О социальной  инициативе  Оптиной  пустыни. Часть27. О  синтезе красного проекта  и Православия

     С. Кургинян  сумел  убедить  своё  движение,  и прежде всего себя самого,  что  им  в  полной  мере   решена фундаментальная задача -  ему   удалось синтезировать красный социальный  проект   и  христианство. По возвращению из  Донбасса  в  июле   2014 года он так   и заявил:  синтез    красной   звезды  и  христианского  креста    состоялся...   Но  столь экзотические  синтезы вряд   ли удастся убедительно увязать с  деятельностью   отдельных движений  и  тем более отдельных личностей .    Более  того, размышляя об  этом  синтезе, нельзя  не  принимать  во внимание,  что появление   такой задачи   связано в первую очередь с  особенностями   развития русской  цивилизации  - с  ее,  состоявшимся  почти  век  тому  назад,  резким  и, главное достаточно оторванным  от   традиции,  рывком в социальное  строительство. Именно  с  этим самоуверенным рывком связаны и грандиознейшие успехи Росиии  в  20 веке, и  многие тяжести ее бытия в  том веке,  и   ее безвольная, безоговорочная, горбачевско-ельцинская капитуляция перед  западной цивилизацией. Очевидно, что  и красно - белое  противостояние, так обострившееся на  фоне  пробуждения  Новороссии, питается, в конце концов,  все  тем  же рывком.

    Расшаркивания  же  перед  христианством, что имеют место в  красной по преимуществу  риторике " Сути  времени," никак не  могут   быть названы   синтезом и  воспринимаются, скорей,   как   макияж.  Потому что реальный красно-  православный синтез,  уж если   Россия  своей историей  поставлена  перед  необходимостью его осуществить, не  удастся  свести к  подмешиванию православного к   красному -  он  может  состояться   только на  основе русской  традиции,  то есть   через   мощный социальный проект на православной основе. Но  подобный проект   требует объединения усилий православной церкви  и  государства  и становится реальным  только  как цивилизационный   проект. Очевидно,  что  он  не  по    зубам  ни  самому  сверхидейному и  сверхорганизованному движению (  гибель СССР это  наглядно  показала ),  ни    тем более самой  выдающейся  личности  -   пусть она  аж  семи пядей  во лбу   и  ярко выраженная  индивидуальность...

    Но   в настоящее  время   к  такому  проекту,  а  значит  и к  такому   синтезу,   не  готово, кажется, ни российское государство, ни представляющая  государствообразующую религию России  Русская  православная  церковь. Перед последней пока,  все  еще  как  насущная,  стоит  куда более  скромная задача -    не   форсируя  свою   социальную роль, залечить  раны, нанесённые поспешным  броском в  светлое  социальное   будущее, восстановиться  и окрепнуть. Эта  задача  при относительном  нейтралитете  государства и  решалась  после 1991  года-  Патриархами  Алексием II  и Кириллом. И  лишь  ее   решение  сделает возможным скоординированные  синтезирующие    усилия  церкви   и государства,  если,  конечно, последнее  сумеет,  что не  очевидно, возвыситься   до  такой  роли.

  Это -  проблема  будущих  времён,  хотя , естественно,  ничто не  мешает готовиться   к её  решению    и сегодня. Сотрудничество  государства  и  церкви остаются основой для  любой  современной социальной   модели, опирающейся на  традицию(  модели  второго  типа ). И  вовсе не   по причине  масштабной секуляризации современного социума ,  а  потому, прежде  всего,  что отношения государства  и  церкви слишком долгое  время  оставались без должного   внимания. Остались,  в  частности, без  него и  замечательные  суждения- оценки   А.В. Карташова (   Карташев А.В. "Воссоздание Св. Руси"). Хотя,  скорее всего, их  время попросту   еще  не пришло -    с тех   пор, как   они были опубликованы в Париже(1956  год), так  и  не  стала практической задача  соединения усилий православной  церкви и  государства с опорой на те исключительные особенности православия, которые выводят эту религию за ординарные конфесси0нальные рамки  и превращают ее в явление общекультурное. В  моделях  первого   типа,  безраздельно  господствовавших    более века,  церковь  была  оттеснена  в  домодерн, в  средневековье,  и  сотрудничество  государства  с ней  рассматривалось     как  задача  благотворительности, патронажа, заботливого ухода за когда-то мощным, но, увы,  катастрофически состарившимся социальным институтом.  "Суть  времени"  не  стала  в  этом отношении     исключением  -   христианство  в  его  социальных моделях  неболее, чем  изысканная  приправа   к  багрово-красному по  своей  сути    и  основе проекту.   О каком-либо  синтезе вести  речь  здесь  бессмысленно,  ибо  синтез с  реальными и  на  длительное  время рассчитанными  перспективами возможен,  повторим  это  еще   раз, лишь как цивилизационный проект - как  трансформация традиционного, как  взращивание  на  его  основе неких социальных  форм,  которые,  скорей  всего,  будут,  и весьма, отличными от  с  советских.

     Рассуждая   о красно-религиозном   синтезе, С.   Кургинян  особо  подчёркивает ,  что  в  основу  этого синтеза будет  положена  новая,переопределённая коммунистическая   парадигма, новая  метафизика революции,  будет  выстроен принципиально другой "формат отношений с религией".Но  как  только  дело доходит до  собственно  выстраивания  этих новых отношений, на поверхность  тут же  извлекается категорически  не совместимая с  христианством гностическая  дуальность. Да, мы  идём  с  вами  на  союз, говорим о  значимости  духовного, но  выношенную  вами за  20    веков  духовность  пропустим   все-таки  через  свои  фильтры... Однако   сущности с  такой временнОй  выдержкой, как  христианство,     и через  самые  искусные   фильтры не   проходят - они  их  сметают. Поэтому, если   хотите  сотрудничать  с этой  мощью, стройте   союзы  на ее  принципах  и на ее  принципах опровергайте  ее  заблуждения( например,  о  безусловном сатанизме всех революций). Не  Христа примеряйте к революции, а революции ко Христу.

Но  в  кургиняновском  синтезе именно Христа и  примеряют -   выщелкивают  из христианства,  из  русской  традиции лишь то,  что  вписывается  в коммунистическую  парадигму. По  существу  все   та же  методология:   до  основания, а  затем... Отсюда,  наверное,  и вся брань    в  адрес премодерна -того самого, по существу, основания . 

На  неизменность методологии  указывает и предлагаемая  С. Кургиняном  новая метафизика революции,  в основу которой    положена    все  та  же гностическая    дуальность:,"первый революционер это Бог Творец, а первая революция - Творение»!     Но  "создав Творение, Творец потревожил дотварное бытие"   -  предвечную тьму, надо полагать.  И тем  самым  запустил   тёмные  силы  зла -  напустил  их на  тварный  мир... И здесь С. Кургинян не  останавливается  на  одних только отвлечённых характеристиках  -  он здесь  предельно  конкретен:

"И в ходе смут, таких как перестройка, по площадям носятся осёдланные этой Тьмой люди....Революционеры являются прямой противоположностью этим тёмным толпам, осёдланным тёмными вожаками. Одно дело - бесы . А другое дело - революционеры, которые должны всех образовывать, нести новый культурный уровень, просвещать массы, выводить их на новых уровень и т.д."

Допустим,  что  это, действительно,  так. Но ведь  такие же  благостные  намерения   имели  хождение  в  России  и начале  20-го  века.  Только вот беда  к 1991  году  сработало все-таки что-то   таинственно-неопределенное, скрывавшееся,видимо, за   "и т.д". И  потому, наверное,  сработало, что этот переход  "революционер-бес"  (  у  С.  Кургиняна  это  два разных, принципиальных качества,  а цитируемый  им Достоевский считал  их единосущными),увы, самопроизволен и  удерживать от него(  как отдельных  людей,  так и их массы)  может, видимо, лишь скрытый   источник   свободной (творческой) энергии. А  он  заключён   в  традиции -  больше  ему попросту негде находиться.  Так что  традиция   это  вовсе   не заложник предвечной  тьмы, коим  она  является  у гностицирующего С.  Кургиняна ,   -  у  нее совершенно иное  предназначение. Как  это  ни  парадоксально,  но  оно чем-то  напоминает роль  тёмной  материи в современных разработках физической  теории.  Там тёмная   материя своего рода гарантия  от    тепловой смерти,  здесь  традиция - универсальная  гарантия  от  смерти  духовной  в лапах очередной  порции  революционеров,  выродившихся  в бесов. 

    Высокая  вероятность  такого  вырождения      угадана Достоевским -  ему  было  достаточно  одного  процесса над  Нечаевым, чтобы оценить  ее  как приближающуюся к  ста процентам.    И  хотя  вероятность    такого перерождения    Достоевским явно завышена,  проблема перехода революционер-бес  все  равно  должна  находиться в  центре внимания    при    анализе   итогов  русского социалистического  строительства. Кургиняновская  же    метафизика, сводящая  эту  проблему   к таинственному "вторжению  тьмы", к  "интрузии тьмы",  успешному анализу этих  итогов  несомненно  препятствует. Поскольку блокирует именно  то направление поиска, которое открывает путь   к  пониманию  русских революционных тайн. 

Эта   метафора -  вторжение  тьмы -  да, очень  эффектно срабатывает    при  характеристике текущего состояния российского   социума.   Но   "что  делать" С. Кургиняна ничем по   сути  не  отличается  от  ленинского -  дайте нам  организацию  революционеров,  и мы перевернём весь  мир.  Перевернули...  Но мир-то оказался ванькой -встанькой .   На     основе одного  только революционного идеализма  не  удалось поменять положение центра  тяжести таким  образом, чтобы  перевести мир в  устойчивое  состояние.    И  без  традиционного  -          христианского -    идеализма   эту   задачу,  похоже, не  решить.   

      Но С. Кургинян     в  своих  построениях делает  ставку именно на революционный   идеализм и   ради   него  даже готов согласиться с  тем,  что  движение его  относят  к разряду сект. Если   секта  -"это мобилизационная духовная социально-политическая система, которая выстаивает в условиях, так сказать, чуждого ей мира",  то  готовы, мол, и   так   называться - а разве " христиане не были сектантами?"... Так  вот, даже в   те времена, когда  христиане  были малочисленной  группой  на территории  Иудеи,  сектантами они  не  были.  И  только потому, что  воспринимали   мир, не  как  чуждый  им, а  лишь как несовершенный, который через  индивидуальные усилия  каждого надо   преобразовать . Да,   были  резкости в адрес  иудеев, но  не  было антагонизма. Потому,  видимо,  и стал самым успешным завоевателем  мира ...апостол  Павел. С единственным   оружием  - проповедями. 

У   С.  Кургиняна  же  антагонизм  положен в  основу  системы  и  определяется  это его положение исключительно гностическими заигрываниями   с  предвечной  тьмой.

     При  оценке   социальной  роли  религии С.  Кургинян, судя по всему,  идёт  по  простейшему  пути -   он  пристёгивает религию   к  новейшим  названиям   формаций,  и  этим проблема   для  него,   кажется,  разрешается..."Религиозный человек – это религия чего? Контрмодерна? Постмодерна? Модерна? Она же тоже разная."   Трудно   понять,  что  здесь у  С.  Кургиняна первично, а что  вторично.  Потребительское восприятие религии  и  потому  сдержанное отношение  к традиции. Или наоборот источник недоразумений   -  поверхностное восприятие традиционного. Но в любом  случае  этическая составляющая   бытия,  восходящая к метафизической основе  любой  конфессии, полностью отключена, и  все религиозное   мгновенно становится лёгкой добычей социальной  демагогии. Все  следующие далее рассуждения С. Кургиняна  о  бедной и богатой церкви,  о правых и левых католиках и о  прочем  из  этого  ряда  -  всего лишь попытка сделать    все-таки социальное  для церкви значащим. Совершенно бесперспективная  попытка, свидетельствующая о  том,  что, поставив  задачу  выстроить СССР-2 , С. Кургинян,  судя  по всему,   так  и  не обратил внимание  на главный промах того  социального строительства , что было осуществлено в 20-ом  веке в  России.  А  именно: на демонстративный отрыв  России от  традиции , который и  породил все проблемы, в  том  числе  и  красно- белое противостояние. Именно этот   отрыв   перевёл нравственное в   число    понятий классовых.  И можно  не  сомневаться, что и когнитарии сверхмодерна,  дорвавшись  до власти,  далеко  в этом  отношении  не  уйдут, а  придумают и  установят  какую-нибудь свою диктатуру - диктатуру когнитариата...

   Занимающимся социальными экстраполяциями в будущее, особенно тем,  что  на  каждом   перекрёстке  подчёркивают свою  нетеистичность , никоим  образом  нельзя  упускать из  виду то  фундаментальное  обстоятельство, что секулярное общество и  при самом  выдающемся  интеллектуальном облачении  своих институтов,  своих  членов ,  без  особого напряжения оттеснив Церковь  в вопросах  познания и  эстетики,  будет постоянно  проигрывать  ей  на этическом   поле. А  в   практической  же  деятельности  чем  жёстче Церковь  будет вытесняться из  этики, тем катастрофичнее , внезапнее будет  общий   социальный провал.   В  этом обстоятельстве нет особой   тайны - именно  этика,  а  не  юридический  закон (последний в лучшем  случае  лишь пытается   подправить ситуацию) регулирует межличностные  отношения,  то есть обеспечивает относительно устойчивое сосуществование разумных. И осуществляет она эту регуляцию через  идею самоограничения.  В  этических  установках  отражён     кол- лективный опыт  сосуществования,   применяются  же они   исключительно  индивидуально -  в этом суть этического    регулирования, совершенно  не похожего на   регулирование общественное или государственное. Там  тебя  заставляют  - здесь  ты заставляешь себя    сам.

    Нет  ни одного   общественного  института, который мог   бы составить    реальную конкуренцию Церкви   в  деле проповедования, популяризации  идеи  личного самостеснения. Эта  идея наличествует  в  любой конфессии   - они  и  отличаются  друг от  друга (  если отвлечься  от догматики и  обрядов )   теми  формами , в которых  это проповедование  ведётся.  И  если оценивать  конфессии по  этим формам, то  христианство,  благодаря   идее Боговоплощения  и Крестной смерти  Божиего  Сына, становится торжеством  идеи    самостеснения: Божественное самостеснение  как  высшая  форма человечского.  Понятно,  что  это  прежде  всего  относится  к  Православию,  как            наиболее  последовательному христианству  евангельского    извода.

Игнорирование церкви  не  просто  бесперспективно.  Оно уводит  в    тупик  все  начинания    в  деле     справедливого социального   строительства,  поскольку  именно  таким           образом дискредитируется     традиция, а  значит,  и весь   исторический опыт  нации.    А  это и  есть реализации  жесточайшей  формулы    «до  основания ,  а  затем».  Опыт  социалистического строительства  в России  показал,  что рано  или  поздно, пусть  через  70  лет, но  после  "до  основания"   "затем"             бывает только катастрофическим. Девяносто первый год  и  далее   - это  не  только  происки ЦРУ  и дурь   Горбачева.  Это -отложенная  расплата   за "до  основания."

    Бескомпромиссная  ориентация  С. Кургиняна  на социальные модели первого  типа  и  связанное  с ней   попирание    традиции     и  есть  современные  формы     "до  основания, а  затем".  Такое  намерение  здесь не декларируется,как  столетие  назад,  но  оно  скрыто               заложено  в  этих   благостных  надеждах  на  сверхмодерн. В  такой,  скажем, форме: " идея левого и правого, красного и чёрного должна быть доведена до конца всюду". И  никакие разговоры  о социалистическом православии, о красном православии этого разрушительного намерения скрыть не  в состоянии.  Да,  С. Кургинян   говорит   о     достигнутом   в его  движении "синтезе   креста  и  красной звезды", но это  всего  лишь  слова - попытка    советскую социальную модель  «подсластить» христианством. Ибо реальный  синтез может  состояться  только через практическое строительство справедливого  социума (  методом  проб  и ошибок -  другого просто   не существует)  на   православной основе. Справедливое социальное  устройство  нужно, одним  словом, вывести из  Православия.

ЧИСЛО            ПОСЕЩЕНИЙ		ПОИСК  ПО САЙТУ на сайте  в интернете
НАПИСАТЬ        АДМИНИСТРАТОРУ                   САЙТА	Рассылки Subscribe.Ru Советую прочитать	©ВалерийСуриков