Объяснение в любви ; ;
1.
Он опаздывал. Опаздывал жутко, чудовищно, неприлично. Настолько, что все договоренности теперь уж окончательно лишались смысла. И тем не менее откладывал и откладывал свой отъезд. Уезжать не хотелось. Не хотелось тащиться за шесть с лишним тысяч верст - в совершено незнакомые места, к совершенно незнакомым людям. А главное, не хотелось оставлять этот тихий, уютный городок на берегу небольшой среднерусской реки, в котором жизнь вдруг, и совершенно неожиданно, обрела для него какую-то завершенность и даже смысл, где почему-то отступили на задний план идеи, фантазии, намерения, а маленькая семья - жена и полугодовалый сын - стали восприниматься как истинный и естественный центр мира.
Но не ехать все-таки было нельзя.
- К дню рождения мальчишки, вернусь. Чего бы не стоило, - сказал он, прощаясь.
Денег у него было в обрез - едва хватило на плацкарту до Читы. К концу третьих суток, когда поезд прибыл в Красноярск, от последнего трояка осталось всего 10 копеек. Он долго ходил по перрону, все колебался - очень уж привлекательно гляделась булочка за семь копеек. Но вложил все-таки всю оставшуюся сумму в пачку « Памира». Двое суток до Читы так и ехал – вода из под крана в туалете и одна памирина раз в два часа.
Чита оказалась городком небольшим, можно было обойти пешком. Сначала дошлепал до главпочтамта - руководитель практики писал, что все свои дела в Забайкалье сделал, улетает в Москву, и если «ты все-таки до Читы доберешься, иди в ЧГУ к главному геологу, сошлись на меня - он тебя куда-нибудь пристроит».
В ЧГУ, в читинское геологическое управление, он и пошел. Благо это самое внушительное тогда здание в Чите - и обком партии на его фоне выглядел курятником - находилось недалеко… Прочитав записку, главный геолог долго и не без любопытства его разглядывал.
- Поздненько вы сударь, однако, полевой-то сезон начинаете, - сказал он, наконец, - Хотя по нашим обстоятельствам, может быть, и в самый раз. Крупно мы просели тут в одном месте. До снега - всего ничего, а целый пятидесятитысячный лист, можно сказать, и не начат. Да еще в самом глухом углу - Газимур, Приаргунье. И работать некому. Поедите?...
Странными показались ему эти речи. Главный геолог управления и вдруг о каком-то пятидесятитысячном листе, на который и небольшого отряда хватит с избытком…Скорей всего, какое-нибудь ЧП. И он попытался было отказаться:
- Да мне бы месторожденье какое- нибудь редкометальное…
- Так оно вас там и ждет. Вокруг расканавленного бериллиевого рудопроявления съемка как раз и ведется….
Главный геолог был, кажется, очень доволен, что фрахт состоялся - наверное, дела на Газимуре и в самом деле были не в лучшем порядке. Прощаясь, он на мгновение задержал свой взгляд на студенте, потом достал бумажник и ни слова не говоря протянул ему пятерку:
- В Москве последний раз ел что ли ?...
2.
До Газимура еще нужно было добраться, поскольку и с провиантом там тоже были сложности. Предстояло на грузовике с прицепом перевести от Читы до Сретенска десять тон продовольствия, в Сретенске нанять баржу, перегрузиться в нее, спуститься по Шилке до Амура и уже по Аргуни подняться до Газимура. А затем еще километров сто вверх по Аргуни и двадцать от нее, а значит, и от китайской границы. Там и находился злополучный 50-тысячный лист с бериллиевым рудопроявлением посередине.
Лист и вправду был как заговоренный. Полностью укомплектованный отряд выехал туда в начале мая, и буквально тут же повариху кусанул клещ.. Пока разбирались и везли ее до медиков, она взяла да померла - клещ оказался энцефалитным. Весь отряд в спешном порядке эвакуировали в Читу - колоть гаммоглобулин. Работы, естественно, приостановили. Только начали потихоньку съезжаться назад - новая напасть: техник, одна из главных маршрутных сил отряда, влетел в историю похуже энцефалитной. Погнался за подраненным изюбрем - выскочил с лодки на китайскую сторону, да еще с полчаса шастал по Китаю. Вроде бы ничего страшного - места глухие, и ближайшая китайская деревня в 20 км, а наша еще дальше. Да кто-то, из своих, из тех деревенских, что подрабатывали на канавах, старлею, начальнику погранзаставы, капнул. Охотнику естественно 24 часа на выезд( лето 1963 года отношения с Китаем в те дни как раз пошли на минус )- старлей 100 км не поленился пропилить на катере, чтобы немедленно изъять нарушителя с границы. И маршрутные работы снова встали...
Лишь к самому концу августа он добрался до места работ. Теперь их было много: в Урюпино, деревне, где размещалась погранзастава, присоединились два полноценных геолога( их доставили из Читы самолетом прямо в Будюмкан - островок цивилизации километрах в 30 от погранзаставы; туда раз в неделю из области летал Ан -2). И хотя до первого снега даже по самым оптимистическим прогнозам оставалось всего пять недель, Вагин, начальник отряда, был счастлив –десять тон разнообразной жратвы и два с половиной человека в помощь. Сам он оставался на канавах и шурфах, а вновь прибывшим: Нурмеичу, быстроглазому Эдику и студенту предстояло за эти пять недель покрыть геологической и металлометрической съемкой пятидесятитысячный лист.
Горно-таежная область. Южные склоны почти также залесены как северные. И всего лишь две лошадиные силы в придачу. Причем пары не полные - маршрутных рабочих только два. Так что кому-то из троих приходилось время от времени карабкаться по сопкам в одиночестве - с разрастающимся от камней рюкзаком и дополнительными пятью килограммами на плече в виде карабина …
Но сентябрьский штурм оказался на редкость удачным. Дожди особо не досаждали, и им удалось оббегать три четверти листа. К концу сентября, когда в расположение отряда на вездеходе через тайгу продрался начальник партии, оставался последний, самый глухой участок съемки. Студент, естественно, напомнил, что ему была обещана неделя, чтобы полазить по шурфам и канавам на рудопроявлении.
-Да, конечно, - подтвердил начальник - На Жиргоду вы уйдете все, вместе с Вагиным. И как только последний маршрут будет сделан, ты свободен - можешь сниматься и идти сюда, на базу. Держать тебя никто не будет. Сейчас же - никак. Сам понимаешь, снег может сыпануть в любой момент, а у нас еще целый массив металлометрии - ее из под снега не потаскаешь. Недели тебе хватит? За это время все соберутся на базе, и вы с Петром погоните лошадей в Батакан. Это еще дней пять.
Везло им и на Жиргоде. Снег все-таки выпал, но в тот день, когда четыре их пары разошлись в свои последние маршруты. Вымотались, вымокли до нитки, но вернулись как никак в протопленнную палатку...
На следующий день утром, по снежку с карабином на плече он ушел на базу.
Здесь, похоже, и кончалась светлая полоса его забайкальской одиссеи. Она кончилась уже к середине этого дня, в тот момент, когда он рубил на полешки длинную лесину. Левой ногой он прижимал лесину к земле, дерево было мокрое, топор соскользнул и мягко вонзился в сапог.
Рана оказалась глубокой. Он перебинтовался, нога в сапог не лезла - пришлось обуваться в полуразвалившиеся кеды. Главная же неприятность заключалось в том, что он потерял подвижность. А ему предстояло лазить на сопку и прыгать там по канавам - хотя бы три из них, судя по карте, надо было обследовать детально.
3.
Прибывшие через два дня с Жиргоды цокали языком, сочувственно покрякивали, но ничем помочь, естественно, не могли. Он должен был сделать все сам, и уже на следующий день пополз в сопку. Правая нога на ступне, левая на коленке. Полушаг правой ногой, правая рука вонзает в склон кирку; держась за нее правой рукой и опираясь на левую, он подтягивает в два-три приема левую ногу на коленке, снова полушаг правой ногой…
Главное было добраться до канав - метров 400-450. На третий день, когда уж совсем притерпелся к боли, он сократил время подъема до получаса. И именно в конце третьего дня его позвал к себе в палатку начальник отряда. Поинтересовался, сколько осталось работы на канавах, сильно ли болит нога и предложил не спешить:
- Чего ты все время куда-то рвешься, - добродушно начал он.- Тормознись на недельку - она же все равно ничего не решит. Поможешь нам дробить пробы, подлечишь ногу, а там свяжем плоты, и все вместе вниз по Аргуни до Урюпино…
Вагин был, видимо, уверен, что студент согласится сразу же...
- А как же лошади, я же с Петром их должен перегнать в Батакан
- Ну об этом не печалься. Я уже договорился с Эдиком. Он согласился отогнать лошадей вместо тебя.
Его гимнастические упражнения на склоне, видимо, и подвинули начальников на эту комбинацию. У Эдика, это было известно всем, подходил срок отпуска - а тут и подвернулся студент, так глупо подставившийся под топор...
Студент, в принципе, готов был согласиться. Даже наверняка согласился. Если бы ему внятно объяснили, почему Эдику так надо спешить, а его самого попросили бы об одолжении. Он вполне мог бы согласиться. Разговор в палатке состоялся 8 октября. Неделя на пробы. Три дня сборы и сплав по Аргуни. Два дня перелет до Читы. До 23 октября – крайний срок, когда он обещал быть в Москве - оставалось еще три дня …
Но ему очень не нравилось бесцеремонностью, с какой им распоряжались - пользовались его относительной беспомощностью и тем, какие пространства лежат между ними и цивилизованным миром. Понимал он и то, что к 15 октября Аргунь могла встать - забереги, во всяком случае, уже появились, как сообщали ходившие на Аргунь за рыбой…
И он отказался от предложения Вагина.
4
Три дня он ползал на сопку, заканчивал свои работы и его не беспокоили. На четвертый же день е5му было предложено выйти в смену на обработку проб( дробилка работала круглосуточно).
- Я не выйду. Все, о чем у меня была договоренность, я исполнил. и теперь вы должны выполнить свои обязательства. Я готов, и мы с Петром можем хоть завтра седлать лошадей...
Ни Вагин, ни тем более Нурмеич с Эдиком, такой прыти от студента не ожидали. Явно затянувшуюся паузу прервал Нурмеич:
- Ты вот что, студент. Не забывай, кто ты и где ты находишься. Это там в Москве своим друзьям и подружкам об обязательствах толкуй… Не выйдешь в смену - с завтрашнего дня будешь уволен. Ты Коля, - обратился он к Вагину – пиши приказ об увольнении, Эдик отправит в экспедицию, как только доберется до Урюпино.
Нурмеич считал, что слова его очень убедительны. Даже возможности возражения не допускал. И потому, наверное, резко смягчил тон:
- Сам посуди, какой ты верховой ездок с порубленной ногой… Тебя на лошадь краном подымать надо …
Однако, выходить в смену студент вновь отказался - теперь уж наотрез. К концу дня его еще раз позвали в палатку к начальнику отряда. Вагин лежал на своей раскладушке и в разговор не вмешивался. Говорил же Нурмеич - он тряс листком бумаги с приказом об увольнении и характеристикой - двумя листами, исписанными с обеих сторон убористым почерком:
- Вот, учти, это пойдет к тебе в институт, все как положено с печатями и подписями больших начальников. Я уж позабочусь, чтобы у тебя волчий билет был вместо диплома, чтобы от тебя, как от чумы, шарахались геологи.
Угрозы эти студента нисколько не напугали:
- Вам нужно отправить Эдика вместо меня? - отправляйте. Я могу до Урюпина и на плоту сплавиться. Вон, урюпинские мужики рыбы пудов пять уже наловили и наморозили. Я с ними говорил.. Помогут связать плот, погрузят свою рыбу и поплыву…
Ему казалось, что это идея помирит их и удж теперь его отпустят непременно. Но, увы, Нурмеич взвился еще круче.
- Да что ты несешь, ты и двух километров не проплывешь. Если не перевернешься, то китайцы тебя отловят.
Нурмеич воевал теперь за принцип - не ожидал он от паршивого столичного студента такого упрямства. Вроде бы загнали мальчишку в глухой угол и нет из неговыхода, кроме как смириться. А тот все огрызается.
- Ну перевернусь, ну отловят - вам-то какое дело…
- Как какое … Да мы отвечаем за тебя. Ведь загнись ты, тут папа с мамой накатят - во век не оправдаешься…Нет, я за такого дурака, как ты, под суд идти не хочу. Так что, голубчик, будешь сидеть с нами здесь до конца. Не хочешь помочь нам и выбраться отсюда по- людски, по- твоему все равно не будет - поедешь с нами, но без денег, да еще с характеристикой…
Студент встал и пошел к двери. На выходе обернулся:
- Я уже говорил вам, что не помочь отказываюсь. Мне обязательно надо быть в Москве 23 октября. Я обещал. И я не хочу рисковать - задерживаться на неделю. А вдруг река встанет… Дело все в этом…. Впрочем, если хотите, я могу написать Вам расписку в том, что покинул расположение партии самовольно, без разрешения …
Сказал это и вышел из палатки.
О чем говрили Нурмеич с Вагиным в следующие полчаса неизвестно. Но через полчаса его снова позвали в палатку. Нурмеича там не было. Вагин же протянул чистый лист бумаги.
- Пиши…
Через три минуты студент зачитал:
«Я, такой-то, подтверждаю, что 14 октября 1963 года самовольно покинул расположение такого-то отряда такой-то партии такой-то экспедиции. Начальник отряда Николай Вагин категорически возражал против моего отъезда. В случае моей гибели прошу претензий к нему не предъявлять. Подпись.»
- Это устроит вас?
- Да ладно, ты уж особенно нос-т не задирай, - сказал Вагин после небольшой паузы. - И не думай, что мы тут все такие суки…Скажу честно, я бы тебя и без этой писульки отпустил… Не пойму, как ты сумел за месяц так испортить отношения с Нурмеичем…
- Да какой месяц, мы друг другу не понравились сразу же, еще в Сретенске, когда баржу оформляли. У нас несовместимость…. На генетическом уровне, наверное.
- Ты только там не горячись, - Вагин как будто не слушал его - Если с рассветом выплывешь, то в сумерках будешь уже в Урюпино. Тебе же лучше стартовать пораньше, чтобы китайскую деревню затемно пройти. Так, для подстраховки. А дальше - по бакенам. Ну, ты сам знаешь - почти неделю плыл на барже. Держись в створе. Аргунь хотя и норовиста, но при веслах и при бакенах с ней можно управится и без особого опыта.
5 5
В тот же день во второй половине дня они вышли с базы отряда к Аргуни. Это около двадцати километров, правда, все время под гору. Студент и Михаил из Урюпина (он должен был связать плот) пешком и Петр с Эдиком на двух лошадях. Где-то километра два студент шел, припадая на ногу. Но потом остановился, снял кедину, туго обмотал ногу шарфом и пошел уже веселее, почти не отставая от Михаила. Еще засветло они вышли к Ивакино, заброшенной деревни на берегу Аргуни. Некоторые дома в деревне были еще целыми, но большинство наполовину разобраны. Из простенка такого дома и связали плот. Он получился длинным, высоким - хорошо торчал над водой, даже после того как на него был загружен почти центнер рыбы. Из досок были сделаны два весла. На носовую часть Михаил прибил лист железа:
- Заваришь чаек прямо на ходу.
Петр и Эдик, пока они возились с бревнами, протопили одну из изб. Заночевали. Поднялись в пять, доели остатки вчерашнего ужина. Верховые еще седлали лошадей, когда Михаил, пробив небольшой ледок, образовавшийся за ночь вокруг плота, оттолкнул студента от берега.
Ночь была, можно сказать, светлой. Луна, во всяком случае, время от времени прорывалась сквозь облака, и он хорошо видел бакены на берегах - нашем и китайском. Весла работали отлично, и плот легко удерживался в створе. Еще в предрассветных сумерках он проскочил китайскую деревню. Когда она вынырнула из-за поворота – метрах в пятидесяти от берега с длинными столбами дымов из труб - он стал прижиматься к нашему берегу. Все получалось пока как надо: очередной поворот реки, он успевает вывернуть плот влево, его не выносит на китайскую сторону, и деревня исчезает из виду. Погони нет - печки китайцы растопили, а из изб еще не повылазили...
Постепенно светлело. Появился не сильный, но пронизывающий встречный ветерок. Он попытался было разжечь костер на плоту, но ничего не получалось - не успевал: надо было следить за бакенами. На очередной попытке разжечь - не уследил. Слишком поздно стал отгребать от лежащего в створе небольшого островка, и его плот своим чуть задранным вверх носом ( рыба лежала на корме) вылетел на остров - сел на мель. Шесты на плоту были –три штуки. И после того, как один из них сломался, он понял, что надо лезть в воду. Опустить в нее хотя бы одну ногу и попытаться оттолкнуться от дна… Но прежде нужно было надежно прикрепить себя к плоту. Он так живо себе представил эту картину: сталкивает плот, теряет равновесие и падает, а плот уходит - что решил нет, пусть лучше плот и его тащит за собой - он еще успеет удержать его. Веревка, спасибо Михаилу, у него была, тот как в воду глядел:
- Возьми, может пригодиться.
Он туго обмотал ее вокруг пояса, зафиксировал тройным узлом, а второй конец пропустил между бревнами плота и те же три узла. Снял с правой здоровой ноги кедину, носки и, вцепившись в плот руками начал, сталкивать его. Плот двигался, это было видно, только нога очень быстро дервенела. Тогда он вытаскивал ее на плот, долго растирал шарфом и снова начинал отталкиваться. Длилось все это около двух часов. Наконец, плот дернулся, его корму развернуло, и понесло теперь уже рыбой вперед.
Сумерки подкрались незаметно, а он не доплыл еще даже до зимовья в устье Лубии, небольшого притока слева. Вместе с сумерками пришли и облака - бакены он практически теперь не видел. На нашей стороне время от времени истошно трубил изюбрь. После третьего его вскрика с китайской стороны ему ответили - протяжно взвыл волк. Студент прижимал свой плот к левому берегу, хотя он таила не меньшую опасность, чем китайский. Справа могла быть мель, и там выл волк. Слева же вот- вот должна быть Лубия, а значит, и вынесенные ею в Аргунь камни…. Держаться на середине, подгребать поближе к китайцам и плыть до Урюпино?.. Но он мог вылететь на китайскую сторону, к волку. Мог среди ночи проскочить Урюпино. Жаться к нашему берегу и ночевать в избушке ?... Но тогда все, что он делал последние дни, становилось напрасным, смешным: самолет в Будюмкан летал раз в неделю, и этот день приходился именно на завтра…
Все его сомнения были сняты мгновенно, когда после очередного поворота реки плот вылетел на широкий плес, и приблизительно в километре он увидел на нашей стороне огонь небольшого костра.
Его разложил Петр. Они, как потом выяснится, тоже двигались не гладко, лишь затемно добрались до устья Лубии и решили заночевать. На следующий день, в Урюпино, Петр передаст свой разговор с Эдиком:
- Я пойду разложу костер, может быть наш студент еще не проскочил это место.
- Не занимайся ерундой, его уже давно нет в живых
- Нет я все-таки разложу…
Увидев костер, студент и принял решение. Облачность низкая - самолета завтра не будет, ночую здесь. И метрах в 100-х от костра начал круто выруливать влево. И повис на камнях, вынесенных в Аргунь Лубией...
После 14 часов на воде да ветру протопленная избушка казалась раем. Он разомлел и, сидя у печки, так и заснул с кружкой чая в руках…
7
Утром, а поднялись затемно, пока Петр с Эдиком седлали лошадей, студент босиком с просушенными кедами в руках добрался до плота, провисевшего всю ночь на камнях, и начал потихоньку сталкивать его. Время от времени он забирался на плот и растирал закоченевшие ноги шарфом. Когда же совсем близко продвинулся к широкой воде, решил в воду больше не лезть и стал толкать шестом. Второй шест сломался, но третий, последний, сработал, и плот вынесло на середину Аргуни. Как раз и рассвело. Но еще до рассвета ему стало понятно, что он крупно просчитался. На небе - ни облачка... А это означало, что самолету сегодня быть… И следовательно, его конфликт, его побег теряют всякий смысл….
Ветра почти не было. Аргунь тоже успокоилась, а когда слева в нее влился громадный Урюмкан, стала еще шире и понесла плот к Урюпино совсем уж спокойно и даже величественно. Село появилось внезапно после поворота реки, на расстоянии порядка километра. Было хорошо видно, как на берегу начал собираться народ. Десятка два стояло в разных местах у воды, когда отчаянно работая обоими веслами, студент вогнал плот в берег. Он не знал никого из встречавших, да и его никто не знал. Они все и на берег-то высыпали, гадая и не понимая, кто же плывет. Кто и по какой нужде рискнул в одиночестве двинуться по Аргуни, уже прихватываемой с берегов ледком. Ему кто-то из встречавших так прямо и сказал:
- А ты, однако, паря, того - у нас здесь по одному не плавают…
Он распорядился рыбой и плотом - родня Михаила последнему радовалась больше, чем рыбе - кубов шесть дров пригнал он им. С полчаса прошло, как он причалил, когда подтвердилось худшее - самолет в Будюмкан из Читы прилетал. Да он, собственно, слышал его, когда плыл, но хотелось, очень хотелось надеяться… Но, увы, в Урюпине появились пассажиры с этого самолета. Был там и геолог – он только я что вернулся из отпуска и его тут же завернули сюда - Эдику на смену. Эдик же и Петр появились в Урюпино уже в сумерках.
- Ты на своем шарабане небось за минуту Урюмкан пересек. А мы кувыркались часов шесть, пока нашли брод. Чуть не снесло, - сказал Петр.
Вечером пили портвейн и совещались.
- Тебе там делать нечего, - говорил Эдик вновь прибывшему. - Да и не на чем туда добираться. Старлей вряд ли погонит свой катер. Работы там осталось на два-три дня. Так что двигай назад в Читу. Вопрос - на чем. Придется неделю ждать - другого выхода нет.
Но тут выяснилось, что Леха, так звали прилетевшего в Урюпино геолога, слышал краем уха в Будюмкане, что завтра может быть спецрейс – какая-то геологическая партия заказала Ан2 под вывоз проб. И не исключено, что могут быть места для пассажиров….
Утром они выехали из Урюпино в Будюмкан. Двое верхом. Студента и Леху вез на подводе брат Михаила.
Самолет действительно был. Но проб оказалось около тонны. Летун категорически отказался взять даже одного пассажира:
- Я и с одними этими камнями могу шлепнуться вон на ту сопку - только и сказал.
Долго совещались, что делать. Проблему создавал Леха. Он наотрез отказался ждать в Будюмкане следующего самолета. Эдику же с Петром предстояло подняться по долине Будюмкана километров восемьдесят, перевалить небольшой хребет и спуститься в долину Газимура к селенью с двойным названием. Одни называли его Курлея, другие - Бычий Луг. Всего где-то под сто километров. Далее еще 30 километров, уже по Газимуру, до Батакана, где и предстояло сдать лошадей.
- Ну черт с тобой, - сказал, наконец, Эдик. - Иди тогда с нами пешком - будем с тобой меняться - десять километров я верхом, десять ты. До Бычьего дойдем, может и в два дня уложимся. Там нас подождешь, а в Батакане я договорюсь о машине до Газзавода. Там, говорят, машины уже случаются.
Леха этот вариант принял, о студенте же никто и не вспомнил - Эдик, видимо, все еще не верил, что тот не утонул в Аргуни. Правда, когда с Лехой все разрешилось, Петр сказал:
- Да и тебе с нами, наверное, лучше шагать. Чемоданчик твой с камнями я пристегну к седлу - дотащишься как-нибудь. У нас и палатка, и два спальника, и жратва….
- Спасибо, но …До Бычьего Луга я может быть с вами и доплетусь - нога почти не болит. А дальше… Там еще одна сотня до Газзавода и тащить, скорей всего, придется на себе... Если вместе с камнями - пуда два... Нет, очень рискованно. И в то же время, отсюда девяносто километров до Усть-Карска, где самолет из Читы каждый день. Правда, надо перемахнуть через Газимур - до него, тут километров тридцать, не больше. Селение там какое-то... То ли Каторга, то ли Кактолга. Отсюда к нему тропа, а может дорога… Наверное, туда пойду. Здесь до самолетов девяносто, а если с вами - под двести…
- Ну смотри, смотри, паря. Один ведь пойдешь. И места совсем незнакомые…Груз, однако, еще…
- А... всего-то тридцать верст... Прошлепаю за день-то с остановками.... Жратву брать не буду. В Кактолге , может быть, меня кто-нибудь переправит. А с той стороны, до Карска, наверняка, транспорт можно нанять. У меня около сотни есть, оставлю на самолет половину и зафрахтую какую-нибудь лошадку... Должна же быть хоть одна лошадь в этой Кактолге…
8 8
Он так и сделал - стал готовиться к броску на Кактолгу. Сходил в магазин, но там ничего, кроме полулитровых бутылок спирта и громадных плит карымского чая, не было. Прикупил грамм сто этого чая, пошел по селу искать, где можно купить хлеба. Шел, принюхивался и быстро набрел на дом, где пекли. Хозяйка охотно продала краюху, еще теплую. Поинтересовалась, кто такой …
- А, это ты что ли вчера один на плоту с верховьев Аргуни пришел?..
Очень не советовала идти на Кактолгу.
- Дорога дрянь: каменистая, в гору. Медведи ходят, хотя в этом году они сытые - ягоды было много. У кактолгинских на нашем берегу солонцы, они там почти всем селом сидят, изюбрей поджидают. Так что ты кричи или пой, если пойдешь, а то могут стрельнуть на звук шагов - им, кактолгинским, станется. Они через Газимур на нашу сторону шастают постоянно, круглый год. И плотики у них, а то и лодчонки с обеих сторон стоят - те, правда, почти все дырявые. Так что переправится есть на чем, только Газимур там коварен - быстр, и каменья торчат повсюду. И вообще… Не советую я тебе, одним словом. Один… У нас тут в одиночку никто ничего не делает - не принято. Мужики пацанов своих лупят нещадно, если те по одному в тайгу ходят. И ты поостерегись. Куда гонишь, молодой, да не битый. Посиди, через неделю будет самолет, за час до Читы дотащит…
- Не могу я, мне через три дня край надо быть в Москве. Обещал. Давно уж иду - ерунда осталась….
-Ишь ты, в Москве… Да еще через три дня… Слушать, меня, я вижу, ты все равно не будешь, хотя я тебе и в матери гожусь… Но лучше тебе остановиться. Ты человек городской, а это места дикие - забайкальские. Тут свои законы, тут не любят гонорливых. Уважительно относиться могут, но не любят… Я не помню, чтоб кто-нибудь один на Какталгу ходил. И не слышала о таких никогда.
Он слушал все это, казалось бы внимательно… А когда она кончила говорить спросил:
- У вас топора какого- нибудь завалящего не найдется. Да спичек еще коробка три, а то в магазине нет их.
Женщина глубоко вздохнула, молча принесла небольшой топор, дала ему три коробка спичек.
- Ну ладно иди.
И перекрестила..
Он вернулся в избу, где они остановились, и еще часа два разбирал свой рюкзак и камни. Оставил половину самых важных. Остальные, несколько книг, часть одежды, еще кое- что отнес к хозяйке - попросил отправить посылкой в Москву. Хотел было вложить в посылку записку для жены, но не стал. Какой смысл – подумал, - ведь все равно буду дома раньше...
Он встал до света, тихо вышел - все еще спали - и направился к какталгинской тропе. Рюкзак тянул пуда на полтора. Но лямки были широкие, и он хорошо подтянул ремни - рюкзак лежал на спине плотно и идти было достаточно легко. По сложившейся уже в маршрутах привычке он считал пары шагов и первый километр - 560 пар- прошагал очень быстро. Километров впереди оставалось еще много, да и дорога начинала медленно взбираться вверх. Двигаться решил так: два километра – десять минут перекур, лежа, не снимая рюкзака. Через восемь километров получасовой отдых - без рюкзака, чай.
К концу первой четверти пути окончательно рассвело, но резко испортилась тропа - увеличилось число камней, и это сбивало с темпа - надо было постоянно следить за дорогой и соображать, как лучше поставить ногу. Камни, правда и успокаивали, поскольку не было свежеперевернутых, а это означало, что медведь впереди не трусил. На первом привальчике, он быстро запалил небольшой костерок и вскипятил в кружке воду –половину первой из трех бутылок … Особой усталости не чувствовал, хотя понимал, что и половины подъема на хребет еще не одолел. Видел и то, что тропа вверх уходит все круче…
Без особых осложнений он одолел и вторую четверть - второй привал был как раз на хребте. Но времени на вторые восемь километров он потратил в два раза больше. Утешало лишь то, что это, как он надеялся, была самая тяжелая четверть. Однако, спускаться с хребта было, конечно, легче, но не проще - дорога стала еще более каменистой и следить за ней приходилось в оба. К тому же начиналась какталгинские вотчины и приходилось петь.
К двадцать четвертому километру он доплелся уже в сумерках. И поскольку засветло явно не успевал, то решил устроить себе часовой перекур с двойной порцией чая. Пока кипятил воду стемнело, и заморосил дождь. Это был даже не дождь, о дождь со снегом. Он долго приноравливался и, наконец, зарядил - тихий, безветренный, бесконечный. От отдыха пришлось отказаться - поспешил, пока спина еще сухая, впрячься в рюкзак. Часы его показывали девять вечера.
В Газимур он уперся около пяти утра. В кромешной тьме, мокрый до нитки. На той стороне - ни огонька, ни звука. Он не мог точно определить, где он находится. Знал определенно одно: это - берег Газимура. А где Какталга - слева или справа - понять не мог.
Высвободился из рюкзака. Пошел налегке вправо – ничего. Вернулся, пошел влево. Через полчаса во тьме наткнулся на какой-то торчащий из воды предмет. Ощупал - лодка. Да еще при весле. Сходил за рюкзаком, дотащил его до лодки.
Он понимал, что нужно дождаться утра и хорошенько осмотреть посудину. Но он шел уже больше 24 часов. С приличной поклажей на спине. Температура болталась где-то около нуля. Дождь со снегом сыпал уже несколько часов. Он чувствовал, что коченеет. Спички промокли, да и не развести сейчас костра… И вдруг эта лодка с веслом. Сто метров воды. Там, наверняка, есть укрытие. Там где-то рядом Какталга и совсем скоро начнут топить печки…
Он перенес рюкзак в лодку и начал сталкивать ее в воду. Минут через двадцать она, наконец, соскользнула, он успел свеситься в лодку через борт, и их сразу же подхватило быстрое течение.
Лодка потекла почти сразу. Он начал было вычерпывать воду кепкой - больше ничего под рукой не было. Потом схватился за весло, стал разворачивать лодку назад, к берегу. Но посудина тяжелела с каждой минутой и, наконец, ушла под воду. Он понимал, что берег где-то рядом, он даже видел что-то темное справа и впереди себя - его и несло туда. Дерево?.. Часть скалы?.. Он отчаянно работал руками и ногами и, казалось, ему удается уходить вправо от приближающегося черного предмета. Он даже попытался нащупать ногами дно, но как раз в этот момент ему и свело левую ногу. Боль была страшная, но главное его теперь несло, как щепку, и он уже ясно видел, что на скалу. Он знал, что надо попытаться пустить кровь из сведенной ноги. Но нож остался в рюкзаке. И тогда он глубоко вздохнул, погрузился в воду и попытался укусить себя за сведенную ногу. Лишь с третьей попытки он, подхватив правой рукой онемевшую ногу и левой прикрывая рот, прокусил брюки штормовки, ногу, почувствовал во рту соленый привкус крови и ему даже показалось, что нога становится управляемой. И именно в этот момент сильно ударился обо что-то затылком.
Газимур впадает в Аргунь чуть ниже Урюпино. Через несколько сотен километров Аргунь встречается с Шилкой и уже под названием Амур несется дальше к Тихому Океану….
В середине ноября в одном из московских домов, что в песках на Соколе, получили посылку. Какие-то камни, знакомые книги и кое- что из барахла…
Апрель 2009 -май 2010
Два географических приложения к рассказу:
| ЧИСЛО ПОСЕЩЕНИЙ |
|
ПОИСК ПО САЙТУ |
| НАПИСАТЬ АДМИНИСТРАТОРУ
|
©ВалерийСуриков |