По поводу  бойни в  Париже.

7  января  в  Париже   совершен  варварский  террористический  акт.   И  кто   бы ни  стоял   за   ним - террористические   организации, спецслужбы-   с  этой оценкой  трудно  не  согласиться.   И   именно   она  в определенной  мере  оправдывает   ту   реакцию   мирового сообщества,  что   имела   место  -   массовые  демонстрации  протеста  и  солидарности.

Однако   даже     самая  энергичная   поддержка  такого  рода  оценки  не  исключает возможность  анализа  обстоятельств этого   трагического  события   вне   политического   поля,  обладающего,  как  известно,  исключительной  способностью  подавлять  все   иные смыслы.  Например,   исходя   из  допущения,  что  убийцы    мажоров  французской карикатуры   вовсе   не  нападали, а  защищались   - защищали  свои  святыни.  Это, естественно,  не  версия,  а лишь попытка   чисто  условно снять  с  события политическую   нагрузку. 

 И  здесь нам  придется  четко  разделить  "  преступление"   и  наказание.  Кавычки   у  слова  преступление    и  означают,    что  в   рамках этого условного  анализа убийство понимается   исключительно как   акт  защиты -  как  крайняя,  единственная   из  оставшихся,   форма  защиты  своих  ценностей.

Есть  намерение защитить   их.   И   есть безусловно  принимаемая  плата  за  это намерение, предусмотренная   сложившимися правилами   и   установленными  законами...  Их  разделение  означает,  что  намерение,  каким  бы  высоким  и  благородным  оно  ни  представлялось, ни в коей  мере  не  может уменьшать  плату  за содеянное -  благородство "преступления"   не может  влиять  на   наказание.

У  Фазиля  Искандера  в  его   цикле  о  Чегеме  есть  рассказ  "Пастух  Махаз",    где  такое  разделение представлено(    художественно исследовано), как  жизненный  принцип.  Там  человек  оказывается   в  ситуации,  когда он  не  может   не   убить  и  убивает. И  немедленно,  добровольно заявляет  об этом  соответствующим   властям.

Трем парижским убийцам до  чегемского  пастуха как  до луны:   они  бегут,  отстреливаются, захватывают  заложников,  снова  убивают  - они    не  сомневаются  в  своей   безусловной  правоте,  полностью исключающей какую-либо  плату  за нее.  И потому   их  "преступление"   становится   преступлением.  Даже если ими двигало       единственное    намерение     -  защитить   свои  святыни.

 Но и  в  этом   случае,  случае, когда намерение остается     фактически  без   оценки  по существующим среди  людей нормам  отношений,  само   намерение  полностью не  утрачивает    своего  благородного  смысла.   Кавычки  в  слове  преступление  снимаются для  трех  убийц,  но  они  несомненно  остаются для общества. И    стенания  о   свободе    слова,  о  традициях  с  ней   связанных  здесь  совершенно   неуместны. Традиции   и  западноевропейской  субцивилизации складывались под  мощным  влиянием  христианства  евангельского  извода  с  его  главной   жизненной установкой:  освободиться человек  может  лишь  стеснив  себя (свобода есть познанная необходимость  - это  всего  лишь    вариация на   темы  Нагорной  проповеди).   Между прочим,  пастух  Ф. Искандера все  это  откуда-то    знает.  Но  это,  увы,     уже полностью  недоступно    и  для   французских  интеллектуалов и (возможно  пока)   для   их  убийц.

Чтобы   выжить,  общество  просто обязано  удерживать  те кавычки,  о которых   шла  речь, и  не  спешить  их  сбрасывать  в  своих  протестно-солидарных  демонстрациях. Да,    в  оптимальном варианте человек должен   сам  ограничивать    свои  претензии  на  безусловность исповедуемых  им  истин .  Ограничивать эти  совершенно естественные   претензии и потому не   покушаться  на  истины  других, а  следовательно,  и  на  их  святыни.  Но  этот оптимальный вариант  самопроизвольно    сложиться  не  может . Общество,  государство  должно  понуждать к  подобному  самоограничению, в  частности  своими законами. Причем достаточно  жесткими  - покушение на  святыни  человека   ничуть не менее  опасны,  чем  покушение  на  его  собственность,  на его  жизнь.

Так  что,  господа  карикатуристы  (  всех  видов  и  мастей),  хотите  сохраниться  как  вид -  будьте  осмотрительны. Особенно    на поворотах истории.