Сергей  Кургинян  и   Александр   Дугин     -   этюды пессимизма

21.  О  С. Кургиняне  с  оптимизмом  

      Нам   не  дано предугадать    как ,  какими  путями         современная Россия двинется  к    Новой, отстроенной на  традиции  России.   Трудно   представить  и  то, как  будет  развиваться   ситуация  в  Новороссии   и  какую  еще роль   сыграет   там  И. Стрелков.   Но  очевидно  одно,  что  он   несомненно   войдет  в  число тех,  о  ком в свое  время будет  сказано:  они  были   первыми  на  пути к  Новой   России.

Этот  оптимистический мотив   был  намечен  в  предыдущем этюде.  В  двух  следующих делается  попытка и   о   главных действующих  лицах  настоящих очерков  порассуждать   с надеждой...

  С.  Кургинян определяет     коммунизм,  как   раскрепощение  и  пробуждение   в  каждом  человеке   его  высших  творческих  способностей,   решительно подчеркивая при этом,  что  коммунистические   мечты  об  раскрепощении   и  пробуждении  очень   близки  к христианской  идее  обожения     человека -   через  его  нравственное совершенствование.

Основная  же   ошибка  коммунистов,  по   С.  Кургиняну,  была  заключена  в их  иллюзорных  надеждах,  что  достаточно  человека   раскрепостить,  и  все   высшее  немедленно  проявится в нем  .   Иллюзия  эта  носила тогда массовый   характер. И  только   единицы  в  среде  коммунистов,  такие  , как   А.  Богданов (основоположник  эмпириомонизма,  в   клочья   растерзанного   В. Лениным,  и      тектологии-  блестящего   прообраза   системного  подхода),  который      уже   тогда понимал,  что   одного  раскрепощения   недостаточно,  что  совершенствование  человека  потребует  колоссальных  и    хорошо  продуманных   усилий  общества (   его   идея  всеобщей  организационной   науки  и  предполагала   такие     усилия).    Человека  надо   собирать.  Если   не  собирать,  то   человеческое  в  нем  может и  не проснуться .  В  таких  словах   передает   С.  Кургинян    главную  идею  А.  Богданова.

С. Кургинян  выступает   здесь, казалось бы,    как  кондовый традиционалист, готовый   признать,  что      идея  пробуждения  высшего  в  человеке  есть  идея христианская,  у нее    история в 20  веков  и  для  ее  реализации  достаточно одного:  вывести коммунистическую  идею из  христианства ,  поместить  ее  на  христианскую основу  и реализовывать,  удерживая ее  в  постоянной  связи  с ней.   И   особо  уместной  тогда оказывается      кургиняновская  критика  модерна , модернисткой  идеологии, которая,  потеснив  христианство   евангельского  извода,   восторжествовала  в   Западной   Европе  в  Новое   время  и  заявила   себя  так: никаких  раскрепощений-пробуждений   -    достаточно заставить  человека,   через  систему  по  преимуществу   внешних  ограничений,   нормализовать свое  поведение ,  то есть перевести его в некоторое   средне-нормальное состояние.   На   К. Леонтьева    С.  Кургинян  не  ссылается,  но  леонтьевский   средний   европеец    здесь несомненно   присутствует -  во  всей   своей тошнотворной  нормальности... 

Очевидно, что в    этой  характеристике  модерна   главным  является внешний  характер  ограничений  - переход к  ним  и  был отходом  от  христианства    к  ветхозаветному   иудаизму.    И у  самого С. Кургиняна,  в его  светлом  будущем  человечества -  сверхмодерне , действует   все  тот же  дохристианский  принцип   внешних  ограничений:  требования   общего  коллективного  характера   будут поставлены  во главу  угла, а  проблема  их  перевода  в требования  индивидуума к  себе  даже  не  ставится. То  есть    не  ставится  задача, которую христианская  церковь  решает  уже  20  веков .  С.  Кургинян  сетует  на  большевиков, не  уделивших  нужного  внимания богдановской   идее  собирания  нового   человека,  но он   категорически  отказывается от  20-векового  опыта христианской   церкви    в  деле такого  собирания.

    Это  тем  более  удивительно,  что С.  Кургиняном   вроде бы осознаются   все  опасности ,  заложенные в  таком  благостном  на  вид  понятии, как   норма. Он   допускает  не   только  самопроизвольное  пробуждение  низкого  в  норме  в  условиях,  когда  идеальное  умышленно  подавляется, но   и  внезапное,   лавинообразное   перерождение   нормы: "вы  будете  с  помощью   системы   запретов    наращивать   нормальность,  а  она   ворвется   безумием". Рациональная,   машиноподобная, очищенная   от   влияния  идеального   норма, а  именно   такая утвердилась   сегодня  на  Западе, "создает  взрывчатку   в   душе    человека"...

Это  поразительно! Есть четкое  понимание того,  что  коллективный опыт сосуществования , зафиксированный  в  виде  внешней  по отношению  к  человеку  норме,  вещь в  высшей  степени  ненадежная, неустойчивая. Но С. Кургинян,    как  вкопанный,  останавливается  перед  следующим  из  такого заключения  естественным и реализованным  в христианстве  выводом: норма,  чтобы  быть  устойчивой  и надежной,  должна  быть  переведена  во  внутреннее  требование человека. 

   Вывод,  который  делает  в  конце  концов,   С.  Кургинян, кажется  убедительным: деградирующая западноевропейская   норма   должна  быть заблокирована,  а уберечь  Россию  от судьбы  Запада,  спасти   от разрушения  русское идеальное  может  только  мобилизационная   задача -  высшая     духовная   мобилизация... Она  и  положена  в  основу   идеологии  сверхмодерна.  Но положена   без  какого-либо учета ( самим  же С. Кургиняном  выявленной)   возможности лавинообразного  перерождения   всякой  нормы.

А перерождение нормы   советской   разве  не  свидетельствует об  опасностях  мобилизационного  конструирования   человека?..   Любовное  собирание -  вот  альтернатива  мобилизационной  перековке . Двадцать  веков  тому  назад  предложенная,  актуальности  не  утратившая  и  требующая  сегодня в общем-то  одного  - солидарного  усилия  Православной  Церкви  и государства,   выстроенного  под  идею   социальной   справедливости.

Любовное  возделывание  и мобилизационный  напор. Две   стратегии  сборки  человека.  Христианская  и    красная.  Соединить  эти  идеологии можно    двумя   путями.  Украсить  красный проект     религиозными  завлекушками - проект С. Кургиняна   к  этому  и  сводится.  Или   попытаться  выстраивать систему  социальной  справедливости    на  христианской  основе.  

С. Кургинян  определенно  склоняется  к  первому   пути: мобилизационный  напор   - основа  его  мировоззрения.  И именно  это  сводит   роль христианства  в  его  социальном  проекте к   завитушкам- завлекушкам.   Как   это   происходит  -  в  этом  смысле    очень нагляден   девятый  выпуск  " Школы   сути".

Для  обоснования  идеи  мобилизации    предлагается следующая модель: мелкие  области  в  сознании,  сформированные   под    влиянием   современного    безблагодатного  (деидеализированного)   бытия,  и,     способная   вытеснить    этих "тараканов" ,  область  нового  сознания,  рождаемого  новым  бытием,    которое формируется при  реализации     духовного  мобилизационного проекта...    А вот  модель,  которую  можно  предложить  в  качестве альтернативы:   напитанное традицией  и    по преимуществу  благодатное  сознание, но  спящее,  заторможенное   безблагодатным  бытием  и  постепенно  захватываемое     "тараканами"   -  сознание,  которое  (всего  лишь! )  надо  пробудить. 

Сформировать  и  вытеснить   -  или  пробудить...  Это  и есть  те   две   стратегии,   о  которых  речь  шла  выше. Очевидно,  что  во  второй  стратегии   роль   традиции,  роль   уже  состоявшегося  русского  бытия  является  определяющей,  тогда как  у С. Кургиняна   традиция   лишь ассистент.  И  самое  любопытное  заключается  в  том,  что  роль этого  ассистента  у   С. Кургиняна  порой    усиливается  настолько, что  создается  впечатление:    главная   роль   в   борьбе  с  нашествием  "тараканов"   отдается    им  по-существу  все-таки  бытию    на  принципах   православной  традиции.

   Это  проявляется, например,    в  той   формуле    русского   Православия,   которую       он  предлагает: "Инобытие  - в  бытие, трансцендентное  -  в  имманентном"...    В  переводе   на      житейский   язык  это   звучит   совсем просто:  идеальное  - в реальном...   

 Он   нигде  вроде  бы не  ссылается на Нагорную  проповедь,  но одна из  идей  этой главной проповеди  Христа   -   идея самостеснения - незримо  присутствует в  рассуждениях  С. Кургиняна.   Ей  определенно   созвучна  кургиняновская метафора  " альпинизм духа",в которой в общем-то и   нашла отражение   одна из    максим,       предъявленных   человечеству  христианством: самостеснение  есть  высшая форма   личного самоутверждения .

 В  отдельных   эпизодах  своей  лекции   (  "отрекись  от  себя  для  себя"; "спаси   себя  и  вокруг  тебя   спасутся   тысячи" - ссылка  на  Серафима  Саровского)  С.  Кургинян    просто  неотличим   от     православного проповедника...

  Но  увы -  все  это,  похоже, мгновения  душевной слабости. И нутро, заточенное  коммунистическим манифестом  на   мобилизацию  духа,     берет , в  конце  концов,  верх .