больше, чем бандитов" и т.п.) упускаются из виду причины упорного отсутствия вожделенного капиталистического рая в России. Ибо проблема заключается не в милиции, и не в бандитах, а в том, что бизнес как таковой - то есть производство товаров с целью максимизации прибыли - не является нравственно безупречной деятельностью в рамках православной духовной традиции. Тем более бизнес не является у нас первичной (базисной, как сказали бы марксисты и капиталисты, трогательно единые в этом вопросе) структурой общества. Со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Перечитайте нашу классику - где вы найдете там хоть одного "героя-приобретателя"? Разве что Чичикова со Штольцем. Русская литература и философия, от Чаадаева до Бердяева, и от Леонтьева до Солженицына - сплошь антибуржуазны. Отечественный "средний класс" по преимуществу был - и остается до сих пор - как бы подвешенным между храмом и тюрьмой. Русский купец - это не совсем буржуа, а в некоторых случаях - совсем не буржуа. Нашим западникам кажется, что "ещё немного, ещё чуть-чуть", и Россия станет нормальной бюргерской страной, вроде Голландии или Швеции, где всё продается и покупается строго по закону, и где богатство (или, если выразиться точнее, материально-социальный статус) человека действительно является «богом». Полноте, господа, когда и где вы такую Россию видели? Я не говорю уже о том, что каждый реальный (хотя и короткий) приход либералов к власти означал мгновенный распад России как государства - так было и в феврале 1917 и в декабре 1991. Что касается собственно экономики, то наши «естественные» миллиардеры не столько вкладывают деньги в русскую промышленность, сколько переводят их за границу. А это значит, что капитализм по факту у нас не работает и не будет работать. Реальный сектор в России ему не выгоден. Мы выезжаем на природных запасах и советских заделах. Но так долго продолжаться не может.
Наши национал-демократы
Наряду с либералами, русскую идейно-политическую карту ныне дополняют националисты. Националисты - это люди, во всех вопросах исходящие из абсолютного приоритета собственной нации. Наиболее последовательно такую программу предложила недавно ЛДПР. Ещё более решительно национальную идею выдвигают авторы журнала «Проблемы национализма», профессионально формулирующие типичную буржуазную программу для России, но с акцентом на её национальной специфике. Для них вся русская - царская, советская и постсоветская - история есть история подавления народа чуждым ему бюрократическим государством, альтернативой чему оказывается, с их точки зрения, «мещанское счастье» европейского образца, когда сытый бюргер со своими не менее сытыми детьми строит такой коровник, где его коровы (да и он сам) будут абсолютно счастливы. Как пишут идеологи такого счастья, «русские - вполне буржуазный и обычный европейский народ, мечты, надежды и желания которого самые что ни на есть буржуазные и обычные».
Что тут можно сказать, кроме того, что национал-демократы фактически воспроизводят позиции либералов, только раскрашивая их в национальные цвета. Мне вспоминается работа крупнейшего русского мыслителя второй половины ХIХ века К.Н.Леонтьева «Национальная политика как орудие всемирной революции». Там черным по белому написано, к чему ведут подобные программы на деле - к тому самому глобальному кризису рыночной цивилизации, который переживает сейчас весь мир: утрате смысла жизни. Его не заменишь ни усадьбами, ни мерседесами, ни футболом, ни сорока сортами колбасы. Возведя в идеал - в предел мечтаний - комфортабельный «человейник», нация/народ теряет свою метафизическую перспективу, утрачивает образ Божий в себе и других, и конец такого общества и человека виден в буквальном смысле слова. К примеру, половину циркулирующей в интернете цивилизованных стран информации сегодня составляют порнография и сатанизм разных мастей, и это подсчитано в килобайтах. Осталось только перенести всё это в жизнь, что уже и происходит.
Относительная правота современных националистов в том, что русские («русский сивка», как они выражаются) сейчас находятся действительно в трудном, кризисном положении - в том числе и в национальном плане. Не буду повторять общеизвестные вещи, достаточно сказать, что русский этнос с начала гайдаровских реформ вымирает со скоростью около 700 000 в год. Главная причина одна: те области деятельности и культуры, под которые были веками «заточены» русские - духовный (сакральный) поиск, наука, искусство, промышленность, военное дело, строительство великого государства - ныне находятся в социальном загоне. Лучшие качества русского народа почти не востребованы, тогда как его конкуренты «купаются» в море дикого капитализма. В этих условиях дело чести русской национальной элиты - коль скоро она хочет быть действительно русской - как можно скорее вернуть народу те виды социокультурной практики, в которых он может и должен достигать поразительных успехов, что он уже неоднократно доказывал. Тогда и «конкуренты» быстро вспомнят, на чем стоит русская земля. Иных разумных способов восстановить русское достоинство не существует. Национальные качества русского народа не противоречат его религиозным - православным - энергиям, а вытекают из них. В этом наша надежда и опора.
Православие и социализм
Наиболее серьёзные аргументы против нынешнего устройства общества и власти выдвигают коммунисты. Идеология русского коммунизма, как и сами русские коммунисты, много раз менялись - вплоть до того, что идейный представитель одной партийной программы был бы немедленно расстрелян, вздумай он выступить с недавно ещё вполне правильными тезисами с трибуны какого-либо съезда или конференции другой эпохи. Что, в самом деле, общего между заседающим в парижском кафе большевиком-пораженцем 1914 года, интернациональным большевиком-террористом (ленинско-троцкистская «гвардия») 1918 года, национал-коммунистом сталинского периода или функционером эпохи Хрущева, собирающимся «догнать и перегнать Америку по производству продукции на душу населения»?
И все же общее есть. Все коммунисты были в определенном смысле «детьми одного отца» - того самого идеала справедливости и равенства на земле, которого они - в соответствии с заповедями своих основоположников - надеялись достигнуть путем насильственного построения рационально организованного общества («единой фабрики»), где была бы ликвидирована частная собственность на средства производства, и свободное развитие каждого стало бы условием свободного развития всех. Иначе говоря, теоретики и практики коммунизма забыли о роли личности в мироздании, которая непреложно требует уважения своей онтологической самости и свободы. Духовное, экономическое и политическое самоутверждение («самостоянье», по слову Пушкина) человека - такое же его божественное право, как и право раздать свое богатство нищим. Подлинно твое - не то, что ты взял, а то, что ты отдал, утверждают святые - но такой поступок должен быть личным, невынужденным, иначе он не имеет смысла. В этом плане можно согласиться с В.С.Соловьевым, который иронизировал, что социализм похож на христианство, только христианство предлагает отдать свое, а социализм требует взять чужое.
Применительно к началу ХХI века следует констатировать внутренне противоречивое, двойственное положение коммунистов в путинской России. С одной стороны, большинство из них продолжает вести свое идейное родословие от «материально-производственной» (и в этом смысле принципиально ошибочной) марксистско-ленинской антропологии, что затрудняет сотрудничество с ними других патриотических сил. Конечно, нынешняя КПРФ значительно расширила свой мировоззренческий горизонт, включив в него немыслимые прежде национальные и даже религиозные положения. Однако наличие наследственных идеологических черт, начиная с трактовки человека как «совокупности общественных отношений» (базис и надстройка) и кончая критикой традиционной монархической России как «оплота реакции», делает позицию современных русских коммунистов как бы промежуточной между космополитическими построениями либералов (правых западников) и взглядами тех мыслителей-патриотов, для которых Россия продолжает оставаться уникальной православной цивилизацией в глобализирующемся мире.
Любой капитализм вообще, а компрадорский российский капитализм в особенности, имеет антихристианский характер. Коммунисты правы в том, что работник наемного труда, продающий свою рабочую силу на рынке, остается фактическим рабом капитала, даже если он имеет свой дом, машину и носит те же джинсы, что и его финансовый хозяин. Сытый и самодовольный раб есть холоп, хам. Массовое общество и массовая культура капитализма и рассчитано на управление подсознанием подобных «демократических» рабов. Фундаментальное противоречие глобального рыночного «человейника» ХХI века состоит в том, что здесь под влиянием виртуализации ключевых ценностей бытия («общество спектакля»), образ Божий в человеке распадается быстрее и внешне незаметнее, чем в условиях предшествующих эпох. Внутриисторический апокалипсис «открытого общества» происходит ныне в декорациях материального изобилия и технологического прогресса. Постмодернистский Валтасаров пир в разгаре. Тем круче будет его конец.
Что бы я посоветовал президенту?
Если бы я был советником, я бы посоветовал будущему президенту как лидеру правящей партии заключить стратегический союз с православными патриотами, национально мыслящими коммунистами и умеренными национал-демократами. Это и будет та самая «прямая демократия», о которой В.В.Путин говорил на встрече с членами международного клуба «Валдай» в ноябре с.г. Собственно, ничего иного, кроме как опереться на лояльные ему слои народа и нелиберальной интеллигенции, ему и не остается. А самим вышеназванным идейно-политическим лагерям стоило бы подписать своего рода коллективный Договор о ненападении, который зафиксировал бы метафизическую и цивилизационную преемственность России царской, императорской, советской и национально-демократической. Такой Договор мог бы стать действительно государствообразующей идеологией будущей Российской державы ХХI века - Евразийского союза. Сто миллиардеров или сто миллионов русского народа - эту дилемму Путину придется решать в самое ближайшее время. Россия у нас одна, и её нельзя делить на части в зависимости от толщины денежного кошелька. Иначе Немцов с Каспаровым и Сванидзе с Новодворской совокупно по полной либеральной процедуре развалят страну так, как не удалось до сих пор это сделать ни при царе, ни при большевиках. Помнится, в феврале 1917 года тоже все с ума сходили от ненависти к «царизму», и получили в результате сначала маразм керенщины, а затем чрезвычайку и красно-белый террор. Не хотелось бы повторять эти опыты.
Под конец замечу, что никто не сформулировал русскую идею лучше и короче, чем незабвенный граф С.С.Уваров: православие, самодержавие, народность. Замените в этой фразе «самодержавие» на «государственность», а «народность» на «национальность», и вы получите искомую современную формулу. Не нужно нагромождать ложные альтернативы, когда религия почему-то противопоставляется социальной правде, а эта последняя вдруг оказывается безнациональной. Русская идея - это верная иерархия ценностей, ради которых живет (или должен жить) наш народ. У народа, как и у человека, есть дух, душа и тело. Именно в такой последовательности - сверху вниз - и должно строиться здание России: от православного духа через народную (социальную и державную) душу к национальному (этническому) телу. Получится это - тогда и другие «языки» будут нас уважать и с нами дружить. Более того, даже русскими захотят стать. А не получится - так насильно теперь никого не удержишь. Не те времена.
Александр Леонидович Казин, доктор философских наук, профессор
| ЧИСЛО ПОСЕЩЕНИЙ |
|
ПОИСК ПО САЙТУ |
| НАПИСАТЬ АДМИНИСТРАТОРУ
|
©ВалерийСуриков |