" Война  и  Мир"  перечитана  с карандашиком   в зиму  94-95  года,  Москва ,  Пески  на  Соколе (2-я  песчаная  дом 5).  Тогда же  читалось  бунинское "Освобождение  Толстого" . Весна,  лето,  осень  1995  чтение огромного кол-ва   литературы  на   тему   и (очень  широко )   вокруг  - в селе   Малей,  под  Липецком ,  сначала   в  избе,  потом  в  кабинет-сарае,  потом  снова  в  избе.  Писалась  статья  в  декабре,  в  Москве (  после  поездки   с  братом  в  Решму).   К  Новому  году   была  полностью  готова. 29-30   декабря   читал ее  Рите.

Есть   книги,  которые   нужно   регулярно -  начиная,  скажем,     лет  с  15-ти   и с  интервалом  в  те  же  15  лет   -   перечитывать.   Такие,  как  "Война  и мир"  , "Доктор   Живаго",  "Идиот".   С  последней   у  меня  так и  получилось.   В  1957   году   я   неожиданно  оказался    в  лагере -  пионерском,  естественно .  Для  младшего  брата  был куплена  путевка  на две   смены,  но  в самом  конце  первой  он  подхватил  аппендицит,  и  отец    сказал мне: "Деваться  некуда -  езжай   ты".   Такого  рода  рекомендации   у  нас  в  семье  обсуждать  было   не  принято,  и  я   смиренно  поехал...  Прихватив с  собой  в  сердцах   только  что  появившийся  в  доме  шестой   том      Достоевского.  Потом   я   читал    этот  роман   лет  в  тридцать.  Очень  внимательно с  выписками   и   комментариями   читал  в  92-м  году  -  в  Малее,  под  Липецком.   Это   в  порядке  продолжения работы  над   серией  статей     о  великих  индивидуалистах  -   Юрий  Живаго, Лев  Толстой,  князь  Мышкин, Иисус  из  Назарета ( земная  жизнь  Иисуса  Христа).    Заметки 1992  пролежали  аж  до  2003  года,  когда  и были оформлены  в  виде  статьи "Крестный  путь  князя  Мышкина".  Которую я  и  перевел в  форму  этих  комментариев. Тогда  же ,  в  2003,  роман     был  прочитан   четвертый  раз.

                    ( к публикации   письма   десяти  академиков    )    

Работа   лета   2007-го.  За  те    почти  четыре  года,  что  прошли  со  времени    антиклерикального   бунта   10-ти    академиков (   мол,  опять   "ксендзы   уловили  душу  Адама Козлевича  на  постоялом дворе"),  идея   А.  Панарина,   являющаяся, несомненно,  одним  из   глубочайших  озарений   20  века:  "Здесь лежит глубочайший парадокс культуры: для    готовности   воспринимать объективную истину   нужна вера..." -   безусловной   истиной     не   стала.   Так  что    взгляд  на  историческое    письмо   сквозь      эту   идею  по-прежнему   актуален...