Президент  Путин  и   Россия       

                  1.В. Путин  и   власть

  Нынешняя  власть российская,   если  оценивать  ее   на фоне нашей  тысячелетней  истории, настолько    диковинна , что лучше и   не пытаться сочинять о ней    трактаты  или аналитические   статьи...  Заметки,  то есть  жанр,  который   на долгое внимание к  себе  не  претендует    по  определению,  видимо,  и  остаются   единственной  приемлемой  формой.  Собственно, заметки, как  правило,  и получаются  -  даже  в  тех  случаях,  когда     у  автора  очевиден замах на аналитический обзор. И   существует  четкая,   объективная причина  такой  метаморфозы  -  субъективные  особенности  главы   нынешней российской власти, ключевой  среди которых   является,  судя по всему,   наперед заданная  (принципиальная ! )  неопределенность.     Она  составляет основу стиля В. Путина и, если разобраться,  позволяет  ему удерживаться  во главе этой  странной, шальной  власти. Он непонятен, неясен, всяк - и потому   так  устойчив.

Этой  же неопределенностью  питается и существующее представление о   рефлекторности   его   решений  и  поступков.  С   ней,  в  конце  концов,  связано и появление  той  уникальной в общем-то   коллекции     хитрых  планов,  что  ассоциируется   с  именем  нынешнего   президента   России.

Порой    избыточным в приложении  к  нему   кажется даже такое  совсем уж   лишенное претензий  понятие, как  тактика.   И    тем  не  менее    события   последних двух лет  дают   некоторые  основания, если   не  говорить  о стратегии , то, по крайней  мере,  начинать, такие  разговоры. Но  опять-таки исключительно  в  жанре   заметок,  поскольку  эти  стратегические  импровизации  В.  Путина вполне  могут оказаться лишь  фигурами какой-нибудь...  сверхвысшей  туманности и уклончивости...

Среди  последствий   принципиальной  неопределенности    президента  Путина ( а  они многочисленны и, пожалуй, любое  современное нестроение  в России  можно   подать  именно в  таком  качестве) есть смысл   особо выделить  одно, может  быть,  самое  очевидное  и  самое неприятное: люди  со  склонностью   к определенности,  к  ясности    неизбежно  оказываются   в  числе  самых  жестких оппонентов В.Путина.     И  это вполне естественно.  Да, существует  понимание,  что  устойчивость нынешней России, увы,  слишком уж замкнута  на    ее  президента.  Но  есть, ведь,  и  предел у этого   понимания...

 Здесь имеется в виду, конечно  же,  не та  публика, что стала  жертвой западно-европейского  либерального передоза,  -  её-то   путинская  неопределенность, наоборот, вдохновляет.  Речь здесь  о   тех, кто      видит в  России  не часть ординарной западно-европейской  окрошки,  расплескавшейся  от Лиссабона  до  Владивостока,  а  самостоятельную цивилизацию,  еще  достаточно  сильную  и  не  сказавшую  своего  главного  слова.  О  тех,  для  кого любая непоследовательность, любое промедление  с  реализацией  этого  статуса России  рассматривается по  меньшей  мере, как  отступничество.

М. Калашников -  яркий  тому  пример. Все  его  то  относительно мирные,  то буйные  обращения  к  власти, к элитам  с призывами, с  убедительными обоснованиями начать хоть  какие-то внутренние  преобразования из  числа мобилизационных  не  дали   ровным  счетом  ничего.  И  не дадут  -  теперь, после военного  вмешательства России на  Ближнем  Востоке,   М. Калашникову это, видимо,   стало   ясно  окончательно.   Отсюда  и  запредельное ( даже  для  него )  раздражение:

"Восторженное россиянское быдло"... , "официозная военная истерия «за ридну Сирийщину»"... , " выслужиться перед Европой, вымолить у нее снятие санкций"..., "сирийцам можно помогать авиаударами, а ВС Новороссии – нельзя..." , "ИГИЛ даст сдачи терактами в РФ..." 

Им  много   чего  еще выплеснуто.И  нельзя  не  признать,  что  оснований  для  раздражения   больше,  чем достаточно. Более   того, естественными    сегодня  выглядят  именно  такие срывы,  а  не  суждения,     отыскивающие очередные оправдания власти.    И  можно не соглашаться  с  такой  оценкой  М. Калашникова  российской  активности  в Сирии, как  "шоу-авантюра",   но нельзя   и  не   замечать эту проступающую сквозь  морок  раздражения     мысль:  ключ  к  судьбе  России не  на  Ближнем  Востоке,  а  здесь   -  в  Москве:  " ... Сирийская шоу-авантюра ни на йоту не решает главных проблем, от которых зависит судьба РФ в новой Холодной войне. Авантюра не помогает избавиться от статуса жалкого сырьевого придатка Запада и КНР, не очищает страну от вельможного ворья, не обеспечивает индустриализации РФ и никоим образом не спасает русских Донбасса. "

 И    даже стрельбы  с  Каспия (  это  элегантное  послание , отправленное президентом   Путиным  7  октября, совещанию  натовских министров  обороны, состоявшемуся 8 октября)  на   позицию М. Калашникова, судя  по всему,   нисколько  не  повлияли.  Идею  закрепления России на  Средиземном (  через успешную ближневосточную военную   операцию    ) он   разделал под орех,   и нельзя  сказать,  что был при этом неубедителен.

  М.Калашников  калашматит президента, правда, уже  не  первый  год,  и  вполне  можно  допустить, что    управляет  его  оценками  не  столько  анализ,  сколько сложившийся у  него    стереотип. Но, ведь, М. Калашников     не одинок :  резко критически    военное  вмешательство России в  ближневосточные  дела  оценивают    и  те,  в   чьем   толковании долгосрочных  интересов России  сомневаться   совсем   уж  не  приходится.Так  что  вопрос,   почему   это  вмешательство непременно уводит  прочь, почему  оно - непременно авантюра ,  является  отнюдь  не  праздным....

  А раз так,  то   приходится допускать,  что не  одни только сторонники хищного потребления  и недоумки собрались   в высших  эшелонах российской власти,  и что у России все-таки  существует, выкристаллизовывается,  наконец,  какая-никакая,  но стратегия.  Допускать -   это , конечно,       тяжело   -после    тех   погромов,  что  имели   место  практически  во  всех  жизненно важных  системах России: от  просвещения -образования  до...   трудно  даже назвать  ту  область  , которой  не  коснулась  костлявая  рука  отпущенного на  практически полную  свободу  рынка.

И   тем не  менее  надо  попытаться, несмотря    даже на   то,  что лозунг вековой  давности " никакой  поддержки   правительству "     кажется  единственным  и  последним  из  разумных...  Но  нужно помнить,  чем  обернулся  он век  тому  назад .... Тогда, правда,  громили   все  и вся под  какую-никакую, но  идею.  Сегодня  будут громить, действительно,  до  основания    и без каких -либо  шансов   на  "затем"...

Это  -  главное   соображение    в  пользу      поиска  признаков    стратегии (или, если угодно,  наихитрейшего  из  всех  возможных    сверххитрых планов), при которой   обретает какой-то  смысл, или в крайнем  случае подобие   смысла, почти всё. И   миграция    господина   Медведева   во  властных  структурах(  президентство- правительство    предбанник президентства ).  И  семейный  подряд   четы  Набиуллиных ( Центробанк + Вышка). И   победно-штрейкбрехерский   парадокс Крым-Донбасс.  И  перманентный  пере-пляс 2011- 2015  годов  на  Ближнем Востоке. И ориентированный  на  Россию-цивилизацию  реформатор   Сергей  Глазьев, прикованный к креслу  президентского советника. 

                2.В. Путин  и Украина

Претензии к России в связи с ее активизацией на Ближнем Востоке  восходят  в  основном к    ее      политике фактического  нейтралитета.    Медвежьей  услугой, мол, она  обернулась     когда-то    для  Ливии, минской  услугой оборачивается  сегодня  для  потянувшегося  к России  Донбасса...  И  экстраполяция  по  этим двум  точкам беспощадна: ничего  лучшего  не  будет  и в  Сирии.

Но если  опять-таки  не  сводить   позицию России к чисто рефлекторной  реакции  и  расшаркиваниям  перед  Западом, то определенную ( и очевидную) пассивность  президента   Путина вполне можно     связывать с  тем,  что  до самого  последнего  времени армия  России, совсем  недавно  извлеченная    из-под   игривого фельдмебеля,  определенно была не   готова  к каким -либо резким, осмысленным   движениям власти .Такой  готовности не  было,  видимо,  до  самого последнего времени   и  тем более  в   11  году, когда   на растерзание   Западу   столкнули  Ливию. Конечно, ливийский срам  России  можно  сводить к отсутствию всякого присутствия  у господина  Медведева, но  несомненно и то, что  расслабленная  армия России     в  то  время  не  была  готова не к  чему,  кроме мирного  сосуществования.   Учения, масштабные проверки, передислокации на солидные расстояния  -  все,  что  имело место  последние  год- полтора - привели, конечно, армию  в чувства, повысили ее жизненный тонус и  стали  подготовкой к  ответственным  действиям,  в  том  числе и в Сирии.

   Но  началом был, конечно,  Крым. Чтобы ни говорил  В. Путин и  чтобы он ни делал     в  докрымские  времена,    по мироощущениям   своим  он  несомненно  оставался средним европейцем  - с  тросточкой  в  руках, с цилиндром  на  голове  и  с    жестко, еще  похоже  с его  дрезденских времен, запрессованной  в сознание  идеей   о  России, корпорированной   в   западно-европейскую  цивилизацию.

Крым  же, возможно,  стал  первым сознательным  шагом  президента Путина  к  России- цивилизации.   Именно  шагом  - деклараций, намеков было  достаточно  и раньше.   Но   шагом  отнюдь не  выстроенным, не  подготовленным, а скорее  ,  все-таки  спонтанным,  ситуативным.

   Развитие  событий  на Украине  зимой  13-14 года   со всей очевидностью показывало ,  что   Запад приступает к очередному, теперь уже   третьему в постсоветские   времена,  расширению территории, подмандатной  НАТО . В какой-то  момент, видимо,  стали  понятны  две  вещи: президент Янукович    в кресле  своем  не  усидит,   Европа   же Россию  из  Севастополя    начнет   интенсивно   выдавливать   -  в надежде , что  НАТО,  обосновавшееся  в  Крыму  и  в  брянских  лесах,    и  явится    окончательным  решением так  долго  терзавшего Запад  русского  вопроса. И стала, видимо, бесспорной необходимость  стратегического по  сути своей  решения: попытаться, если  тому  будут  способствовать обстоятельства, закрепиться в Крыму,  и теперь  уж навсегда.  Только такой -   дерзкий,   стратегический   -  ход,  мог теперь остановить   очередной "дрангнахостен", санкцию  на который  выдала  еще  парочка Горбачев-Ельцин,   а значит,  и  западный вариант   проекта  единой  Европы  от  Лиссабона  до  Владивостока.

Нужно  сказать,  что  Запад  в  феврале  2014  года,  как это  обычно  и   случается  у  самовлюбленных  наглецов, повел себя  крайне неосмотрительно  -  по существу  он   услужливо  прогнулся перед Россией:  запустил  госпереворот  на  Украине   и  создал тем  самым   обстоятельства,  способствующие   как формированию у  российской   власти  стратегических оценок   ситуации,  так  и   реализации  их. Операция "Крым"  была  проведена блестяще -  дерзко и вежливо  одновременно.  Да, были   решения законодательных  собраний  Крыма  и  Севастополя ,  был референдум. Но была и  дерзость  неслыханная. Эта Россия, казалось  бы, навсегда  усаженная  на  место  у  параши,   вдрызг проигравшая  холодную  войну, сдавшая Западу за понюшку  табаку все  свои  стратегические завоевания   времен Второй  мировой, выплачивающая  Западу  гигантскую контрибуцию  и послушно  строящая   на  своих просторах  клон  Западной Европы( а  какие мастеровитые  каменщики  вдруг на  этих  просторах обнаружились - взвод  чу-баксо-ликих  олигархов,  чертова  дюжина  высших  чиновников, без лести баксу преданных )  - не  только  заявила о претензиях  на свои исконные  территории, но и  решительно взяла под  контроль часть  сопредельного ей государства...

    Издержки этого  стратегического решения, наверняка  просчитывались.  Как очевидные (  санкции,  иные   формы разлада  отношений  с Западом ) , так и   возможные  и значительно более  неприятные,  связанные с  реакцией  самой Украины  на возвращение  Крыма в Россию.

  Но   чисто  импровизационное   начало  в  крымской  операции  играло  похоже  существенную   роль  -

поэтому,  видимо,  так популярны  сегодня  параллели  между  Донбассом  и  Сирией.  Когда   ничего, кроме  вялого, чисто тактического  маневрирования в  рамках  главной  установки  на Россию-корпорацию,  видеть  не  желают.   

Но     есть, по крайней мере,    одно   обстоятельство,  позволяющее  допускать,    что  в   случае   с  Крымом    не  последнюю  роль играл  и   стратегический  расчет.  Вытащив Януковича  с Украины , президент Путин почему-то   даже не попытался его, законно избранного, но  свергнутого, вернуть  во власть, то  есть  удержать российскую базу  в  Севастополе без    обострений отношений  с  Западом. И  раз этот совершенно  естественный вариант,  соответствующий  сложившемуся   у  него   стилю действий,    президент Путин  отверг  и пошел   на жесткое обострение  с  трудно предсказуемыми последствиями,  то   объяснить это  можно  лишь  тем,  что       задача   вернуть  Крым, а точнее жестко, навсегда и безусловно закрепиться  в  Севастополе, была   тогда  приоритетной.  И  единственной! Все  тогда  целенаправленно делалось  под  Севастополь, и  восстановление  во  власти Януковича  оценивалось, наверное, как  действие,  не совместимое с  решением  этой  задачи.  .

    Мешал  решению  данной   стратегической  задачи  и     Донбасс. Это  было понято,  видимо,  не  сразу, но  достаточно  быстро. Не  исключено , что проводились какие-то исследования  общественного  мнения.   Но вполне возможно,   что   достаточно   было одной  только  реакции мирового сообщества на  Крым. В  том  смысле ,  что  стало  ясно:  попытка  повторить крымский  сценарий в  Новороссии    будет   истолкована и подана   уже  не  как  дерзкая   случайность, а как   тенденция.  И тогда  весь мир, и    особенно   граждан Украины, можно будет очень   легко настроить в жестком   русофобском  ключе.   А  значит, вероятность  появления  непреодолимых   осложнений  при  решении  главной  стратегической  задачи, естественно,  возрастет .  Ведь фривольная максима      " жадность  фраера   сгубила"   универсальна - срабатывает как в  быту, так и в  большой  политике...

Возможно, что  сдержанность  России  в  отношении Донбасса   связана  и  с  такого   рода  соображениями, как те,  что приведены выше  - стратегический курс на возвращение  Крыма в  качестве  курса  реального,  а  не  книжного    требовал    курса  на  единство   остальной Украины. 

О  двух,  таким образом,  смысловых установках   может   вестись речь в  связи с темой  "Россия  и  Крым-Донбасс".  Крайне  популярное и совершенно естественное:  " без  Донбасса  Крым  не удержать".  И диковатое , бесцеремонное, нахрапистое: "Крым  сегодня  можно удержать   - только пожертвовав  на  время  Донбассом ".    Пожалуй, лишь  на  совещании  у  президента с  участием  глав  Министерства иностранных дел, Министерства Обороны,  ФСБ и Внешней разведки  может быть  сделан    обоснованный   выбор  из  двух этих  вариантов.  Все  остальные,  увы, обречены  здесь    на   угадывание.  А  значит,  и  разделение  на  два непримиримых  лагеря   неизбежно.

Помощь  взыгравшему  весной 2014-го  Донбассу оказывалась  исключительно в  рамках второго  варианта . По ситуации - то сильнее , то слабее. Но  идея единой Украины ,  воплощенная   в  конце  концов  в двух  минских  сговорах,  рассматривалась,  видимо,   в  качестве главной  гарантии  того, что  Крым    останется  все-таки у России.

Итак.Чтобы сохранить за собой Крым,  Россия сочла необходимым отступить на Донбассе  и отстаивать теперь Крым уж  не мытьем, а катаньем  -    попыталась прикрыть его  минским сговором.  Не исключено,  что главный  замысел  минских посиделок  сводился именно  к этому.  Тема  Крыма   в минских  соглашениях отсутствует, что фактически   и означает: процедура  приучения  Запада и самой  Украины к мысли, что Крым теперь российский,   успешно  запущена.

Подход  в принципе   вполне   стратегический. Цинизм , конечно, немереный, но  другого  случая относительно  малыми  жертвами  закрепиться   в Крыму  могло   бы   и не  представиться.

  Россия пришла, наконец, в  себя,  опомнилась  и  заявила  о себе, как  о  цивилизации -    встала  за Русский  мир...  Именно  так хотелось трактовать события    весны  2014  года,  именно  этого многие ждали от России. И хотя такая  задача  высшей   российской властью, видимо,  даже  не  ставилась, все     обвинения в отступничестве России   держатся исключительно  на представлении  о  том ,  что    она   была главной    весной  2014, а  значит,  халатная   пассивность на   Донбассе непременно  должна  обернутся   потерей  Крыма.

  Такого  рода   трактовка   событий  на  Украине очень  популярна - она представлена,  например,  в  одной  из  последних  публикаций А. Дугина, который   отказывается   видеть в минских  договоренностях   этап      реальной  борьбы  за Русский  мир,  характеризует   их как  торг,  как "нравственное  преступление"  ,  как "колоссальный удар по духовному измерению Русской Весны"...

И такие    оценки   выглядят вполне    убедительными,  но  только в качестве оценок предварительных,  пробных.  Поскольку процесс   оформления Русского мира  на  постсоветском пространстве наверняка  будет  длительным, сложным и очень противоречивым. Это  будет , скорее всего, последовательность  не всегда  коммутирующих друг с другом приближений -  таких как ,  скажем, воссоединение Крыма  с Россией и     минский  сговор.

Да, процесс   этот мог  быть запущен  и  по- другому   -  через  легальное двоевластие  на  Украине  и независимый  Крым,  например. Но  и  там   наверняка  был  бы  какой-нибудь  свой  сговор  -  0н  просто  , видимо, пока неизбежен для России, ослабленной шашнями  с либерализмом , но  возвращающейся( вольно  или невольно -  это  неважно)  к  стратегическим  -  цивилизационным -  играм.

      К  сожалению,  такого рода соображения  в  критической  аналитике,   как правило, отбрасываются   сегодня  с  порога.  И  в общем-то   понятно   почему -  заточенная  под олигархов   внутренняя политика   российской власти настолько  далека от  таких  понятий, как Россия-цивилизация,  Русский  мир, социальное  государство,  что вероятность каких-либо возвышенных,  да просто  нешкурных интересов   у этой  власти  оценивается как  нулевая.

   Но   исключения все-таки    случаются и  в качестве примера можно  сослаться,    на одну  ЖЖ-публикацию ,  где действия России   на   Донбассе  представлены,  как  тщательно  взвешенные, хорошо продуманные  и   ориентированные  на  сознательное  " замораживание конфликта и выматывание противника".

  Но          появление  таких оценок      российской политики  на  Украине, никак  нельзя  рассматривать в качестве       свидетельства  изменения  главных стратегических     ориентиров    России: Россия  -  как   часть  единой   Европы,  выстроенной с  максимально возможным учетом  интересов  самой  России;    укрепление  России  на крымском направлении - как    своего  рода гарантия  учета  интересов  России  в  единой Европе...

 Однако,  само  это  укрепление  неумолимо разворачивает   российскую  власть  к  идее России-цивилизации. Запад  своей  реакцией на  Крым  прежде всего  и   разворачивает.

И  хотя,  возможно,   проще   и удобней  оценивать   пока Крым, как  сделку, оплаченную  кровью исконно русского Донбасса,  в оценке перспективной  Крымская  операция  несомненно обретает  признаки реальной   борьбы   за  Русский  мир. И  становится очевидным ответ   на   вопрос о  цене, которую  пришлось  бы   заплатить  России  за  менее   сдержанную  политику  на  Донбассе  в   14-15  годах:  самим Крымом  и пришлось  бы... Это   брать Крым надо  было быстро, пока   тому  благоприятствовали   обстоятельства.  Возвращаться   же  в  Россию он  будет  долго,  а вернется  лишь  тогда, когда  мир удастся  приучить   к  мысли,  что Крым - наш.

Да и по соображениям исключительно  внутрироссийского  характера сближать  решение  проблемы  Крыма  и Новороссии   не  имело  смысла. И здесь  нельзя  не  признать  правоты С. Кургиняна,  считающего  бесперспективным завоевывание Украины   Россией   сегодняшней,  поскольку  последней  привлечь  к  себе  практически  нечем. Покрова  над  Украиной    у России  сегодня  не  получится  - ей  собой   следовало  бы прежде   всего заняться...Единственное,  что  она   реально   могла  предложить   сегодня -   это  минский зонтик.

Возвращение  Крыма  еще  можно было  толковать, как  акцию. Возвращение  Новороссии -  это   совсем другое,  это  -  сложный,  во многом замкнутый  на преобразование  и самой  России процесс.

Вероятность  того,  что  подобные  соображения  действительно учитывались при  выработке  политики  на  Донбассе,   что   проект Новороссия   был  спущен на  тормозах  ради Крыма, преувеличивать  не следует,   поскольку , скорее  всего   и  судя  по  всему ,  эти соображения   были  лишь сопутствующими.  И нельзя   исключать,  что  при оценке  последствий последовательно активной  политики  на Донбассе  принимались во  внимание не  только  возможные прямые пакости  Запада  в  отношении  России, но   и   чисто  внутрироссийские   последствия  -  возможное  влияние новороссийского  антибендеровского  движения  на  антиолигархические  настроения  в  самой  России.

 И  наконец.   При всей  своей  внешней  дикости   идея  оплаты  присоединения Крыма Донбассом смысла определенного  все-таки не лишена.  Кредит, взятый    на  референдуме о независимости в 1991  году  жителями Украины, тогда   еще    гражданами СССР, должен быть  хотя бы  частично оплачен  ими.  Выбор тогда  был добровольным  и  свободным. Возвращение  же никогда  и  ни в  чем полностью  свободным  не  бывает...

" Ты  все  пела -  это дело,  так  поди же  попляши..."

Рано  или поздно Россия , конечно  же ,вернет под свой  покров      блудную  дочь - восстановит    Русский  мир .Пока же  дочь эта   пусть продолжает  учиться  и  обретать понимание , что без покрова России Украина для  Европы   - ничто, выгребная   яма  - не более  того.  И  формула  последняя,  между  прочим,  инвариантна относительно  замены  в ней   Украины  на  имя любой  из  бывших   республик СССР...

3.  В. Путин  и Ближний  Восток

Возможно, что именно послекрымский хамский    оскал  Запада   заставил российскую власть  серьезно задуматься   о  том, что надежды  на   достойное  место  России в западной  корпорации   иллюзорны,    и  подтолкнул Россию к переходу  от    рефлекторных  стратегических   подергиваний  к  разработке   осмысленной национальной стратегии. 

   Сирия   -  это  следующий   стратегический  ход  России, несомненно  более   подготовленный и, возможно  даже более   выверенный.

Среди  оценок сегодняшней  ближневосточной  ситуации  все  большую популярность  приобретают    представления  о  наличии   у  США для этого  региона    иезуитского  стратегического   плана ,  задача   которого  сводится  к   созданию некой  управляемой периферийной  зоны,  где  архаика  полностью подавит  все   модернистские   тенденции   и  остановит  развитие. Эта  тема  обстоятельно  разрабатывается С. Кургиняном( "Суть времени" выпуски  95, 96 ),  как  концепция  не  только  локального, но  и  мирового применения:   США теряют  в мире  лидерство,  ими снята с повестки модель  догоняющего  развития      - последней противопоставлена  идея исламизма,  на  основе которой   и  будет формироваться   архаическая периферия  мира.   Но   этот , или  подобный ему  по  сути  своей,  американский план  натолкнулся  на  Ближнем Востоке ( то есть во время своих первых  испытаний)  на  серьезнейшие   осложнения. Отыграл   назад Египет. Ливия- Сирия  обернулась  для  Европы       валом  эмиграции.  Очевидно, что насторожился  Израиль...  Президент  Сирии  Асад  продемонстрировал исключительные   стойкость и  склонность  к  независимому  поведению. И  главное -  созданное под эгидой американцев  квазигосударственное    орудие архаизации  начало выходить  из-под контроля  -  степень управляемости у  ближневосточного  хаоса   заметно  понизилась.

 Запад,  США   оказались на  средиземноморье    к  концу  2015 года    в  ситуации,   своей  неясностью,  неопределенностью несколько напоминающей     ситуацию президента  Януковича  на Украине  в зиму 13-14 годов . Там  тогда  складывались   благоприятные условия   для  возвращения России в Крым , здесь  -  на  Ближний Восток.    К  тому  же   и  армия   российская  натренировалась и откалибровалась...  И никаких  противоречий  с  международным правом  не  просматривалось...И  Запад , кажется,   можно было удержать  в состоянии почти позитивного     нейтралитета ....

Оставался  вопрос - в  каком качестве  это   возвращение  на Ближний  Восток может состояться   .   Очевидно,  что  оно не могло  и не  должно быть    буквальным, как в  Крыму,  -  то  есть    не  могло  и  не  должно  было  сводиться  к военному  присутствию в Сирии с локальной    задачей  вытеснить  исламских  экстремистов   за ее пределы. Таким   образом  поставленная  задача,  действительно,  могла    обернуться  повторением  Афганистана.

  Не становилась  гарантией от афганского  сценария  и  расширенная   формулировка   задачи:  помочь  позитивным  силам  Сирии  достичь  компромисса и выстроить с опорой на  наше военное  присутствие систему   управления  страной. И. Шамир  , похоже, одним  из  первых    разглядел в   действиях  В.Путина   такую   стратегию,  оценив  лозунг          " Война  с террором"  как  чисто  агитационный  посыл.  Никакой  войны  до  победного  конца, главная задача - усадить   конструктивно настроенных  сирийцев за  стол  переговоров.

  Но  что  и  в  самом  деле   могло   стать   безупречным  оправданием нашего  сегодняшнего  возвращения  на Ближний  Восток,  так  это   создание на примере  Сирии нового  типа мироустроения  в  мусульманском  мире  -  не  на  западный захватнический,  а  на  традиционный  российский   манер. Не джихад-шариат- рубка голов  и  исторических  памятников, а мирное сосуществование,  основанное  на   принципе  самоограничения   - народов, конфессий, государств... Запуск   своего рода   арабской  антивесны    - процесса  восстановления  и  установления  спокойной, неагрессивной  государственности. 

 Очевидно,  что в направлении от  первого  к третьему  варианту  в  этой    последовательности увеличивается наивность, уменьшается  вероятность реализации, но нарастает    стратегическая   нагрузка. И  ясно, что   только   на  основе  сценария третьего  типа  действительно  можно   перехватить  у  западного  мира  инициативу. И  не  только  на Ближнем Востоке .

  Задача полного разгрома   квазигосударственного террористического образования   в   таком  случае   может  даже не  ставиться.

" Россия могла бы значительно увеличить свое влияние в регионе, объявить борьбу за иной исламский мир, за иной Ближний Восток, построенный не по американским деструктивным сценариям..." Обосновывая  это  суждение, В. Аверьянов  напоминает  и об историческом опыте России, сумевшей   удерживать населяющие ее  народы   от  вражды - в этом, надо полагать, он  видит    и необходимое  и  достаточное  условие  для успеха миссии России  на Ближнем  Востоке.

  И  действительно, устойчивая  многоконфессиональная  Сирия, арабская  солидарность    могут оказаться  куда более эффективными средствами  против  исламского  экстремизма. Восстановить Сирию  в ее  границах, способствовать сближению ее с Египтом на   базе,  скажем ,  идеи  конфедерации и  начать  расширять последнюю... При нейтралитете и,  не исключено,  даже при  поддержке  Израиля -  он  вполне  может  признать такую конфедерацию  в качестве  серьезной  гарантии своей безопасности.  Ведь  существует  же в экспертном сообществе    и  такое мнение :  "в  израильском правительстве начинают понимать, что с Сирией и Ираном можно договориться, а вот с ИГ и другими суннитскими террористическими группировками — нет".

Нельзя  не  заметить, что наивно-восторженная, казалось бы,  по нынешним-то  безнадежно  американизированным  временам  идея    конструктивного  солидарного переустройства  арабского  мира  пользуется  определенной  поддержкой   среди  экспертов .Ведутся  ,  например ,  со  ссылкой  на  Асада  старшего,  разговоры  о возможности  " инкорпорации суннитской элиты в экономическую и политическую жизнь Сирии, как в свое время произошло с чеченской элитой в России". Отмечается  появление,  особенно  после  демонстрации Россией своих   нынешних военных  возможностей,    интереса  к  действиям   и  предложениям  России   и  со стороны  явных  проамериканцев в  арабском  мире,  что   связывается  и  с   конструктивным   характером современной политической  практики  России (  в  отличии от американцев "Кремль никогда не работает с оппозицией").  

Эта практика,  между  прочим,   восходит  к  православной  российской    имперской  политике, в  основе  которой  лежал малопонятный, противоестественный  и несовместимый с  европейским прагматизмом учет   интересов  другой стороны.  Небольшой сдвиг   в сторону от   своих  интересов, элементарное стеснение   себя  - именно  это  и срабатывает.  И  лежит в  основе того, что З. Прилепин  со ссылкой на Г.Садулаева  называет  российским ноу-хау  
(...Это российское ноу-хау, больше ни у кого такого нет, что народ входит в российскую действительность и достигает наивысшего своего национального взлета, находясь в составе России)

  Однако  для  успешной  реализации   сценария  со  стратегической  нагрузкой   такого  уровня в  21-м  веке одних   только  силовых   и чисто   политических  усилий  недостаточно. Хамское начало  в международных  и  межчеловеческих   отношениях   после  распада СССР      усилилось настолько, что любые       стратегии,  выстроенные  на     прагматизме, расчете и  лишенные идеального содержания, то есть однотипные  американским,  теряют  шансы на успех.

В дискуссиях,  развернувшихся после  начала военного вмешательства России  в  сирийские дела  подчеркивалось  ,   в  частности , и  то, что по  результатам  опросов   в большинстве   арабских суннитских  стран "население поддерживает цели и задачи, декларируемые ИГИЛом",  оценивая  террористов , как  борцов...  за  справедливость. Этот  парадокс  современного  арабского  мира, то есть наличие  у  терроризма и  своего  рода идеальной   мотивации,  крайне неосмотрительно  оценивать, как  бессмыслицу,  как  дикость.  Тем   более, если вторгаешься   в  этот  мир  с намерениями  стратегического  характера.  Такое  вторжение, если оно, действительно  рассчитывает  на серьезный успех, рано или   поздно    потребует   жесткой оценки   собственного  бытия. Ведь  нынешнее бытие российское можно соотносить  с  чем  угодно -  только не с понятиями  о   справедливости.

В. Аверьянов       охарактеризовал российскую  акцию  в  Сирии, как   "начало фундаментального геополитического сдвига"...  И  такой   сдвиг,  действительно,  может состояться,  если Сирия будет восстановлена,  если    укрепится  ее  связь    с Египтом...  Но именно   тогда   со  всей  остротой   встанет   вопрос  о  сущностном влиянии России -  о  том,  что она  может предложить миру  вместо  американских  оков    свободы  и  демократии.   Лишь  на  основе своего идейно-ценностного  влияния   Россия   сможет  перехватить  стратегическую инициативу   у  западного мира  - и   на  Ближнем востоке, и   во  всем  мире.   За  чисто  же военными, чисто политическими  успехами наиболее   вероятен Афганистан 2.0, 3.0,  и так  - до  бесконечности....

   На    пути  же   к  идейно-ценностному  влиянию России  для  начала неплохо было  бы провести  некую   формальную    границу в отношениях  с  западным миром -  полностью  отказаться  от  той  слюнтяйской риторики ,  что   получила  последнее  время распространение  в  этих отношениях.  Казалось  бы, Горбачев   со  своим   новым  мЫшлением обделался столь  позорно,  что      радостное сюсюканье  с  западными должно  было  бы  навсегда исчезнуть   из  риторики российской   власти . Но  этого, увы,  не случилось - пресловутое  мЫшление    успешно реструктурировалось  и   многократно  усилилось   в  путинском  партнерстве,  воистину безбрежном  сегодня.  В партнерах  у  России  сегодня  может  состоять   любая сволочь -  лишь бы имелись с ней  товарно-денежные  отношения, хотя бы  на  пятак...   

    4.  В. Путин  и Россия

Среди  многочисленных    оценок  российского  возвращения на Ближний  Восток   особое  место   занимает   позиция А.Севастьянова ,  который    не  ограничивает    свой   анализ  одними только геополитическими  соображениями,  концентрируя    главное  внимание  на  цивилизационной  нагрузке последних  ближневосточных   событий.  Он  признает ,  что  активным  вмешательством на  Ближнем  Востоке  мы  "показали всему миру великолепие наших вооружений".... Он  убежден  даже  в  том,  что    мы этой акцией "убрали с мировой повестки дня вопрос о принадлежности Крыма, а во многом и украинский вопрос"... Позитивная  стратегическая  нагрузка  этого  вмешательства  оценена им, таким образом, по    максимуму. Но  поскольку само  вмешательство  рассматривается  А. Севастьяновым как  эпизод борьбы  цивилизаций  ,то с  этих  позиций    оцениваются  им и возможные отрицательные последствия.

Цивилизационный  подход , может  быть,  и  является  самым адекватным   и  перспективным. Но  только  при  очень развернутом  толковании  понятия  цивилизации. В  толковании  же  А  Севастьянова, как  это вообще  характерно  для него, чрезмерно  усилен  националистический  момент,  что, естественно, не  могло не  повлиять  и  на характер  его  оценок. Но этим ценность   их  нисколько  не понижается, поскольку    в  оценках , обильно приправленных  национализмом,  больше  всего     как раз    и нуждается   вмешавшаяся  в  ближневосточные  дела Россия   - именно  они    способны  понудить  ее к  жестким   самооценкам.  

Суть российского  военного  вмешательства на  Ближнем  Востоке     А. Севастьянов    сводит в общем-то  к  достаточно простой  формуле:    "мы по своей воле вошли в глобальную схватку между Исламом и Западом". Исламское же   квазигосударство   фактически  рассматривается  им не  как   средство, с помощью которого янки   вознамерились обуздать выходящий из-под их  контроля   мир ,  а  как " идеальный «светлый образ» ", ну скажем,  исламского единства. Найти  общеисламского  лидера  не  получилось -  его  роль  призван  сыграть  образ, в  котором  и   выразилась " мечта о глобальном реванше всего исламского мира"...

     Что  касается  американцев,  то они, как   считает  А. Севастьянов,  "сыграли лишь роль детонатора, поднесли, так сказать, спичку к костру, который сложился без их участия, сам собой".

  Шансы  Запада  в этом цивилизационном  столкновении  оцениваются  А.  Севастьяновым  как  ничтожные. По  двум  четко названным   причинам. Во -первых,      в своих   представлениях   об  идеальном мусульмане начинают     перехватывать   у  Запада    историческую инициативу:  " наблюдая бросающееся всем в глаза моральное падение европейской цивилизации и вырождение христианской демократии в диктатуру меньшинств, они надеются дать миру нравственную альтернативу, которую несут с собой учение Пророка и законы шариата".  То  есть   готовы   предложить вырождающемуся  западному    миру - и  предлагают ! - некий, "глобальный моральный проект".

А.Севастьянов  при  этом  не коим  образом  не  идеализирует  ни  сам  мусульманский мир,  ни  его "светлый  образ".  Не  отрицается последний   и   в  качестве  источника  террористических  угроз, причем  нарастающих  и  способных  принять воистину  чудовищные формы.

Не   менее  убедительно  звучит  и  вторая  причина -  сугубо  материальная,  демографическая: каждый четвертый из  живущих ныне на земле - мусульманин  и  удельный  вес  их   в  мире непрерывно растет...

Важное место  в позиции   А.  Севастьянова   играет  его  убежденность в  том,  что"война между  цивилизацией   Ислама и цивилизацией Запада – это ни в каком смысле не наша, не русская война"... Более  того, нам  не  удасться  из  этой  войны  выйти  с той  же  легкостью, с которой  мы  в нее  вошли.   И  в  частности  потому, что   у  Запада,  по  мнению  А. Севастьянова,  виды  на Россию  на этот  счет самые  стратегические -  ей  в  этой  войне  забронирована  " роль  антиисламского   щита".  Ввязываясь   в войну  с  исламским   квазигосударством,  мы, - считает  А.Севастьянов, -  переводим  стрелки   на себя.

Все  это  звучит  достаточно  убедительно,  особенно если учесть, как  парируются А. Севастьяновым  надежды на скоротечность военной фазы,  на   быструю смену  ее фазой  национального примирения. Он  называет   эти  надежды призрачными  на  том  основании,  что  образование, называемое ныне исламским  государством, - это  не какая-то   там  кратковременная  геополитическая завитушка, а "глобальный  мусульманский проект".    Именно  поэтому удержать     Сирию  без  нашего  постоянного  присутствия     у  Асада шансов    сегодня не  больше,  чем   когда-то у  Наджибулы     в  Афганистане.

  Понятно,  что  убедительность  оценок  и  прогнозов А. Севастьянова  держится  на  том,  что Россия  в  Сирии  вмешалась в  обычную - классическую  -   войну.  Однако,    даже  серьезнейшее  усиление бомбежек  после  терракта  над Синаем  не мешает  считать  такую  оценку  преждевременной,  поскольку нельзя   исключать  полностью возможность  того,  что России   все-таки  удасться  удержать  свое  участие  в  сирийской  кампании  под  собственным контролем. То  есть  не  только   не   стать  статистом   цивилизационного  противостояния   Запад - Ислам,  но  и  предложить  в  поле  этого противостояния  свою  игру.

На данный   момент в  пользу  такой  возможности  свидетельствует   лишь  обстоятельность,  с которой  сирийская  акция  готовилась  - то, с  какой тщательностью   российским президентом изучалась   возможная реакция государств-соседей Сирии  на российское  вмешательство. Здесь  был  очевидный отказ  от стратегии " как  сложится"  в пользу  стратегии "сложиться  должно вот  так". Значит  это  "так"  существовало, формировалось и,  следовательно, можно  рассуждать  о  том,  как  оно может  выглядить.

Один   из  вариантов  такой   игры  приоткрыт, например,  здесь -   "сценарий а­ля Минск­2", где  роль   Минска  передана  Вене...  То есть  та же, что и  на  Украине    - по  сути своей, но  не  по  форме -  тактика, обретающая в  своем хорошо подготовленном дубле   признаки   стратегии. Суть  которой:  "не столько решить конфликт, сколько его  заморозить"   -  "Россия и Китай, равно как  и другие,  ждут естественного  развития событий и не  лезут на рожон.  И не  просто ждут, а максимально связывают руки Западу, не позволяя ему устроить  мировую  бойню и сломать плавный, но  верный переход центра силы на Восток. Начиная с 2008 года Россия   при молчаливой, но важной поддержке незападного   мира,

 пользуясь своим военным потенциалом и  ядерным щитом,  начала  проявлять силу и бить агрессора по рукам. Однако, ударив, тут же предлагает  ему компромисс и заморозку  конфликта." 

Но  даже, если  такая  стратегия действительно  реализуется, для   цивилизации  Россия   она   может  быть  лишь  подготовительным  этапом  -  этапом  сосредоточения. Россия  лишь  тогда сможет   уберечь  себя от  роли  статиста в противостоянии ислам - Запад ,  когда навяжет последнему реальное противостояние своей - российской  - цивилизации, в котором уже исламу  придется  играть   роль  статиста.

Однако решение  задачи  реального  противостояния  Западу,   а значит,  и   все   возможные  планы  насчет и Русского  мира,   и мирного сосуществования   народов-конфессий на  Ближнем Востоке требуют решительного  разворота  России  в  сторону  своих внутренних  проблем...  Фундаментальные внутрироссийские  преобразования сегодня   для  России  ничуть не менее  важны,  чем бомбовые  удары по террористам  в Сирии.

     Именно   в  связи  с  задачей реального  противостояния  России западной  цивилизации  обретают  особую  значимость   те  оценки  миграции, как  явления,  что   дает  А. Севастьянов:   миграция -  это "вторжение, нашествие, оккупация",   это "невоенное решение вполне военных задач".

И  те  рекомендации, что  им  даются :"чтобы спасти свое будущее, ей ( России) следовало бы запереть границу на крепкий замок... и, во-первых, всемерно наращивать абсолютную и, главное, относительную численность русского народа – единственной скрепы и единственной надежной защиты России, а во-вторых, планомерно снижать численность и удельный вес мусульманских диаспор. И уж ни в коем случае не давить и не душить своих сторожевых псов – русских националистов..."

К  сожалению,  нынешняя российская  власть не имеет перспективной  стратегии   и  в отношении   российского мусульманства  - мультикультуралистский  ералаш   по-прежнему   остается   альфой и омегой этой стратегии, и нет пока  и  малейшей уверенности,  что эту власть  вразумят   демографические  и  тротиловые   теракты  2015-го  года  в  Европе.   Российская  власть заигрывает с мусульманством,  пытается расположить его - политика совершенно обоснованная    за  пределами  России,  но  совершенно  гибельная  внутри   нее. И  если  время от времени с  высоких  трибун  еще  чт0-то  слетает про определяющую  роль русского  народа в России, то  такое  понятие, как  государствообразующая   конфессия   пока старательно  обходится  стороной.   Можно  согласиться с  тем,  что высшая власть в  многоконфессиональной  стране должна  быть  предельно корректна, осторожна  и  избегать  выстраивания    конфессий в ценностные  ряды .  И  в то  же  время  нельзя  не  признавать,  что  одно качество для  выстраивания ценнностных рядов в  многнациональном и  полиэтническом  государстве  не  только существует   -  оно  не  может  не  существовать.  И это  качество     -   способность  народа, конфесии  к  созданию устойчивого  полиэтнического  и многоконфессионального   государства.  Очевидно, что  в  России   нет  равных в  таком   качестве  русскому народу.  И  оценка  эта  выдается  не премудрой  наукой,  не высоколобыми экспертами  -  самой    историей.

Мультимкультурализм, в котором по-прежнему  безнадежно  вязнет  российская  власть,  собственно, с  того  и  начинается, что  вот такой    совершенно естественный,  исторически обоснованный  ценностный ряд    отрицается  и  в качестве    альтернативы  ему  предлагается  этническая и  конфессиональная  окрошка.

Увы, но  внутрироссийские  обстоятельства  нашу  власть от  мультикультурализма  пока   так   и   не отдернули.   Возможно,  что  активизация  России  во  внешнем  мусульманском  мире подтолкнет  к каким-то  действиям  на  этот  счет,  заставит   задуматься    над  тем,  что надежной  политики по отношению к  исламскому  экстремизму  на  мультикультуралистской  основе  выстроить     не удастся.   Задавить  его  военными  силами  не  получится - А.  Севастьянов  абсолютно  прав:  с демографическим  фактором  4:1  нельзя не  считаться. Значит, в  стратегии  своей,  уж   если мы влезаем  на Ближний  Восток,    ставить придется  исключительно   на  ценностные преимущества   Православия, как  самой  близкой  к  евангельскому  изводу  версии  христианства.   Россия  должна   попытаться  создать и развернуть над  всем  миром  приблизительно  такой же ценностный  покров,  какой  в  свое время  русский  народ  и Православие  развернули  над   народами, присоединенными Россией и  присоединившимися  к  ней.

   Именно  сильное  русское православное  ядро  удерживало   Россию.  И  только   оно  поможет  удержать  современных российских мусульман   от  экстремистских  поползновений.    И  только   Россия, русское православное государство,   исторически  сложившееся, как  устойчивое  многоконфессиональное  и  полиэтническое,  может  и за  своими  пределами составить  ценностную конкуренцию   склонному  к  экстремизму   мусульманству. Склонностью   этой  нет  смысла  попрекать  -  это нормальное  и  вполне естественное  свойство  религиозно центрированного  мировосприятия.  Просто  Православие с его  культом и, главное, практикой    личного, и не  только личного, самостеснения оказалось  в  максимальной   степени защищенным  от  экстремизма.

Начать   же решение этой   цивилизационной стратегической  задачи России придется   не  с Украины, не  с  Ближнего Востока,  а  с себя. Укрощение  мусульманского  экстремизма  станет следствием  ее  решения  и состоится  оно, действительно, на   самых  дальних -   на ценностных  и идеологических -подступах  . Бомбежки   и обстрелы -  это  все по  делу, именно  с этого  и  нужно  начинать. Но  главные  бомбы должны быть  сегодня сброшены   Россией  на  себя.  

Без мощного идеального  поля  стабилизировать   не удастся  ни мир,  ни Ближний  Восток. России  нужно  воссоздать, восстановить  свое   внутренне идеальное   поле.  Через него  и только   через него   могут  решиться и  проблемы Новороссии..

   А без   социализации   внутреннего  курса,  без  переноса  опоры  с  заплеванных   народным презрением  олигархов, с подмасленных  их  деньгами госчиновников   на   трудящийся средний  класс  не  возникнет   в мире  образ  (набор  ценностей  ), который  сможет оттеснить  господствующий американский.

Россия  должна, отвергнув   устоявшиеся   предпочтения,  провозгласить   и закрепить  в  соответствующих  законах  отказ от денег  как стержня  бытия  и    от денег, как  опоры  власти.   И  таким   образом  вернуть  себе  социальную  инициативу -  отобрать, в  частности,  приоритет  толкования   справедливости  у  мусульман.  Главное     цивилизационное столкновение  произойдет, судя по  всему,  где-то  здесь,  когда мы   на практике начнем  реализовывать утверждать  христианское, евангельское  толкование  справедливости, как  следствия  солидарного     самостеснения   индивидуумов.  Без  этого  она  не  достижима  и в  той  или  иной  форме  сведется  к   отобрать  и поделить.

 Свобода  либеральная,  то есть  выстроенная  на внешних по отношению к конкретному  человеку  ограничениях, давно  выродилась в   свободу ничем  не ограниченного, неконтролируемого  произвола меньшинства,  владеющего  деньгами, а через них  и  властью. России, если она все-таки  сумеет сосредоточиться для того, чтобы  сыграть свою  цивилизационную   роль,  придется  предложить  и осуществить новый  тип   либерализма -  либерализма, в котором   главной идеей  станет  идея  личного  стеснения.   И где   вековой  вопль    ярковыраженной  индивидуальности  "Я  так хочу" совершенно  естественным    образом, без  какого либо внешнего понуждения будет помешаться  ею в оправу сомнения и смирения:  " А позволительно  ли  человеку так  хотеть? "

Этот  либерализм не отменит законы,  права  - он  через  систему  образования  и воспитания,  через государственную политику в области культуры    и прочее  из  этого  ряда поставит, наконец, эти законы  и права   под контроль  здравого  смысла и  исторического  опыта.

  Пятнадцатилетнее   пребывание В. Путина  на высших  постах   мало способствует     его преображению -    изменению  его  идеологических   установок,  кадровых  предпочтений. Те, кто  утверждает сегодня это, конечно,  же  правы.

Но В.  Путин находился  эти  15 лет  на  высших  постах   не  где-нибудь, а  в  России  -  в  государстве,  где   даже   дамам, оказавшимся   на  вершине  власти,   удавалась   удивлять   и  страну ,  и мир.

  В принципе, многое  из того,  что  последнее  время  президентом России  делается,  можно  рассматривать  как  выстраивание плацдарма   для будущей России.   У  самого В. Путина  возглавить   внутрироссийское наступление  с этого  плацдарма,  скорее  всего,  уже  не  получится -  слишком  много  времени   потрачено  впустую и  собраться удастся,  видимо, только на  акцию,  но  не на  процесс .

  Поэтому надеяться России остается  на  то,  что действующий президент   сумеет   подготовить необходимые  силы  на  этом   плацдарме и надежно  закрепить их  там. 

  Бог  в  помощь, если  что-либо  вроде  этого, действительно,  происходит.

Примечание. 23 ноября  2015   года  на  ресурсе  "Переправа"  опубликована  статья  Александра Нотина "Генезис сирийской драмы: духовный срез"   -  не  могу  не  сослаться на нее:

http://pereprava.org/privacy/3532-genezis-siriyskoy-dramy-duhovnyy-srez.html

  Мои   заметки  можно рассматривать в  качестве  приложения к  этой  статье. Но  можно    и наоборот.

В.С.