Сергей  Кургинян  и   Александр   Дугин     -   этюды пессимизма

19. Евразийская   идея  -   исторический   аспект.

      Если  заняться  сопоставлением   недавних   и  более  древних  срезов , например, системы  государственного правления    России,  то, наверняка найдется    немало   четких свидетельств   сильного ордынского влияния, подталкивающих    к  выводу   об определяющей  роли  татаро-монгольских   традиций  в  России . Но подобные  выводы   придется  сменить  на  иные,  если  от  изучения таких   срезов   перейти  к  процессу     формирования российского государства.   Поскольку складывалось  оно все-таки  как  русское  православное  государство  -   в  борьбе  за  Святую  Русь,  в  жесточайшем   противостоянии   с   окружающими государствами  и  народами.    Татаро-монголам,  как, впрочем, и  Западу,  не  по  зубам  оказалось  именно  Православие.

   Дохристианская Киевская   Русь  по господствующему мировоззрению      мало  чем  отличалась  от  Орды,  с  которой  ей спустя  несколько  столетий  предстояло  сойтись  в многовековом  поединке.   Миграция славян-язычников   на  восток  от  Карпат,  подальше  от   константинопольских миссионеров;  их    стихийное речное  пиратство  на  новых  местах;  их  колонии;   организованное,  профессиональное пиратство  варягов  на  этой  территории;   победа клана  Рюрика ... Те качества  татаро-монголов, которые восхищали   и некоторых классических   евразийцев,  наверняка  были присущи и  славянам- разбойникам,  и   славянам-колонистам, борющимся  с  туземцами, и  организованным  разбойникам - варягам.  Это  совершенно  естественные качества  практикующих  воинов, и  те земли, которые   стали Киевской  Русью,  "европизировались", видимо,  на  приблизительно  тех же  принципах, на которых    спустя  несколько  веков  они  будут  "азиатизироваться".

        Русское  государство и  в домонгольский период   вряд ли  может  быть названо   европейским  в  западном  смысле этого  слова. Выброшенный  далеко на северо-восток, развивавшийся  на     специфической   почве саженец  византизма ...  Ни  роль   самого  саженца, ни почвы в  этом  эксперименте  истории нельзя   переоценивать.  Это  -   всего лишь начала,  которые,  взаимодействуя,  запустили процесс  формирования  России.   В  дальнейшем   в  нем  важную   роль сыграла   и  евразийская Степь    -  прежде  всего  роль  мобилизатора.    Татаро-монгольское    иго  могло  уничтожить   рождающуюся  цивилизацию  русских. Но  они , несмотря  на    колоссальное  и  чуждое им  по  духу  и сути   внешнее  воздействие,    выдержали  нашествие  Востока, устояли в  этом  испытании    и   обрели   силу,  которая, например, западным  славянам  и  не  снилась.

  И решающим  фактором  стало  то ,  что  эти  земли в свое  время   попали в   мощнейшее  православное поле...

        Противостояние Руси и Орды   обретало  форму  религиозного противостояния  постепенно -  процесс  растянулся   на  многие  десятки  лет   и  соотношение собственно  военного  и  идеологического   моментов  в  противостоянии менялось.  В  13  веке,  скорее всего,  преобладал собственно  военный,  который  постепенно подчинился  усиливающемуся  моменту   идеологическому.

Орда  оккупировала  Русь   с невиданной,  нечеловеческой жестокостью  -  именно  последняя  являлась главной  "скрепой"     этого  бандитского  по  своей  сути  государственного  образования.  Но   существовала  и  другая  скрепа , которой  являлась  практикуемая  в Орде  веротерпимость.  Возможно,  последняя  и  сыграла  системообразующую  роль:  мы  вас  покорили,  извольте платить  дань и  вести  себя  тихо -  на веру  вашу   мы  не  покушаемся....

 На  территориях, захваченных  татаро-монголами,  христианство, как  известно,  получило  распространение    задолго  до  начала их  завоеваний, и  представлено  было потомками  несториан, отвергнутых    Византией.  Несторианство представляло собой весьма  облегченную  версию  христианства,  поскольку  исповедуемое  несторианами разделение  божественной и  человеческой природы в Христе  покушалось  на главную   пружину  христианства  -  на самостеснение, как подражание  божественному  самостеснению.

И,  возможно,  поэтому  завоеватели   Руси  недооценили  силу истинного  Православия. Орду  извела( во всяком  случае, сыграла громадную  роль  в  разрушении  этого   образования) сплотившаяся  вокруг  православной  веры  Русь,  предъявившая   миру  совершенно  удивительную способность  христианства выживать и укрепляться в условиях  тирании и гонений.

    Процесс   укрепления,  консолидации православной  веры  на   захваченной татаро-монголами   Руси , начавшийся  в    монастырях северо-восточной ее части, сопровождался  формированием очень  специфического  миросозерцания,  восходящего  к евангельскому  принципу  добровольного ограничения - самостеснения.  Оно впоследствии   получит  название русского  подвижничества, русского  идеализма   и  навсегда   будет   привязано   к  русскому   сдержанному, а  то   и пренебрежительному отношению  к   материальным  атрибутам  существования. 

  Именно в  этой атмосфере  в  последней  четверти  14-го  века   и  появились "незаконные вооруженные формирования" - русским  князьям     удалось  их создать,  как подчеркивает Ю. Покровский( "Поле русской культуры"). И          это   стало  началом нового, уже и военного  противостояния  Руси  и Орды.  И  оно  теперь  держалось  на  незыблемой  мировоззренческой  основе,  которая   укреплялась и совершенствовалась  - выходила на совершенно неожидаемый уровень.  В обретающем  все  большую независимость  русском православном, "зажатом между  католическим  и мусульманским  мирами"  государстве,  постепенно формируется  представление  об исторической, цивилизационной   миссии   этого  государства. Народ,  сохранивший  благодаря  Православию   себя,  готовился  встать  на  его  защиту.  Эта  готовность и  нашла  свое   выражение  в  короткой  формуле: "Москва   - третий  Рим".

    Таким  образом, отнюдь не  следование ордынским обычаям-правилам-порядкам, а  преодоление  их определяло и историю,  и  судьбу  на  русской  земле. Москва, видимо, потому  и  выделилась,  стала ведущей   среди  других русских  земель,  что в    преодолении этом была впереди.  

   В  историю  России   плохо  вписываются  представления  о  неком «евразийском братстве народов»,   о  некой «вековой общности» . Е.Холмогоров,  возможно, не   так уж и далек  от  истины, когда, рассуждая о  евразийстве, использует  словосочетание "вымышленное пространство" (

http://www.12online.ru/blog/vymyshlennoe-carstvo). В  смысле  братства  народов  и  их  общности   это пространство  и  в самом  деле  было  вымышленным -  и  в 13-м,  и в 16-м веке. За  время  правления  Романовых  оно,  опираясь  на   безусловный приоритет   православия  и  русского народа, постепенно  обрело  признаки братства-общности  -  не  растеряло  и  даже  усилило  их  в  советский  период. Но национальная   политика, проводившаяся в  России постсоветской  властью,  ее демонстративная   индифферентность в  русском  вопросе за  какие-то  двадцать пять  лет  фактически вернули   это  пространство   в   16  век -  вновь  сделали  его  в  определенном  смысле  вымышленным.

   Русскую   империю,  ту  территорию, которая   стала областью    существования   и  самой  России  , и   евразийской    идеи,  надо  воспринимать   исключительно  как   трофей  русского  народа, добытый    ценой  большой  крови  и больших     страданий   в  многовековом  цивилизационном   противостоянии.  В этой  борьбе  за  православную  веру  русские  и  завоевали  право  называться  системообразующим ,  государствообразующим  народом.    Таким  народом  не  рождаются  - им  становятся.  Прельщают  подобные  лавры  -  попытайтесь.  Но  без  великой,  полностью  очищенной  от  всякого  прагматизма  идеи  можно  и  не начинать...

    Не   специфические   ландшафты Евразии, вытянувшиеся вдоль  50-той   широты,   а  русская, православная   победа  лежала    в  основе  евразийской  идеи, явленной   

в  политике  русского  государства  задолго  до откровений  и обобщений   классических  евразийцев.   Исходить,  судя  по  всему,  следует    именно из  этого.      И  следовательно,  признать,  что безусловный приоритет  православия ,  русской  культуры,  русского  языка, питаемое  православием  благожелательное отношение     русских  к   национальным   и  религиозным   особенностям присоединенных и присоединившихся  народов,    являются  особенностями  принципиальными,  вневременными,  не  теряющими  своей  значимости  и  сегодня.  Именно  поэтому       евразийскую   идею   нельзя   рассматривать  сегодня в  отрыве   от того объективного  процесса, который   условно можно  назвать  активизацией   Степи, или,  если  угодно, "азиатизацией, накрывающей пространство Евразии" .  Лишь    при   самом серьезном учете  этого  процесса     евразийская  идея   может  превратиться     в   идею конструктивную.  В ассоциации    же  с    европейским  мультикультурализмом  она  крайне  опасна.   В  умных  руках   она  может  стать    средством  возрождения  и  победы  русской  цивилизации  в ее  противостоянии  с     Западом.  Но       при  неосторожном  обращении  может   и сформировать  среду  ликвидации   этой   цивилизации.     

Идея  преемства  российской   и    татаро-монгольской  государственности  имела  популярность и  среди    классических  евразийцев.   Пдобные  симпатии  к  Орде   в  общем-то   вполне объяснимы,   если  принять  во  внимание,     что  их  могло   стимулировать. Гигантский  разрыв  русской традиции(  последнее,  на  что  можно   было  положиться в геополитике  после  первой  мировой  и  падения  империй ),  имевший   место  в  1917  году и  казавшийся   тогда,  полным   уничтожением     традиции,  видимо,  и  заставлял   искать   некую  незыблемую  и неподвластную  политическим страстям  основу для традиции.    Крушение России  и понимание того,  что на  Запад надежд  никаких....  Два  этих   глобальных  мировоззренческих   "нет"  и  разворачивают,  возможно  князя  Трубецкого   к   лику  Чингисхана  -  как  к  последней  надежде:  "По сравнению с крайне примитивными представлениями о государственности в домонгольской удельно-вечевой Руси, чингисхановская государственная идея была идеей большой, и величие ее не могло не произвести на русских самого сильного впечатления…" И,  естественно,  взор    обращался  на степную  полосу   от  Карпат  до  Большого Хингана... А все,  что время   волокло  и  перемалывало  в  этой  полосе на протяжении семи-восьми  веков  могло показаться,  если  не единосущным,  то  близкосущным -  по  одному  только  факту  принадлежности  к этой  степной полосе.   И  главное, в  это  построение   без   особого напряжения  вписывался     и  начинавшийся  советский  период истории  России...  

     Сама     идея  существования определенного  пространства,  благоприятного  для  активного  переселения  и,  следовательно, для интенсивного этногенеза, конечно  же,  может  быть  принята  в  качестве конструктивной.  Однако,  такое  пространство  позволительно  рассматривать  лишь  в  качестве    необходимого   условия.  Но   если  мы обратимся к  условиям   достаточным( а  это  неизбежно,  если оценивать  качество  этносов  -  их  способность  к развитию и  совершенствованию ),  то   вся эта  география  стремительно  теряет свои  преференции, уступая  место   идеальному  -  религиям,  культурам. 

Что  же касается   идеи  паритета     религий, культур, этносов, то  и ее  можно  принять, но  при  одной  существенной    и совершенно  необходимой оговорке.   Паритетны    они   лишь  по принципиальным  возможностям. По  реальному  же  состоянию....   Вот  здесь  все  и    зависит  от  качества   исповедуемого идеального.

     Сегодня, когда     евразийство  переведено   в  разряд  практической  политики,   крайне  необходимо  признать,  что в  основе  евразийской  идеи    лежал  и лежит  факт  русской,  православной  победы -  факт   подавления и  последующего  подчинения   Орды русскими.   Благодаря этой победе  Русское  государство  становится геополитическим   субъектом  не  только в  Европе, но  и в Азии.   Признание этого  удвоения  субъектности  России,  а  не   мифическое  мирное  сосуществование    двух  начал   должно  быть   заложено в  основу  современного  евразийства.      Таким  евразийством Россия    не  порывает  с  Европой,  она   лишь заявляет   о  своем  намерении   идти  другим    путем. В  таком  варианте  толкования  евразийства   Россия  отказывается и от  принципа жесткого противопоставления   Европе, и  от  приплясывания " на  цирлах"   перед  Ордой.

Одно из   приобретений   Русского  сопротивления Орде    это  -   переход   русских из  состояния " обычный  европейский  народ"   в   состояние    "народ цивилизационный" , то есть  способный формировать  свою  цивилизацию.    Непонимание,  а  то   и принципиальное непризнание  такого  перехода не только  разводит    по  разным  углам  националистов  и  имперцев,  либералов  и патриотов,   красных  и  белых,  но  и является    главным  истоком   сегодняшней   неприязни  к  евразийству. 

  Современные  русские  националисты западно- европейского толка  евразийскую   идею    отбрасывают  с  порога в  любом ее  варианте.   Они  категорически  не  приемлют   даже   намека   на  паритетность  западного  и  азиатского. Максимум,  что  они  допускают  со  стороны  России  по  отношении к  азиатскому , это   идею    защитного  камуфляжа с  целью " переазиатить азиата".      Но    модель  мимикрии      в  приложении  к  России,  вряд  ли   можно  признать    адекватной.  Куда  более   качественной  кажется модель  прививки  на дичок.  Сначала  восточного  христианства  на  славянский,   языческий  дичок....  Что  дает,  между  прочим,  новый  импульс  и   христианству  -   без  России  за  последнюю тысячу   лет      оно   о-протестантнилось  бы  до  полного    самоуничтожения. Вторая  прививка    уже  иная(  мичуринская  по  сути ):  христианский      саженец  оказывается  в  условиях  экстремальных      и  напитывается      от  агрессивной   среды      сверхустойчивостью  и  сверхсилой...

 Эта   ордынская  закалка  во многом  определила   формирование  российской  мощи.  И   высвободив  себя  из  ордынского    рабства,  Россия    ,  памятуя  о  благодатном  почине  Святого  Александра    Невского, две  мощных зуботычины  которого   на какой-то  срок  принудили   агрессивных  латинян   к  миру, стала  уже  по-настоящему вправлять   мозги  агрессивному   Западу. Ставя   его на  место,  причем  с  нарастающей жесткостью,  после  каждой  попытки  посягнуть на  исконные   русские земли. И  в  веке 17-м, и  в  веке  18-м,  и в  веке  19-м , и  в  веке 20. 

  Так что совершенно напрасно   Запад дразнит    Россию  сегодня,  в  веке  21-ом...